Галвина остановилась у одного из монолитов и задумчиво погладила его рукоятью своего меча:

— Это странные вещи. Я слышала о похожих в степях Ночной Империи, но там они считались остатками древних культов.

— Ночной Империи? — уточнил Драгомир, поднимая бровь. — Это же вроде миф, не больше.

Галвина отмахнулась:

— Может, и миф, а может, и нет. Никто точно не знает. Это слишком далеко, чтобы проверить, да и кому придёт в голову туда идти? Но говорят, что их правители — воины, избранные по силе и умению в бою, а не по знатности крови.

Торрик, хлебнув из фляги и закашлявшись, пробормотал что-то себе под нос, а затем заговорил громче:

— Хм, тоже республика, но где правят не самые знатные или богатые, а самые сильные? Удивительно! Хотя в этом что-то есть… правда, звучит как очередная байка. Как же до них добраться?

— Огибать весь континент вдоль южного побережья, что пока ещё ни у кого не получилось, — подтвердила Галвина. — Или же по земле, через княжества эльфов или через Тварь Вихря.

— Тварь Вихря? — заинтересованно начал Самсон, но не успел спросить, как Лаврентий призвал всех.

Они остановились и повернулись к пирамиде, которая теперь возвышалась перед ними огромной серой массой. Её вершина терялась где-то в небесах, где крутились загадочные птицы с длинными крыльями, подобные гигантским альбатросам, но с узкими мордами, больше похожие на ящеров. Их крики разносились эхом, словно древние заклинания, наполняя воздух тревожной мелодией. Взгляды всех путников были прикованы к этому монументу, овеянному тайной, а в сердцах сквозила неясная тревога.

Элиара плелась позади группы, губы её дрожали от неуверенности, а руки сжимали посох так сильно, что побелели костяшки. Внутренний голос Сиарлинн не давал ей покоя, напоминая о её долге, об угрозе, которую таила пирамида, и о её обязанностях перед Аммонисом. С каждой минутой она ощущала, как трещины в её душе становились всё шире. Ветви гигантских папоротников касались её плеч, словно пытаясь удержать от опасного шага, но девушка шла вперёд, одержимая и растерянная, готовая на всё, чтобы скрыть древнюю тайну, которая могла изменить ход их судьбы.

В этот момент Самсон оглянулся на свою команду, словно оценивая, кто же был с ним, а кто — против него. Он ещё раз посмотрел на пирамиду, её тёмную, молчаливую громаду, поглощённую вечностью, и глубоко вздохнул. Впереди их ждала полная неизвестность, но отступать уже было поздно.

Элиара почувствовала, как холодные волны магии скользят от ожерелья прямо к её сознанию. Пульсации в её голове усиливались, словно в такт глухим ударам сердца, и вдруг перед её мысленным взором, будто сквозь толщу почвы, открылся вид на подземный водоём. Там, в чёрной воде, притаилось нечто огромное и могущественное, его тёмные очертания мерцали в глубинах. Она услышала в голове голос Сиарлинн, мягкий и вкрадчивый: «Я надеюсь, этого хватит, чтобы ты выполнила свой долг, дитя». Элиара удовлетворённо улыбнулась, её губы дрожали от неуемной жажды власти, которую она ощущала в каждый миг близости к этой древней силе. Теперь она с радостью продолжила путь, держа в тайне своё видение.

Путники шли дальше по серпантину, осматриваясь по сторонам, словно каждый новый изгиб тропы мог открыть им новые тайны этого загадочного места. В воздухе стояла давящая тишина, нарушаемая лишь хрустом камней под ногами. Вдалеке от них время от времени слышался пронзительный крик птиц-ящеров, круживших над пирамидой.

Лаврентий внимательно всматривался в массивный каменный монумент, его лицо отражало искреннее удивление:

— Я не вижу никаких швов между блоками. Словно пирамида была вылеплена из цельного камня… Это не может быть обычное сооружение.

Гругг, шагавший впереди, усмехнулся, потирая большой шрам на руке:

— Может, подойдём ближе, тогда станет видно, как она сделана? А если нет, так просто обрушим её на головы акулоголовых, ха-ха!

Но Самсон, которого не отпускало беспокойство, спросил наконец то, что давно его тревожило:

— Что это за Тварь Вихря? Опять какая-то сказка вроде того Кота Вечной Ночи?

Драгомир засмеялся, хотя даже в его смехе чувствовалась напряжённость:

— Почти так, капитан! Говорят, любой, кто попытается пробраться в Западный Альдор без разрешения эльфов, столкнётся с Тварью Вихря. Это многоголовый дракон, который умеет перемещаться в пространстве, а каждая его голова отвечает за отдельный аспект магии — вода, огонь, воздух, земля и даже тьма со светом. Он — как природный барьер на пути к западным землям.

Лаврентий, задумчиво поглаживая амулет, тихо добавил:

— Эта история не так безосновательна, как может показаться на первый взгляд. Она имеет подтверждения в старых церковных книгах. Правда, неизвестно, имеют ли эльфы какое-то отношение к этому созданию, или это просто давние предрассудки. Людям всегда было легче винить эльфов в своих бедах, да и память о Бессмертном Короле, который поработил почти весь Северный Альдор, ещё жива в сердцах. Эльфы до сих пор ассоциируются с древним злом.

В это время Элиара, не слушая их, полностью сосредоточилась на ощущении, которое исходило от ожерелья. Словно невидимые нити магии тянулись от неё к скрытому под землёй существу, и она почувствовала, как может вызвать его на поверхность. Её пальцы сжались на ожерелье крепче, и она мысленно позвала чудовище, произнесла безмолвное заклинание, наполняя его жаждой свободы.

Земля под ногами задрожала, посыпались мелкие камни. Папоротники дрогнули, и тропа, по которой они шли, затрещала. Самсон схватился за саблю, его взгляд метался, пытаясь понять, что происходит. Лаврентий в ужасе схватился за святой символ и воззвал к Святой Матери:

— Великая Мать, защити нас!

Торрик схватил свою секиру и принял боевую стойку:

— Будь готов, капитан, у нас гости!

Но только Элиара знала, что это не просто случайность. Она сдержанно улыбнулась, наслаждаясь волнением своих спутников и ощущая, как её сердце бьётся в унисон с колебаниями земли.

И вдруг с оглушительным треском из-под земли прорвался огромный лобстеран, четырёхметровое чудовище с панцирем, переливающимся зелёным и синим цветом, как морская гладь на рассвете. Его массивные клешни с хрустом раздвигали камни и корни, а множество маленьких глаз с ненавистью уставились на людей. Он издал странный гортанный рёв, похожий на шум штормового прибоя, и размахнул клешнями, разбрасывая землю и камни.

— Черт возьми, что это за тварь?! — закричал Самсон, выхватывая оружие.

Торрик с секирой в руках двинулся в атаку, а Лаврентий начал молиться, создавая защитное поле. Гругг схватил свой молот, готовый броситься в бой, а Галвина призвала молнию, направив её прямо в клешню чудовища. Только Элиара оставалась спокойной, наблюдая за пробуждением существа и зная, что это именно она привела его сюда, что её призыв пробудил древнего хранителя этого места. Она чувствовала, как сила от ожерелья пульсирует в унисон с рёвом лобстерана, а её магия накладывалась на волю чудовища, словно древний танец.

Сиарлинн снова заговорила в её голове:

«Теперь, дитя, покажи свою верность. Не дай им добраться до пирамиды. Веди их к гибели или используй силу, если потребуется».

Элиара стиснула зубы, не смея сказать ни слова, но в глазах её горел фанатичный огонь.

Когда лобстеран вырвался из-под земли, все бросились на него, кроме Элиары, которая укрылась позади и наложила на себя заклинание камнекожи, чтобы защититься от возможных атак. Она делала вид, что направляет магические лучи в существо, но на самом деле каждый раз выбирала слабейшие заклинания, чтобы не нанести ему реального вреда. Её сердце билось с дикой скоростью, она надеялась, что это древнее создание сможет отбить у них охоту приближаться к пирамиде.

Бой с лобстераном вышел жестоким. Существо было покрыто крепким панцирем, его клешни с лёгкостью пробивали защиту и ломали оружие. Гругг бросался на него с молотом, стараясь отвлечь на себя внимание, но одна из клешней подмяла его, отбросив огра на несколько метров и сломав ему ногу. Драгомир пытался стрелять в глаза чудовища из пистоля, но лобстеран отмахнулся от него, как от надоедливого комара, и пистоль вылетел из рук боцмана.