— Да… здесь кто-то явно боролся за жизнь, — пробормотал Самсон, опустив саблю к ногам.

Лаврентий, стоя на коленях, разглядывал старую ткань, в которой едва угадывался фрагмент одежды, и вздохнул:

— О, если бы мы могли узнать их историю. Если бы могли понять, кем они были, что искали на этих берегах. Но, видимо, они оставили этот мир, так и не рассказав нам о своих поисках.

Галвина вдруг что-то заметила в траве и подняла мокрый и разрушенный журнал. Он был в ужасном состоянии, многие страницы распались на влажные клочки, но на некоторых еще можно было различить слова на кастелланском. Она протянула журнал Самсону, и тот осторожно пролистал остатки страниц.

— Большая часть уничтожена влагой и временем, но кое-где все еще можно разобрать обрывки слов… «…потеря… остров… голод… последняя ночь…» — пробормотал он, глядя на страницы с нечитабельными остатками записей.

Элиара наклонилась к журналу, пробежалась глазами по страницам и поморщилась:

— Эти фрагменты могут быть важны, но без остальной части — это лишь загадочные намеки.

Самсон вздохнул и, спрятав журнал под плащ, произнес:

— Мы слишком поздно сюда добрались. Но это доказывает, что мы не первые, кто мечтал о новых землях на юге. Будем осторожны. Возможно, судьба этих людей намекает нам, что легкой дороги не будет.

После того как друзья тщательно изучили брошенный лагерь, перелопатив остатки кострищ и разглядывая скелеты, окруженные разложившимися тканями, группа двинулась дальше. Серые облака над головой сгущались, но дождь не начинался, лишь удушливая влажность повисла в воздухе, пропитывая их одежду и оставляя привкус соли на губах. Пройдя еще несколько часов вдоль извилистой реки, путники наконец нашли место, где вода текла достаточно спокойно, чтобы рискнуть перейти на другой берег.

— Здесь, — указал Торрик, измерив глубину палкой. — Давайте переправляться. Только смотрите под ноги, течение хоть и не сильное, но коварное.

Галвина первая вошла в воду, крепко сжимая рукояти своих мечей, а за ней двинулись остальные, оступаясь на скользких камнях. На другом берегу они немного отдышались и выбрали место для лагеря под покровом деревьев, защищающих от возможного дождя.

Глезыр, не теряя времени, заточил одну из палок и отправился к реке ловить рыбу. Его крики и ругательства, когда очередная рыба срывалась с острия, раздавались вдоль берега, создавая иллюзию обычной мирной жизни.

Тем временем Лаврентий попросил у Самсона журнал, и прищурившись стал разбирать обрывки текста у мерцающего света костра. Его брови то и дело сдвигались к переносице в глубоком раздумье, когда он пытался разглядеть хоть что-то в полустертых строчках.

— Тут говорится об экспедиции короны Кастеллануса, — наконец произнес он, оглядывая остальных. — Кажется, среди участников были люди по имени Фернандо и Густав, но кто они и что за роли играли, неясно. Есть упоминания о золоте… или поиске золота. А вот дальше — все размыто, нет никаких упоминаний, что именно с ними произошло.

Самсон хмуро поглядел на страницы, которые медленно превращались в труху под пальцами клирика:

— Возможно, так даже лучше. Если бы они действительно нашли что-то ценное здесь, это могло бы создать проблемы. Последнее, чего нам сейчас нужно, — это вражда с кастелланцами. Тем более — здесь, где каждый человек и каждый ресурс на вес золота.

Галвина, сидя на корточках у костра, нахмурилась и спросила:

— А почему обязательно враждовать? Может, наоборот, можно было бы договориться, если бы они появились?

Самсон оторвался от созерцания потемневших страниц и обернулся к ней:

— Договариваться? Возможно. Но у них свои интересы, у нас — свои. И поверь мне, им бы не понравилось, что мы здесь, и особенно то, что мы идем под флагом гильдий Гревиона. Кастелланцы привыкли считать себя хозяевами морей, и, если бы мы нашли что-то ценное, они бы точно захотели это отобрать.

Элиара, слушая их спор, погладила осколок зуба Тихого Ужаса, который висел у нее на шее, и сказала, словно бы самой себе:

— Может, и к лучшему, что они не смогли добраться до своих сокровищ. Бывает, что золото — это не благословение, а проклятье.

Лаврентий посмотрел на нее и тихо добавил:

— Может быть, это место защитило себя само, не допустив их дальше. Или же что-то другое позаботилось о том, чтобы они не вернулись.

Костер потрескивал в ночи, освещая их лица, погруженные в тени и мерцание огня. Спать легли рано, но сон был беспокойным. Каждый из них ворочался на жесткой земле, ощущая, будто тени давно ушедших здесь людей тянулись к ним, перешептываясь сквозь ночной ветер. Где-то вдалеке слышался ритмичный плеск воды, будто кто-то незримый пробирался через реку в темноте.

Галвина сжимала рукояти своих мечей под плащом, прислушиваясь к каждому шороху, а Глезыр, обнявший карту, которая теперь стала его талисманом, лежал на спине, глядя на звезды, которые здесь, в южных землях, светили чуть иначе.

Утро окутало землю молочным туманом, сквозь который едва просвечивали силуэты деревьев и холмов. Воздух был влажным и прохладным, дыхание окутывалось паром, а шаги утопали в мокрой траве. Друзья на скорую руку позавтракали остатками вчерашнего улова, не теряя времени на долгие сборы. Самсон пристально всматривался в туман, держа в руке подзорную трубу, но белая пелена скрывала все вокруг.

— Держите оружие наготове и не разбредайтесь, — повторил он, прокладывая путь через лес.

Внезапно Галвина остановилась и наклонилась к земле:

— Смотрите, следы. Похожие на человеческие, но большие… И пальцы какие-то длинные.

Следы вели вглубь туманной чащи. Лаврентий тихо произнес молитву, надеясь, что она защитит путников от незримой угрозы. Туман вокруг казался не просто природным явлением — он становился густым и тяжелым, словно прятал в себе что-то зловещее. И тут словно из ниоткуда послышался звук шагов — тяжелых, размеренных. Друзья развернулись и прижались к земле, всматриваясь в белую дымку.

Из тумана вышли шесть высоких гуманоидов, их тела блестели влажной кожей с текстурой напоминавшей акулью шкуру. Лица — или морды? — у них были плоские и вытянутые, как у акулы-молота, с огромными глазами по бокам и зубастыми пастями, которые не размыкались. На спинах существ торчали плавники, а в руках сверкали трезубцы из темного металла с инкрустацией в виде морских символов.

— Акулоиды? — прошептала Элиара, удивленно разглядывая их. — Но таких… таких я никогда не видела. С головами акулы-молота? Это что-то новое.

Лаврентий поднял руки, делая жесты, символизирующие мир, и попытался заговорить:

— Мы друзья! Мы пришли с миром!

Элиара качнула головой и прошептала:

— Они нас не поймут. На суше они немые. Это бесполезно…

Как будто услышав ее слова, акулоиды вдруг издали глубокий, вибрирующий звук, похожий на удар колокола под водой, и подняли свои трезубцы в боевую стойку. Затем бросились вперед.

Бой был жестоким. Элиара, накинув капюшон, взмахнула посохом, и из-под земли перед акулоидами вырвались каменные шипы, которые пронзили ноги одного из них. Гуманоид упал на колени, вырывая шипы своими мощными руками, но это замедлило его лишь на мгновение. Торрик зарычал и бросился на ближайшего противника, вращая свою тяжелую секиру, которая оставляла глубокие раны в плотной коже врагов. Он увернулся от удара трезубца и рубанул противника по боку, послышался хруст костей.

Галвина, словно молния, метнулась между двумя акулоидами и, обнажив свои мечи, ударила одного из них, пропустив в его тело мощный заряд электричества. Акулоид задергался, хрипя, и упал, дымясь от ударов молний. Самсон с саблей наготове рубил и парировал, защищая спину Галвины, его удары были быстры и точны.

Глезыр прыгал, как дикий зверь, орудуя шпагой и кинжалом, и где мог наносил удары, шипя от злости и страха. Его оружие быстро покрывалось кровавыми брызгами. Лаврентий же стоял позади, возведя руки к небу и шепча молитвы, которые создали вокруг него светящийся купол, ослеплявший акулоидов и мешавший им целиться.