— Не приказано, — повернулся ко мне один из гвардейцев, но тут же заткнулся, не рискнув продолжать.

— Теперь — приказано! — рыкнула я. Но Хайке уже пропала.

Вернулась она через несколько минут с большой корзиной. Видимо, кидала в нее все подряд, не разбираясь, потому что дно намокло — протекла какая-то подливка.

Демоница смотрела на нас круглыми глазами. Я вдруг поняла, что она никогда и не надеялась получить помощь. Скорее, рассчитывала на быстрое завершение мучительного существования. Накажут — и не нужно будет биться дальше.

Я забрала у Хайке тяжеленную корзину, обошла стражу и остановилась перед демоницей. Протянула ей добытое. Мальчишки следили за мной с таким видом, будто к ним спустилась богиня. Но ничего хорошего от нее не ждали.

Я обвела взглядом заинтересованных зевак, а затем громко, обращаясь не к демонице, а ко всем, проговорила:

— Каждый вечер после окончания ужина Наместника здесь будут кормить тех, кто не может позаботиться о пище сам. Передайте остальным. Отнесите весть своим семьям.

— Спасибо, — почти беззвучно прошептала демоница.

— Те, кому не хватит, — продолжила я, — могут в то же время подойти к командованию гарнизона Единой Империи.

В наследство мне досталось очень много денег. Пришла пора потратить их с пользой.

— Нас всех перебьют, — в который раз повторял Эйдан. Без лишнего драматизма, у него это выходило как сухая констатация факта. Приятнее от этого не становилось, наоборот — по-настоящему жутко.

— Не волнуйся, папочка, — дразнила его я, зная, как забавно он реагирует на это обращение. — Все идет замечательно. К тому же я не сделала ничего запрещенного. Ты ведь сам предложил в любой ситуации прикрываться тобой!

За неимением неба Эйдан воздел глаза к потолку, а потом неразборчиво выругался, давая понять, что речь идет обо всех женщинах в его жизни. Я заранее знала, что он поведет себя именно так: этот разговор повторялся у нас уже третий вечер подряд.

Я лежала на диванчике, головой на коленях у сидящей Амелии, а та очень ласково поглаживала меня по волосам. Не знаю, как это случилось впервые, но тут же вошло в привычку, будто нам обеим не хватало простого тепла и контакта. Учитывая, что Амелия, если не была занята, предпочитала присутствовать при моих разговорах с Эйданом, чаще всего они проходили именно так.

Не знаю, чего он так волновался. Все действительно шло неплохо.

Конечно, со своим публичным заявлением я несколько погорячилась, но масштабы осознала только следующим вечером, когда к нам явилась едва ли не четверть всего населения города. Надо ли говорить, что большая часть из них так же благополучно перекочевала от замка к зданию командования гарнизона, чем хорошенько напугала несколько неподготовленных к такому штурму молодых драконов.

В общем, никаких запасов на всех, конечно, не хватило. Не спасла даже наспех организованная прямо во дворе полевая кухня. Но демоны не расстроились, даже те, кому ничего не досталось. Город походил на растревоженное гнездо, главное — не вдаваться в подробности, каким тварям оно принадлежит.

Стоял шум, слышался смех, повсюду можно было заметить улыбки.

— Не видел здесь такого движения с того дня, когда мы впервые вошли в Шаттенталь, — удивлялся Эйдан. — Только настроения были совсем другими.

Весь день мы с Амелией провели в разъездах. Мне казалось, что я обязательно должна поучаствовать во всем сама. Не только ради того, чтобы все видели и знали. Нет, мне действительно требовалось принести пользу, прочувствовать, испытать. Посмотреть, как заключаются здесь сделки и с чем однажды придется разбираться.

В общем, к вечеру второго дня мы нашли и поставщиков зерна для простой каши, и поваров. Даже цены у первых удалось слегка сбить — не без помощи Эйдана, — но аппетиты у них все равно оставались отменные. Я знала, что это временное решение. Требовалось обеспечить жителей работой. Помочь им начать заново там, где они потеряли все. Но сейчас я лишь пыталась сделать то, что могла. Других приказов мне было не отдать. Но накормить бедняков оказалось вполне в моих силах.

Наместник не вмешивался, ведь я не делала ничего противозаконного. Никто другой из демонов и вовсе не смел перечить. Теперь, казалось, меня знали все.

Сегодня с ужином стало проще, солдаты помогали с раздачей, и мы с Амелией воспользовались вновь обретенной свободой, чтобы сбежать к Эйдану в кабинет.

Шейн мной гордился, а я жалела, что не могла сказать этого вслух. Эйдан по-прежнему считал, что не видел его со дня моего появления здесь, а я хорошо уяснила, что не должна рассказывать никому. Если мне допросная магия больше не угрожала, то у остальных не существовало такой хорошей защиты от нее.

— Нашел я твою сказку, — вдруг заявил Эйдан, вырывая меня из мыслей. Я-то уже почти заснула, наслаждаясь тем, как пальчики целительницы перебирают мои локоны. Уверена, она добавляла к движениям капельку магии.

— И что в ней? — встрепенулась я.

— Удивляюсь твоей способности в такое влипать. Мне пришлось послать разведчиков в Шатти знает какую дыру, чтобы выяснить, что тебе такого наговорили, — продолжал ворчать он.

— Да не томи уже! — возмутилась я.

Амелия засмеялась, и мне пришлось приподнять голову.

— Да нечего там рассказывать, — на корню убил мои надежды Эйдан. — Местная интерпретация легенд о Лихти и Шатти.

— И всего-то? Тю!.. — разочарованно протянула я.

Считалась, что когда-то древняя магия была единой. Затем в мире произошло что-то ужасное, из-за чего случился раскол, а разумные существа поделились на три вида: людей, демонов и драконов. Причем каждый считал себя первым. Так или иначе, а легенды оправдывали не только схожесть магии и стихий, но и совместимость между видами. Даже появление порой истинных пар. Традиционно Лихти считалась светлой богиней, а Шатти — темным божеством. Хотя ни первую, ни второго никто никогда не видел. Если история и хранила несколько случаев рождения редких магов, чьи способности еще можно было подогнать под образ Лихти из легенд, то с Шатти все обстояло совсем плохо. Веру в него в демонах поддерживало лишь Черное Пламя. Здесь мнения расходились. Кто-то считал живой саму Тьму, породившую Пламя, а кто-то убеждал, что оно доказывает существование Шатти, который передает через него свою волю.

В общем, в том или ином пересказе эти сказки на континенте знали все. Я не слишком верила в них. Именем Шатти было удобно ругаться, пока я жила в Империи. Там люди очень забавно пугались такого кощунства. Или призыва, тут уж насколько у кого фантазии хватало. Увы, за всю жизнь ко мне так и не призвался ни Шатти, ни его зад.

— За что купил, за то и продаю, — развел руками Эйдан. — После войны эта чушь обрела здесь невиданную популярность. В основном среди бедных и обездоленных, поэтому мы упустили процесс из виду. Сначала восстание здесь поддержало убийц повелителя. Его винили в поражении в войне. Но шли месяцы, лучше не становилось, а прозрение приходило. Наместнику просто повезло, если, конечно, это не работа его пропагандистов, в чем лично я сомневаюсь. Гнев народа внезапно иссяк — видимо, сил на него перестало хватать. Зато появилась фанатичная вера в справедливого правителя, который обязательно явится, ведь они совершили не убийство повелителя, а всего лишь освободили место для истинного. Накормит, напоит, залечит раны и услышит.

— Услышит?

— Видимо, жалоб у них накопилось на несколько жизней, а рассказать некому.

— Ага. Сами всех высших перебили, сами расстроились. Какая чушь, — выдала я.

— Печально, — в противоположность мне проговорила Амелия.

Я даже покосилась на нее. Чего печального-то? Ну да. С ума сходят от безделья. Да неужели за пределами столицы земли мало? Шли бы вон — я не знаю! — копать.

— В основном это раненые, неспособные больше служить, вдовы, потерявшие все, сироты. Вера поддерживает их, — пояснил Эйдан для меня.