— А с этим что?

— Как что? Слышь Сырожа, ты определился с выбором?

— А как-же команда из трех человек? — осторожно переспросил он.

— Тебя могло и за борт смыть. Хотя, пожалуй, есть вариант получше.

— Какой? Я согласен. — Сразу же заявил мужчина, готовый на все, только бы остаться живым.

— Лень, принеси с камбуза пару бутылок водки.

Как только тот принес, я откупорил одну из них и поднес к губам мужчины.

— Пей.

Тот чуть отворотил лицо и спросил.

— Ты хочешь напоить меня до беспамятства, что бы я походил на труп и не ввязывался со своими советами.

— Можно сказать и так. Лучше сдохнуть пьяным и довольным, чем трезвым и замерзшим, разве не так? Ты выпьешь обе бутылки. Поверь этого хватит чтобы безболезненно вознестись ко всевышнему, а я при нужде, предъявлю, кому следует труп «моего отца» который испугался шторма и слегка перепил.

— Я не буду пить.

— Куда ты денешься с подводной лодки, — произнес я Затем насильно вставив ему в рот горлышко бутылки пережал нос, как ребенку, и начал вливать ему в горло содержимое обеих бутылок. Довольно скоро «дядя Серёжа» захрипел, а после его глаза закатились и он испустил дух. Вообще-то от водки помирают несколько иначе. Однажды я видел как, но в данном случае, возможно водка просто попала в легкие вместо желудка.

После того как он потерял сознание, я поспешил разрезать ремни, чтобы на трупе не оказалось синяков из-за связанных рук и ног. Едва мы донесли «капитана» до койки в одной из кают, как пульс у него на шее перестал биться. На всякий случай, я немного придержал сонную артерию, и убедившись, что с мужчиной покончено, мы с Ленькой приступили к наведению порядка на судне.

5

Ленька очень удивился тому, что я заставил его замазать черной краской красное знамя, изображенное на трубе.

— Ты, что это же символ нашей страны! Знамя Победы!

— Ты перед кем хвастать собираешься, перед американцами? Так им наплевать на то, а вот буксир у нас сразу же отберут, и вместе с ним все, что на нем находится. Ты думаешь хоть доллар на бедность бросят? Как бы не так.

— Что такое доллар?

— Темнота, блин. Американские деньги зовутся не рублями, а долларами. И вообще, если хочешь, чтобы все было как нужно, с этого дня переходим на английский.

— Ты, что я ж не в зуб ногой!

— Жить захочешь, еще не так раскорячишься. Учи. Любая проверка и нам конец!

С этого момента я перешел на английский. Ленька пытался что-то говорить по-русски, ругался, матерился, но я либо делал вид, что не понимаю, либо произносил:

— Speak English. Please.

Все-таки в мореходке английский мы изучали, учитывая что все общение в море происходит именно на английском языке, спрашивали за него достаточно строго. Пусть не в полном объеме речи, но основные морские термины, команды, и сообщения Леонид должен был знать. Следовательно, какая-то база у него все же была. Потихоньку втянулся. Пусть коряво, с жутким камчатским акцентом, подражая эвенкам, или корякам, но так или иначе он заговорил.

После суток работы, по затиранию лишней информации, и показу, той, которой судно никогда не имело. Единственное, что осталось почти без изменений, так это название нашего буксира из русского «РОТОР», я добавлением пары штрихов на первую и последнюю буквы, сделал «ROTOR», благо, что это слово и русском и в английском значит одно и тоже, и пишется в принципе одинаково. Еще самым, пожалуй, важным делом было удаления с судна всех бумаг на русском языке. Все это тут же было вынесено на палубу и сожжено. Разумеется за исключением карт и лоций, но те я спрятал так глубоко, как мог. Правда Леонид так и не отдал свой комсомольский билет, но по большому счету, он никому и не был нужен. Надеюсь до обыска не дойдет. А если дойдет, то и все остальное будет уже не важно.

А после, мы занялись переноской тяжестей. Если на все это, с нашими пассажирами на острове Завьялова при загрузке ушло около четырех часов, то сейчас, мы провозились, как минимум трое суток. А, куда было деваться? Даже по самым скромным подсчетам, на буксире находилось около трех тонн только золотых слитков. Причем, не той мелочи, что в будущем продавали в банках, по сотне граммов. В каждом слитке был указан точный вес, в двенадцать с половиной килограмм, плюс минус какая-то мелочь. Всего их оказалось двести сорок штук, что и вырисовывалось в три тонны с лишнем тонны. Кроме того, имелось как минимум два ящика Размером пятьдесят, на пятьдесят сантиметров с изделиями из золота жемчуга и разноцветных камней. С условием узости трапов, вдвоем с Ленькой корячились не описать словами. Пару раз такой ящик падал на ногу, и если бы не тяжелые ботинки то можно было бы остаться без ног. Не думаю, что это была простая бижутерия. По весу они конечно находились где-то в районе полусотни килограммов, но учитывая их ювелирную ценность, были наверняка достаточно дорогими. Еще два ящика были заполнены Иенами и долларами. Причем, хотя и находились в банковских упаковках, но лежали вперемежку, поэтому точную сумму валюты, даже на глазок, назвать было довольно сложно. Хотя, пожалуй, самым точным определением, были бы слова — Очень много!

Кто бы видел, какой бардак остался после «пассажиров». У каждого из них, был свой сидор, то есть заплечный мешок, в котором находились личные вещи. По большому счету, мне из них не нужно было ничего. Папиросы у меня пока еще были в наличии. Когда я переселялся на буксир, купил сразу десять пачек «Беломорканала» и бросил в свою каюту. По мере надобности брал оттуда. Тоже самое касалось одежды и белья. Да и как-то брезгливо пользоваться чужими вещами, чай я не беспризорник сейчас, как когда-то.

Но все же вещи следовало осмотреть, вдруг среди них окажется что-то важное, о пропаже которого после придется пожалеть. У Петра был обычный походный набор беглого зэка. То есть пара белья, мыло полотенце, пара портянок, рукавицы и мешочек махорки. Ничего необычного и лишнего. Вообще мужик был себе на уме. Не знаю кем он был по «профессии», но всегда держался с достоинством, и никогда я не слышал от него ни единого ругательного слова. Зато стоило ему высказать свое мнение, как Сеня, сразу же соглашался с ним, совершенно не споря, да и «дядя Сережа» в общем тоже, хотя и мог внести некоторые вопросы или уточнения. Вообще, «капитан» был чужим в этой компании. Его, наверное, и терпели только из-за того, что когда-то он был военным служил в этом районе. То есть прекрасно знал местность без карт, и уж точно мог профессионально справиться с любым катером или буксиром. Но с другой стороны, некоторые сомнения все же есть. Ну действительно, зачем было из той же «Наталки» бежать на север? Что такого интересного здесь есть, чтобы вместо Большой Земли стремиться попасть сюда, где по сути все друг друга знают?

У Арсения, все было иначе. Помимо обычных вещей, у него обнаружилась еще и тряпица с несколькими дешевыми сережками и парой колечек. Похоже мужик не терялся в дороге и попутно кого-то ограбил. Хотя наверняка в этом участвовали все, возможно таким образом добывая себе еду, но побрякушки обнаружились только у одного. Вообще он был очень неприятным типом. Леня до сих пор вспоминает вахты, проведенные с ним, как нечто очень ужасное.

А вот заплечный мешок бывшего капитана меня заинтересовал. Помимо стандартных вещей, здесь обнаружился офицерский планшет плотно набитый бумагами, которые меня очень заинтересовали. Настолько, что я как минимум на пару часов выпал из реальности изучая доставшиеся мне документы. Не знаю, зачем он собрал все это, но благодаря наличию этих документов, память сразу же выдала историю, случившуюся в 1945 году. Причем узнал я о ней не здесь, а в своей первой жизни. И то совершенно случайно наткнувшись на нее в интернете. Не могу поручиться за точность дат, и имен, все же с того момента прошло очень много времени, но смысл истори состоял примерно в следующем:

'Где-то в начале осени 1931 года Япония вторглась в Маньчжурию, с ходу захватив Мукден, город, который позже переименуют в Шэньян. Уже к весне следующего года вся территория Манчжурии оказалась под рукой японских оккупантов, и в начале весны следующего года на этих землях была создана Великая Маньчжурская Империя или как это звучало на местный лад Маньчжоу-го. Но хотя на трон был возведен последний представитель империи Цин — Генрих Пу И, Маньчжурией фактически управляла Япония. А сам император Пу И являлся скорее парадной декорацией и главной афишей страны. В то время, как главным органом управления страны стало командование японской Квантунской армии, а в качестве управляющих провинциями выступала сеть японских администраторов в маньчжурских государственных органах. Командующий Квантунской армией одновременно занимал пост посла Японии, и имел право вето, на решения императора Пу И. Таким образом, статус Маньчжоу-Го фактически не отличался от статуса протектората какой-либо из европейских колониальных империй.