— Вы полагаете, что и у французов может быть желание аннексировать этот остров? — воскликнула потрясенная Геро. — Но ведь это нелепость!
— Ничего нелепого я тут не вижу, мэм… мисс Геро. Все европейцы — колониалисты. И в этом никакой разницы между ними нет.
— Вот тут я не могу согласиться с вами. Французы всегда ненавидели тиранов, поддерживали дело свободы и справедливости. Во всяком случае, после революции. И смотрите, как Лафайет[6]… Я признаю, что они имеют колонии. Но…
— Но как добрая американка становитесь на сторону французов против британцев. Признаю, это похвально, с этим большинство из нас согласится. Только не — надо выдавать изначально пристрастное отношение к одной из сторон за справедливое суждение!
— Я никогда, — выразительно заверила его Геро, — не позволяю личным пристрастиям заслонять факты.
Не желая продолжать этот спор, капитан вновь пожал плечами и сказал, что лично он не особенно интересуется внутренними делами Занзибара, они, слава Богу, его не касаются. Это замечание возмутило Геро, и она высокопарно заявила, что христиане должны интересоваться делами, влияющими на общественное благополучие где бы то ни было, и что ответственность по отношению к ближним не должна ограничиваться людьми своей расы.
— Да, конечно, — равнодушно ответил Фуллбрайт и проникся глубоким сочувствием к легкомысленным, вздорным, пребывающим в счастливом неведении жителям Занзибара, не представляющим, что их ожидает. Что ж, мэм, скоро у вас будет возможность поговорить на эти темы с вашим дядей, изложить свои взгляды. Наверно, его мнение стоит больше, чем мое, или этого юного месье с его болтовней о «земном рае» и «Тысяче и одной ночи». Какой там к черту «рай»! Может, кому-то так и кажется, только по-моему, это нечто среднее между помойной ямой и чумным бараком.
Говорил он намеренно грубо, но если хотел оттолкнуть этим мисс Холлис, то просчитался. Отнюдь не смущенная, она с радостью готова выслушать его неблагоприятное мнение о Занзибаре. И тут же сообщила с величайшей задушевностью о своих давних подозрениях, что многое из написанного и сказанного про великолепие восточных земель и тропических островов недостоверно, так как здравый смысл подсказывает, что места, где так жарко, где так низок жизненный и нравственный уровень, не могут не быть отвратительными.
— Занзибар, пожалуй, действительно отвратителен, — согласился капитан Тедиес. — Я читал, будто запах гвоздики и пряностей острова ощущается далеко в море, но вдыхал только запахи сточных канав да мусорных куч — и кое-чего похуже! Более грязного города видеть мне не доводилось, и, на мой взгляд, дамам жить в нем не стоит. Неудивительно, что ваша тетушка скверно себя чувствует. Она не имела права звать вас туда, это уж точно.
— Чепуха, капитан Тедиес. С моей кузиной Кресси ничего не случилось, а она младше меня на четыре года. Более того, Занзибар ей тоже кажется прекрасным, романтичным местом! Она так и писала мне.
— Может, ваша кузина влюблена. Я слышал, влюбленные все видят в розовом свете.
— Влюблена? Да в кого же влюбляться? Там ведь нет…
— На Занзибаре есть мужчины, мэм… мисс Геро. Вот хотя бы этот французик, что возвращается туда. Там довольно большая белая община. Служащие консульств, английские военные моряки, бизнесмены, проходимцы…
— Проходимцы? Что они собой представляют? — спросила заинтригованная Геро.
— Авантюристы. Паршивые овцы. Бродяги. Хищники вроде Разгульного Рори.
— Он кто — пират? Прозвище самое разбойничье!
— С него станется, — ответил капитан Фуллбрайт. — Это англичанин, по общему мнению, очень скверный человек. Насколько я понимаю, из тех, кому родные платят, лишь бы они не жили дома. Если происходит что-то отвратительное, от вывоза рабов до контрабанды оружия или наркотиков, похищения людей или убийства, смело можно закладывать свой последний цент, что тут не обошлось без Рори Фроета. Молодой Дэн Ларримор охотится за ним уже два года, но пока так и не поймал. Ему нужны только улики, и когда-нибудь он их раздобудет. Дэн — человек упорный.
— А кто этот Дэн?
— Неужто ваша кузина Кресси ни разу не упомянула о нем? Вот те на! А я уж подумал, что, возможно, она видит все в розовом свете благодаря ему. Лейтенант Ларримор — английский морж, командует маленькой канонеркой по велению королевы Виктории, его тягостный долг — пресечь работорговлю в тех водах или хотя бы попытаться. Действует он, учитывая все обстоятельства, недурно, но Рори Фроста пока не поймал. Полагаю, Дэн дал бы отсечь себе руку, лишь бы добиться своего. Однажды он решил, что все в порядке — внезапно подходит к Рори при легком ветерке возле Пембы, а в кильватере у того плавает труп негра. Ларримор прекрасно знал, что это означает — на борту рабы, а умершего только что сбросили в воду. И решил, что поймал Фроста с поличным, но едва отдал приказ лечь в дрейф, «Фурия» ставит паруса и…
— Кто ставит?
— «Фурия», шхуна Фроета. Он так назвал ее, и, видно, недаром. Говорят, никак не слушается руля — под стать хозяину.
— И что дальше? Фрост ушел?
— Нет. У канонерки паровой двигатель, и Дэн настиг Рори. Но когда поднялся на борт — рабами там и не пахнет. Он обыскал «Фурию» с форштевня до кормы, не обнаружив ни малейшей улики, а Рори твердит, что не знает ни о каком трупе, небось, какой-нибудь бедняга-негр упал с проходящей дау. Извиняется, что не лег по приказу в дрейф; объясняет, что в это время подкреплялся внизу, а члены команды приняли канонерку за французское работорговое судно. Дэн выходит из себя, но ничего не может поделать. Он узнал потом, что пока Рори увлекал его в напрасную погоню, приятель Фроста, араб-работорговец, на своем судне увез с Занзибара полный трюм рабов.
— Значит, тот поступил так умышленно? Это было хитростью, чтобы…
Геро побледнела, выпятила челюсть, как ее дед, Калеб Крейн, приходя в ярость. И гневно произнесла:
— Таких людей надо вешать!
— Думаю, когда-нибудь повесят. По-моему, это ему на роду написано. Дэн Ларримор хотел бы обеспечить ему петлю. Дэна я за это не виню. Вообще я не особо расположен к англичанам, но лейтенант хороший человек и нравится мне.
— Думаете, и Кресси тоже?
— Дэн Ларримор? Что ж… думаю не только ей, он сложен хорошо, ничего не скажешь, только о вашей кузине у меня просто догадки. Я уж почти год не появлялся на Занзибаре, а они тогда были едва знакомы, правда все замечали, что он ей нравится. Вы сказали, она находит остров романтичным, вот я и решил, что, может, у них все сладилось. А с другой стороны, Дэн отнюдь не единственный мужчина на Занзибаре, и я слышал, что вашу тетушку Эбби и ее дочь очень любят в семье султана. Некоторые из этих арабских принцев — настоящие красавцы.
— Красавцы? Вы имеете в виду чернокожих? Африканцев? Предполагаете, что Кресси…
— На лице Геро застыло негодующее выражение.
— Арабов, мэм! Арабов! Они не чернокожие и не африканцы, многие из них почти такие же белые, как и я — разве что с легким загаром. Предки султана были королями в Омане, он и принцы гордятся этим куда больше, чем ваш дядя Джошуа фамилией Крейн — а он весьма горд ею! Мужчины у них очень симпатичные. И я слышал, что некоторые из дворцовых дам красивы, будто картинки, только поклясться в этом не могу, потому что женщины у них сидят взаперти, бедняжки. Им, должно быть, очень любопытно познакомиться с такими дамами, как ваша тетушка и кузина, которые могут спокойно ходить, где им вздумается.
— Да, конечно, — горячо согласилась Геро, и ее интерес внезапно принял другое направление. — Я посмотрю, что можно сделать для этих несчастных созданий. Может, удастся давать им уроки стряпни и шитья, обучить их читать и писать? Должно быть, ужасно быть невежественным, неграмотным и жить немногим лучше, чем в тюрьме — быть рабынями мужчин. Это надо будет изменить.
Капитан Фуллбрайт открыл рот, чтобы возразить, однако ничего не сказал. Ему пришло в голову, что мисс Холлис не помешает столкнуться с некоторыми сюрпризами по прибытии на Занзибар. Странно встретить молодую женщину, так одаренную внешне и обеспеченную материально, охваченную страстью к реформам. В ее возрасте легче ожидать интерес к балам и кавалерам, чем к благотворительности и благополучию цветных рас в отдаленных и нездоровых уголках земного шара. Конечно, у каждого свой вкус! Эта девица, решил он, не нашла своего призвания, из нее получилась бы замечательная учительница строгого типа. И еще может получиться! На основании своего краткого знакомства с Клейтоном Майо (а также сплетен и слухов), он не мог представить себе этого красивого энергичного джентльмена всерьез увлеченным такой откровенной и, возможно, холодной особой. Одни только взгляды мисс Холлис на брак способны остудить самого горячего поклонника, и капитан жалел ее будущего мужа — если только у нее появится муж, в чем он сомневался.
