На мостик заглянула мисс Нейтан с оператором видеокамеры. Обоих остановил морской пехотинец. «Нибелунг» все еще летел по баллистике, а значит на борту царила невесомость. Но журналисты, похоже, приспособились.

— Что у вас мисс Нейтан?

— Пока затишье хотим поснимать немного работу команды капитанского мостика. Хотелось бы получить видео с разных ракурсов и отснять крупные планы.

— Затишье? — Ивор усмехнулся. — Сейчас самое горячее время. Идет бой, если вы не заметили.

— Однако, по нам не стреляют.

Ивор махнул рукой. Спорить ему не хотелось.

— Пропустите журналистов, капрал.

— Мостик, это ОКП. Оба корабля противника вместе с их модулями убрали ускорение. Идут по баллистике, по всей видимости сохраняя формацию. Но мы практически не фиксируем малые объекты без работы двигателей.

— И наверняка стервецы успели выпустить кучу отражателей и обманок.

Залп противник увидеть не мог, свет дошел до него позже, значит заметил выход торпед из гипера.

— Фиксируем вспышку, еще одну, — сообщил оператор ОКП. — Всего шесть вспышек.

На тактической схеме в секторе отображающем вражеские эсминцы появились обозначения взрывов. Точность оставляла желать лучшего, как и масштаб. По сути одни значки наползли на другие и все смешалось.

Шесть торпед — шесть вспышек. Всё сходится.

— Противник возобновил ускорение. Повреждений не фиксируем.

— Что за чёрт? — воскликнул Ивор. — Мы не могли столько раз промахнуться. Они использовали какие-то новые обманки? Более продвинутую систему РЭБ? ОКП, найдите мне причину.

— Может быть эти их дроны создают помехи? — предположила Марта. — Как-то воздействуют на систему ориентации или наведения.

Боеголовкам с рентгеновским лазером, генератором электромагнитного импульса или шрапнелью требовалось сперва сориентироваться в пространстве, затем обнаружить цель и навестись на неё. Помешать можно на любом этапе. Звездный трекер использует оптические датчики, а значит теоретически их можно ослепить, например, лазером. На практике, однако, это слишком сложная задача, требующая воздействие с разных направлений, так как датчики направлены в разные стороны и потеря нескольких не повлияет на результат. Кроме того, для подобной засветки лучше использовать не дроны, а ресурсы корабля, у которого мощнее энергетика.

Затем следует наведение. Пассивные сенсоры используются редко, для этого нужны особые условия и боевая задача. Основной инструмент поиска цели — радар с относительно небольшим углом обзора, обусловленным габаритами боеголовки. Причем торпеда использует не слишком мощный импульсный радар. Причина та же — недостаточный запас энергии. Такой радар можно обмануть ложными целями, отражающими сигнал. Для чего не требуется созвездие крупных дронов. Старые добрые обманки, дипольные отражатели справятся с задачей не хуже, а их запас куда больше. Создать помехи? Возможно, но они тоже потребуют значительных энергетических ресурсов, которые есть только на корабле. Разве что противник нашел способ эффективно перенаправлять сигнал, чтобы источником помех не навести боеголовку на цель?

Следующий этап — обработка информации. Бортовой компьютер боеголовки должен определить вектор движения цели и свой собственный и рассчитать оптимальный момент для подрыва заряда. Электронику теоретически можно вывести из строя мощным электромагнитным импульсом. Здесь опять же дрон бесполезен.

Ивор пожал плечами. Ни одно из предположений не сулило особых выгод, чтобы создавать столь сложную систему.

— А что на счет дронов? — запросила ОКП Марта. — Они уцелели?

— Одну минутку, обрабатываем информацию… Так… дроны тоже в порядке. Идут синхронно. Сохраняют формацию… Поправка. Пяти или шести объектов мы больше не наблюдаем. Возможно они потеряны.

— Ага! Все же кого-то мы достали! — воскликнула Марта.

— По одной торпеде на дрон выглядит расточительно, — охладил её пыл Ивор. — Шрапнель по идее должна была смести половину, если не больше? В чем мы ошиблись?

— Попробуем фугасом? Если подведем его достаточно близко к формации, они не смогут не сгореть.

Ивор пожал плечами.

— Торпедный. Четыре фугаса. По Скунсу-Один. С опережением по курсу и настройкой на максимальное сближение.

«Нибелунг» и два его спутника шли медленнее противника. Боеголовки после выхода из гипера сохраняли эту разницу. Поэтому запустив торпеды чуть дальше, можно было подождать, пока противник сам их нагонит, а взрыватель сработает при максимальном сближении. Правда системы защиты смогут заметить и расстрелять боеголовки. Но тут уж как повезет.

— Залп!

Торпеды ушли.

Через положенное время ОКП зафиксировал четыре ядерных взрыва рядом со Скунсом-Один. Если бы боеголовки были перехвачены пушками или лазерами, они бы не взорвались. Значит сработали, когда сблизились с кораблем.

— Повреждений не отмечено. Возможно ещё несколько дронов вышло из строя, но Скунс заменил их новыми, — сообщил Томкинс.

— Что, черт возьми, происходит? — воскликнул Ивор.

Если несколько дронов сгорели от близкого ядерного взрыва, то почему уцелели остальные? Пятьдесят километров не та дистанция, чтобы излучение ослабло до безопасного для дрона. Загадка. Следовало выяснить, с чем же эскадра столкнулась?

— Надо бы к ним присмотреться, — сказала Марта, мысленно совершив похожий путь.

Ивор кивнул.

— ОКП! — вызвал он. — Мы сейчас запустим еще пару торпед, а вы постарайтесь максимально подробно снять параметры излучения с дронов противника. Во всех спектрах и диапазонах. Пусть приборы игнорируют корабль. Нас интересуют только дроны.

Их сенсорный комплекс можно было настроить на режим радиогелиографа или чего-то похожего, так как речь шла не о Солнце или другой звезде, а об объекте поменьше. Для этого следовало изменить конфигурацию, перенаправить и синхронизировать антенны, а также загрузить специальные программы для обработки данных. В таком режиме комплекс отсекал излучение центрального объекта и сосредотачивался на слабых сигналах в его окружении.

— На перенастройку нам потребуется полчаса, — доложил лейтенант Шарма. — Но есть проблема, сэр.

— Какая?

— При взрыве боеголовок мы ничего не сможем зафиксировать, сэр. Излучение от взрыва засветит нам все диапазоны. И отсечь его мы не сможем, так как не знаем заранее в каком точно месте сработают боеголовки.

Шарма был прав. И отсечь по спектру не получится, так как ядерный взрыв перегружает весь диапазон.

— А если мы используем торпеды без боеголовок? — предложила Монаган, подключившись к линии. — Или учебные? Имитируем атаку, заставим их активировать РЭБ, но атаковать не будем.

— Это может сработать, — согласился Шарма.

— Отличная идея, старпом, — одобрил Ивор. — Учебных мы не прихватили, но не беда. Торпедный! Дезактивировать боеголовки на двух торпедах. Возьмите обычные фугасные и заблокируйте детонатор. Но все остальные системы пусть будут рабочие. Наведение, ориентация, все как у взрослых.

— Да, капитан, — ответил Бернарди. — Мне нужно отправить человека для внекорабельной работы. Это займет много времени.

— Нет, лейтенант. Это можно сделать с пульта без изъятия ракеты из пусковой. Пусть мастер Ивамото займется этим.

И динамиков послышался окрик.

Ивор в очередной раз поморщился, но вмешиваться не стал, чтобы не ухудшить ситуацию. Если Ивамото не справится со стрессом, придется его заменить. Если справится, нужно будет устроить выволочку лейтенанту. Поправка. Выволочку лейтенанту Бернарди нужно устроить в любом случае.

— Пуск!

Вновь торпеды ушли в гипер раньше, чем противник их заметил. Но при их выходе из гипера его системы слежения сработали как надо.

— Скунс-Один вновь прекратил ускорение, сообщил оператор ОКП.

Тянулись секунды.

— Фиксируем две ядерные вспышки, сэр! — выкрикнул оператор.

— Черт!