— Повезло нам с погодой, капитан, — заметил боцман, улыбнувшись. — Думал, осень принесёт штормы и ледяные ветра, а оно вон как. Море спокойное, как уснувший котёнок.

Самсон кивнул, продолжая смотреть вперёд, где море простиралось до самого горизонта, будто обещая им новые земли и неизведанные тайны.

— Да, но не обольщайся, — ответил он с лёгкой улыбкой. — Доберёмся до Атоллии, а уж там погода всегда на нашей стороне. Вот почему я решил отправляться именно осенью. Пока холодные воды Светлого моря будут проверять нас на прочность, мы достигнем более тёплых морей, где штормы не такие частые.

Лаврентий, стоя у носа корабля, благословил уходящее побережье и экипаж, подняв руки в жесте молитвы. Его голос звучал чётко, перекрывая звук ветра и шелест парусов:

— Святая Матерь, даруй этому кораблю спокойное море, ветра попутные и защиту от бедствий. Да пребудет милость твоя с нами на всех путях наших.

Матросы послушно склонили головы, хотя некоторые украдкой переглядывались, стараясь сдержать улыбки. Суеверия на борту всегда имели своё место, и даже те, кто был не слишком набожен, предпочитали не злить судьбу в открытом море.

Когда молитва завершилась, Самсон направился вниз, к каюте Глезыра, чтобы ещё раз уточнить маршрут, хотя знал, что его штурман досконально изучил все карты. Дверь в каюту была приоткрыта, и оттуда доносился шорох бумаги и негромкое бурчание крысолюда, который что-то высчитывал на своей маленькой доске для заметок.

— Ну что, Глезыр, как у нас дела с курсом? — спросил Самсон, входя в тесную каюту. Она была заставлена свёрнутыми картами, инструментами для навигации и разными вещицами, которые крысолюд явно собирал на протяжении многих лет.

Глезыр вскочил, когда увидел капитана, но тут же вернулся к своему рабочему столу, придвинул свечу поближе к потертой карте и начал водить по ней своими тонкими пальцами, как будто боялся упустить что-то важное.

— Вот сюда, кэп, — сказал он, указывая на карту, где грубая линия вела к югу. — Два-три дня пути до архипелага Отчаянного. Там маяк, старый, но светит далеко. Мы не должны его пропустить. Вдоль этого архипелага идут коварные течения, но я знаю, как их обойти.

Самсон кивнул, всматриваясь в места, на которые указывал крысолюд. Глезыр продолжил, двигая пальцем по карте:

— А потом вот сюда, через пролив Драконьего Зуба. Течения сильные, но они помогут нам быстрее пройти в Бесконечный Океан. А уже здесь, — он постучал когтем по карте, — мы выходим в открытое море и держим курс прямо до Атоллии.

Самсон прищурился, его взгляд скользнул по старым отметкам на карте, изображавшим неведомые рифы и древние символы, указывающие на опасные воды. Он ощутил легкий холодок тревоги, который всегда возникал, когда они вступали в неизведанное.

— Мы точно не собьёмся с пути, Глезыр? — спросил он, стараясь скрыть в голосе беспокойство. — Этот маршрут не из простых, и я не хочу, чтобы нас затянуло на рифы или на какой-нибудь песчаный остров, который не нанесён на карту.

Крысолюд оскорблённо зашипел, его шерсть на загривке встала дыбом, а длинный хвост дернулся. Он с грохотом опустил астролябию на стол и стукнул по ней лапой.

— Капитан, я десятки раз ходил этим маршрутом! — возмущённо воскликнул он. — Я проведу это судно с завязанными глазами, хоть по ночным звёздам, хоть по солнцу днём! Ходил бы один, но вот вам моя помощь, так что сомневаться в моём мастерстве не надо!

Самсон усмехнулся и поднял руки, словно сдаваясь:

— Ладно, ладно, не кипятись. Просто я волнуюсь. Понимаешь, туда, куда мы направляемся, никто до нас не ходил. Это совсем другое дело.

Глезыр прищурился и на мгновение замолчал, задумчиво глядя на карту, его когтистый палец нервно постукивал по краю стола. Затем он вдруг взобрался на стул, будто собираясь поделиться секретом, и сказал, понизив голос:

— Возможно, «никто» — слишком сильно сказано, капитан...

Самсон удивлённо нахмурился и наклонился поближе, чтобы лучше слышать.

— Что ты хочешь этим сказать, Глезыр? — спросил он с недоверием. — Если что-то знаешь, говори прямо.

Штурман снова перевёл взгляд на карту, словно пытался разглядеть на ней нечто невидимое для других, а потом, понизив голос до шёпота, заговорил:

— Когда я был ещё юным крысенком и жил на острове Черепа, старые крысолюды рассказывали байки… Мол, однажды сюда приплывали тёмные эльфы. Их корабли были чёрные, как ночь, и они держали курс на южные моря. Говорили, что они искали древние затопленные города или артефакты, но… никто не знает, что они там нашли. Некоторые говорят, что и пиратские капитаны отправлялись в ту сторону за сокровищами и приключениями. Но ни один из них не вернулся обратно.

Самсон побледнел, его пальцы сжали край стола, и он на мгновение задумался, будто оценивая услышанное. Холодок пробежал по его спине, словно ледяной ветерок из Бесконечного Океана.

— Может быть, их никогда и не было, тех тёмных эльфов, — сказал он, пытаясь скрыть свой страх за иронией. — Может, это всё лишь сказки, чтобы напугать молодёжь.

Глезыр, заметив его тревогу, поспешил добавить с неожиданной теплотой в голосе:

— Возможно, капитан, возможно, — сказал он, пожав плечами. — Старые крысы всегда любили рассказывать страшные истории. Может, и правда всё это только байки, чтобы заставить нас держаться подальше от южных земель.

Но в его глазах промелькнула тень сомнения, будто даже он сам не был уверен в том, что сказал. Самсон снова взглянул на карту, ощущая, как их путешествие обретает оттенки опасности и таинственности. Он знал одно: впереди их ждала неизвестность, но первый шаг они уже сделали, и возвращаться уже слишком поздно.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь лёгкую утреннюю дымку, ласково скользили по палубе «Рыбы-меча», и лёгкие волны перекатывались под бортом, шепча что-то своё, тайное. Лаврентий сидел на скамейке у борта, поодаль от суетливых матросов, которые занимались своими делами. На коленях у него лежала маленькая грифельная доска, и он, погружённый в свои мысли, сосредоточенно выводил мелом цифры и символы.

Его рука плавно скользила по доске, а губы шептали едва слышные слова — он что-то считал, решал, вглядываясь в ряды цифр, будто они могли открыть некую тайну мира. Мелкие частицы мела сыпались на его тёмную сутану, но клирик не замечал их, весь сосредоточенный на работе.

В это время по палубе неспешно проходила Элиара, и, обратив внимание на занятие Лаврентия, подошла ближе, скрестив руки на груди. Её длинная туника развевалась на лёгком ветру, а взгляд был полон любопытства.

— Это какие-то магические символы, Лаврентий? — с лёгкой усмешкой спросила она, наблюдая, как клирик выводит странные знаки.

Лаврентий поднял голову и ответил мягкой улыбкой, но в его глазах светилось ощущение умиротворения, словно он говорил о чём-то очень близком своему сердцу.

— Нет, это математика, — пояснил он. — Решаю уравнение. Ищу, как ведут себя числа в сложных ситуациях.

Элиара нахмурилась, её лицо стало задумчивым, словно она пыталась уловить смысл его слов.

— Я слышала о такой науке, но никогда не понимала, зачем она нужна, — призналась она. — Я умею считать, могу разделить добычу или рассчитать силу заклинания. Но вот эти абстрактные символы и огромные числа… Какой от них толк? Я всегда считала, что магия и заклинания должны приносить пользу здесь и сейчас, а не вынуждать копаться в числах.

Лаврентий мягко кивнул, будто её слова не стали для него чем-то неожиданным.

— От математики есть большая польза, — сказал он, продолжая чертить что-то на доске. — Она учит дисциплине ума, помогает видеть порядок там, где другие видят хаос. Если придёт нужда высчитать что-то сложное — курс корабля, траекторию стрелы или даже… что-то более абстрактное, например, траекторию заклинания, — я смогу сделать это в уме.

Элиара, чуть склонив голову, улыбнулась уголком губ, но в её изгибе брови читался лёгкий скепсис.

— «Траектория заклинания»? — повторила она с иронией.