Он умышленно привел эту поговорку и подумал было, не слишком ли далеко зашел. Но Исса ибн Юсуф обмозговал ее и вновь зафыркал.

Думаю, мы сможем договориться, — сказал хаджи и утер навернувшиеся от смеха слезы. — Вы совершенно правы, несправедливо, чтобы Его Величество нес все бремя расходов, а остальные оставались с полными кошельками. Да, конечно, заключим более справедливое соглашение.

— И более выгодное, — негромко произнес Рори.

— Несомненно… несомненно! Если казна Его Величества, как вы говорите, пуста, а богачи почти не страдают от визитов торговцев с Персидского залива, не помогают ему, откуда взяться деньгам, чтобы ускорить отплытие гостей?

— Действительно, откуда? Вижу, мы договорились. А если торговцы и знать будут платить в казну чуть побольше, чем требуется для ускорения отплытия и для выкупа детей, у Его Величества не будет причин для недовольства.

Исса ибн Юсуф чуть не задохнулся от смеха, закашлялся, качаясь в седле и, овладев собой, сказал:

— Вижу, Его Величество способен позаботиться о своей выгоде. Иметь с ним дело приятно, и я всеми силами постараюсь ему помочь. Ка мне через несколько дней должен приехать друг — да, старый друг из Кувейта. Он всегда навещает меня, отправляясь на юг по торговым делам, и если вы почтите мой скромный дом своим пребыванием, пока он не появится, вам будет интересно познакомиться с ним.

Они вернулись в полном согласии, и капитан Фрост сообщил в тот же вечер мистеру Поттеру о дальнейшей задержке и ее причинах, потом выразил надежду, что старый друг Иссы ибн Юсуфа тоже не заметит подвоха.

— Какого? — недоверчиво спросил Бэтти.

— Подумай, — лаконично ответил капитан и отправился дать указания Ралубу. В результате через три часа, перед восходом луны небольшая рыбацкая лодка отплыла из гавани на Занзибар с известием, что пиратов можно ожидать до конца недели.

Бэтти с задумчивым видом чесал в затылке, когда Рори вернулся в каюту и грубо спросил:

— Ну, догадался?

Бэтти покачал головой, и Рори с облегчением сказал.

— Слава Богу!

— Почему это? — сердито проворчал Бэтти.

Потому что раз не догадался ты, возможно, не догадаются и они — пока не будет слишком поздно.

— Давай дальше. Хватит хвалить себя, скажи, в чем дело.

— Бэтти, слышал-ты когда-нибудь о курице, несущей золотые яйца?

— Нет. И не верю…

— Мой почтенный хозяин тоже не верит. Намек до него не дошел, а я испугался было, что он все поймет. Но хаджи увидел тут лишь одну сторону и, рад сказать, не ту, что нужно. Жители Занзибара будут видеть гавань кишащей пиратскими дау, город — грабителями, пока будут сидеть, сложа руки, и благодарить Аллаха, что рабы и дети похищены у соседей, а не у них. Однако на сей раз те, кто раньше отделывался испугом да легкими не-< удобствами, будут избиты и ограблены; а когда они станут требовать, чтобы султан откупился от пиратов большими деньгами, то услышат, что деньги на это придется дать им самим. Или хотя бы часть.

— Они на это не пойдут, — проворчал Бэтти.

— Пойдут, иначе лишатся всего, что имеют, да еще переживут пожар города. Еще как пойдут, когда увидят в этом смысл. Но им это не понравится. Господи, до чего это не понравится жирным торговцам-индусам и праздной арабской знати! Им пока что удавалось избегать самого худшего, и расстаться с деньгами для них будет все равно, что вырвать глазной зуб. Они пойдут на это теперь, потому что у них не останется иного выхода, но, думаю, больше не захотят. В следующий раз, очевидно, предпочтут сражаться, чтобы раз и навсегда положить набегам конец. Исса ибн Юсуф, его старый друг из Кувейта и деловые знакомые с Персидского залива обнаружат, что зарезали курицу, и золотых яиц больше не предвидится. Просто, Бэтти, не так ли?

Бэтти задумался, потом на его морщинистом лице появилась улыбка.

— Да, просто. Думаю, ты прав. Если богатые индусы и арабы чего не любят, так это раскошеливаться, а те, кто, едва покажутся дау, отправляют детей и лучших рабов в загородные дома, еще никогда не страдали, им это не понравится. Очень!

— Будем надеяться. А теперь давай составим список с примечаниями для приезжающего из Kyueirra джентльмена. Позови Ралуба, посмотрим, что нам удастся сделать.

Втроем они составили список, включающий имена всех богатых землевладельцев, торговцев и знатных арабов, которых пираты до сих пор не грабили, или которые наживались, продавая им рабов; добавили такие подробности, как расположение их городских домов, местонахождение загородных усадеб и убежищ в глубине острова. А кроме того, разработали план проникновения в дома, обещающий оказаться очень удачным. Ра-луб даже грустно заметил, что жаль не использовать его самим, а отдавать орде воров и головорезов с Залива.

— Оно конечно, — согласился со вздохом Бэтти, — только гадить в собственном гнезде — последнее дело, и лично я не хочу, чтобы меня гнали с места, ставшего мне-вторым домом.

— Нас наверняка выгонят, если узнают об этом! — заметил Рори, прилагая к списку схематическую карту поместья одного праздного, похотливого сибарита-шейха, который при первой же тревоге скрывался за городом, оставляя в городском доме на милость судьбы несколько самых старых рабов. Уже давно подозревали, что он крадет в деревнях детей и продает их пиратам.

— Не узнают, — сказал Ралуб. — А если даже такое и случится, ничего страшного. Те, кто страдал от набегов в прошлые годы, встанут на нашу сторону, а если мы таким образом избавим остров от этой саранчи, то все будут в выигрыше. Запиши еще Махмуда Ферджани. Эта старая жаба не платит налогов и притворяется бедняком, но говорят — и я этому верю — что ему принадлежит половина домов на Улице Шлюх в Момбасе, и что он украл для такого дома двух дочерей Али Мухаммеда, зная, что кражу спишут на пиратов. Я знаю его привратника и думаю, можно будет устроить, чтобы засов в определенную ночь оказался незадвинутым.

Через два дня приехал кувейтский друг Иссы ибн Юсуфа. Тощий в противоположность хаджи; поджарый, седой, как старый волк, с волчьей жестокостью и хитростью в холодных глазах. Представился он как шейх Омар ибн Омар. При виде его Рори ощутил легкое беспокойство и тут же пожалел об опрометчивой реплике насчет курицы и золотых яиц. Этот человек показался ему гораздо более проницательным, чем Исса ибн Юсуф, способным понять до конца, что за ней кроется. Но то ли хозяин не счел нужным повторить ее, то ли она снова была принята за чистую монету, и от жадности шейх не стал в нее вдумываться. Он выразил глубокую озабоченность истощением казны султана, прискорбной нехваткой личных средств (положением, которому должен посочувствовать всякий джентльмен), и заявил, что готов принять участие в любом плане, который поможет Его Величеству преодолеть затруднения и обеспечить справедливый вклад его самых богатых подданных в любое финансовое соглашение между дворцом и пиратами.

— Торговцами, — пробормотал по привычке Исса ибн Юсуф, но шейх не обратил на это внимания.

— Есть еще одно условие, — задумчиво произнес Рори, покачивая на ладони сложенные листы бумаги.

— Ваша доля?

Рори покачал головой и рассмеялся.

— На сей раз я делаю одолжение другу. Но поскольку для вас оно окажется выгодно, хочу получить кое-что за сведения, содержащиеся в этих бумагах, и за любое содействие, какое я или моя команда окажем вам впоследствии.

— Вам нужно только попросить, — сказал шейх, сделав рукой широкий жест. Пальцы его были тонкими, изогнутыми, хищными, как когти ястреба.

Рори признательно поклонился.

— Мне нужны безопасность моего дома, сохранность 7 имущества членов моей команды и заверение, что никому из белых чужеземцев никоим образом не будут досаждать.

— Согласен, — величественно изрек Омар ибн Омар и потянулся за бумагами.

Сделку скрепили чашечками турецкого кофе, стаканами щербета и богатым набором сильно приправленных специями блюд. Рори поинтересовался, когда можно ждать дау.

— Дня через два, — ответил Омар ибн Омар, потягивая кофе. — Может, и раньше. А когда вы вернетесь на Занзибар?