Геро импульсивно повернулась к Фуллбрайту.

— Капитан Тедиес, вы бывали на Занзибаре несколько раз. Какой он? Расскажите, пожалуйста.

— Ну что ж, он примерно вдвое меньше Лонг-Айленда миль пятьдесят в длину, десять в ширину, находится близко к материку, в ясный день из города видны африканские холмы. Рядом расположен остров Пемба, он еще меньше, еще более дикий и…

Геро потрясла головой.

— Нет, я спрашиваю совсем не об этом. Мне хочется знать, какая там жизнь.

Капитан Фуллбрайт ответил, что скоро она узнает это сама, и, на его взгляд, людям лучше составлять собственное мнение, чем прислушиваться к чужому. Только от мисс Холлис не так легко было отделаться, она с решительным видом уселась и заявила, что, на ее взгляд, чужое мнение может быть очень поучительным, поскольку зачастую не совпадает с твоим собственным.

— Мне интересно знать мнения других людей. Это необходимо, если хочешь приносить пользу.

Капитан с легким удивлением приподнял кустистые брови.

— Пользу? Какую?

— Помогать людям. Исправлять положение вещей. — Хмм… Какие вещи имеются в виду?

Мисс Холлис раздраженно пожала плечами.

— Работорговля. Невежество, грязь и болезни. Я не могу сидеть, сложа руки, и твердить «Да исполнится воля Божья», когда очень многое творится явно не по Божьей воле. С этим нужно что-то делать.

Капитан Фуллбрайт сухо заметил, что на Занзибаре ей найдется, чем занять себя.

— Знаю, — спокойно согласилась Геро. — В сущности, поэтому я и решила, что должна отправиться туда немедленно. Видите ли, в Холлис-Хилле мне было нечего делать. И захотелось поскорей уехать из Бостона — после смерти папы дом казался таким опустевшим, я не могла больше выносить…

Ее бодрый, уверенный голос неожиданно дрогнул, и, не завершив фразы, она торопливо сказала:

— Кроме того, Кресси — моя кузина Крессида — очень хочет, чтобы я приехала. Мы всегда были очень близки, и ей одиноко на Занзибаре; и, похоже, климат там не подходит тете Эбби. Раз они обе нуждаются во мне, то мой долг…

Она ненадолго умолкла, словно обдумывая сказанное, а потом с легким сожалением сказала:

— Нет, тут я не совсем искренна. Очень приятно сознавать себя действительно нужной.

Губы капитана дрогнули, и обманчиво простодушным тоном он заметил, что слышал, будто она нужна еще кому-то. Не мистеру ли Клейтону Майо?

Мисс Холлис покраснела, и Фуллбрайт, считавший, что она на это не способна, слегка удивился. Румянец шел ей, и у капитана мелькнула мысль, что краснеть Геро следует почаще.

— Вы говорили обо мне с Дмелией! — укоризненно сказала мисс Холлис.

— Конечно. Между мужем и женой это дело обычное, — признался капитан Тедиес с вялой улыбкой. — Но я не предполагал, что это секрет. Ваш дядя, мистер Джошуа Крейн, говорил, родственники считают, что вы намерены стать миссис Клейтон Майо, и поэтому разрешил вам отправиться в плавание.

— Вот как? — надменно сказала Геро. — Тут он ошибается. Относительно мистера Майо я еще не приняла решения. Я всегда его уважала, и тетя Эбби с дядей На-том надеялись, что мы когда-нибудь поженимся. Однако папа был против. Я бы не посчиталась с этим, будь уверена, что мы подходим друг другу, но, по моему твердому убеждению, в брак не нужно вступать лишь ради удовольствия быть вместе, нужно искать чего-то большего.

— Э… ммм… Конечно, согласился капитан Фуллбрайт, смущенный и покоробленный недевичьей откровенностью, с которой мисс Холлис собиралась обсуждать столь деликатные дела, как любовь и брак. Наверно, проявление застенчивости, так идущее к залившему ее щеки румянцу, оказалось бы более уместным.

Однако мисс Холлис, хоть и заливалась краской, явно не признавала застенчивости, так как продолжала говорить, что знает о серьезности мистера Майо и его стремлении делать добро. Они много беседовали и обнаружили полное согласие в самых разнообразных вопросах. И мистер Майо проявил истинное благородство, твердо отвергнув совет сбежать с ней вдвоем.

— Чей совет? — с любопытством спросил капитан Тедиес.

— Надо признаться, мой, — ответила мисс Холлис с умиротворяющим огоньком в глазах. — Хотя я подала его под влиянием минуты, потому что сильно раздосадовалась на папу, но вряд ли сама последовала бы ему. Но Клей — то есть, мистер Майо — не желал и слышать об этом. Моя кузина, Арабелла Стронг, сказала — только потому, что знал об угрозе папы лишить меня наследства, если я выйду замуж против его воли, но мне же хватило ума понять, что Белла сама неравнодушна к Клею и говорит так из ревности. Знаете, он очень красив.

Капитан Фуллбрайт с трудом сдержал улыбку и ска-зад серьезным тоном:

— И теперь, став независимой и богатой, вы спешите к своему красавцу-возлюбленному, чтобы с его одобрения обвенчаться в белом атласном платье с фатой и затем жить счастливо. Так?

— Не-ет… не совсем. Я посмотрю, что можно сделать, дабы положить конец позорной торговле рабами на Занзибаре. Находясь там, возобновлю знакомство с мистером Майо. А там решу, может ли наш брак стать удачным. Видите ли, мы расстались почти два года назад, и Клей вполне мог измениться.

— Вы, насколько я понимаю, то же.

— Я никогда не изменюсь, — уверенно заявили мисс Холлис. — Но, судя по тому, что я слышала и читала, тропики оказывают скверное влияние на людей, вынужденных жить там.

— На их здоровье определенно.

— И на характеры тоже, уверяю вас! Поэтому я и собираюсь выяснить все на месте. И даже если окажется, что мы не подходим друг другу, я не потеряю времени зря, потому что на Занзибаре многое помимо рабства взывает к переменам, и дел у меня найдется много. Я несколько месяцев изучала арабский и суахили, и хотя словарный запас у меня мал, мне сказали, что говорю на обоих языках вполне сносно.

Геро подалась вперед, положила ладонь капитану на руку и сказала просительным тоном:

— Может, теперь расскажете мне кое-что об этом острове?

— Почему бы вам не обратиться к юному месье Жюлю? — грубовато ответил капитан. — Полагаю, он будет рад удовлетворить ваше любопытство. Его папаша — французский консул на Занзибаре, так что он жил там гораздо дольше, чем я!

— Да, он говорил об этом, — сказала Геро. — И о том, что этот остров «земной рай», яркий, экзотичный, неописуемой красоты. Прямо со страниц «Тысячи и одной ночи»!

Капитана Фуллбрайта позабавила эта цитата и выразительный взгляд девушки, он от души засмеялся и сказал, что все французы — как и большинство иностранцев — говорят даме лишь то, что, по их мнению, ей хочется услышать.

— Говорил он вам еще что-нибудь?

— Да, о своей уверенности, что англичане намерены аннексировать этот остров вместе с Пембой, и о том, что султанат во многом зависит от материка.

— Вот как? Ну, мэм, об этом я ничего не знаю. Как же, по-вашему, англичане этого добьются? Или он не сказал вам?

Видимо, речь об этом шла, и мисс Холлис (неизменно готовая просветить невежду) объяснила, что очень просто и совершенно бесчестно! Британцы, судя по всему, поддерживают правителя-марионетку, очень слабого и порочного человека. Он не только поощряет работорговлю и тратит доходы на разнузданную жизнь, но еще и не обладает правами на трон, ведь является лишь младшим сыном покойного султана. Его соперник, как утверждает сын французского консула, не только пригоден к правлению, но и снискал уважение и поддержку девяти десятых местного населения. Его поддерживает каждый мыслящий европеец за исключением англичан; те, поняв, что сила его характера может быть помехой их планам колониальной экспансии, предпочитают более податливого правителя. Слышал ли капитан о чем-нибудь, более постыдном? Конечно, она сама, как добрая республиканка, не может одобрять монархию ни в какой форме. Но с другой стороны, не может терпеть несправедливость.

От негодования классическое лицо мисс Холлис раскраснелось, глаза, по мнению Фуллбрайта, сверкали великолепно, но вряд ли привлекательно. Он уклончиво пожал плечами и заметил, что, на его взгляд, политика с позиции силы почти всегда грязное дело. Он никоим образом не защищает британцев, однако сомневается, что кто-то из французов может быть нейтральным или беспристрастным в том, что касается восточно-африканских территорий. Или Занзибара.