— Плавает только дерьмо в проруби, а по морю ходят. — Добавил бывший капитан, и скомандовал. — Отдать швартовы, свистать всех наверх. — И улыбаясь полез на мостик.

Вскоре, команда была разделена на три вахты, по восемь часов каждая. В первую встал я, во вторую, потому что та приходилась на ночь сам «капитан». Не знаю, насколько он там был капитаном, но до сих пор показал себя достаточно знающим человеком, хотя и ошибся в определении проекта нашего судна. Ну да это не большой грех. Он мог просто не сталкиваться с судами подобного типа. Да и по большому счету, наш буксир, состоял из нескольких проектов сразу. Как это получилось, как-нибудь расскажу. Третьей вахтой стоял Ленька. Он хоть и дизелист, но в мореходке все же дают хоть какие-то основы судовождения, и штурманской подготовки на всех факультетах, так что вполне может с этим справиться.

При этом Вместе со мною, постоянно находился один и беглых зэка по имени Петр. А с Леонидом второй — Сеня, тот самый, который предлагал убрать с корабля лишний балласт. Причем самым радикальным способом. «Дядя Сережа», как он назвался нам сразу же, стоял вахту в одиночку, но он по сути был своим, среди зэка, или если не своим, то ему доверяли несколько больше чем нам. В принципе мужики не вмешивались в то, чем мы занимались у штурвала, единственное, что он делали, так это время от времени, поглядывали на компас. Маршрут прокладывал «капитан» и сообщал цифру не только вахтенному, но и его надсмотрщику. В общем, контроль был можно сказать тотальным.

После восьмичасовой вахты, мы шли отдыхать. Я в свою каюту, Ленька в соседнюю. Здесь нас никто не контролировал, и мы могли делать что угодно. Питались либо на камбузе, тем запасом продуктов, что имелся на буксире, либо предложенными зэка. Как оказалось, мы загрузили на судно как минимум два десятка ящиков с консервами, колбасами, какими-то специальными маринадами и приправами, так же имелись самые разные крупы. Одного только риса было как минимум пять сортов. Не скажу, что я великий специалист, но жизнь в Узбекистане, в свое время, научила меня разбираться в сортах риса. Конечно не того, что продавали в гастрономах по восемьдесят копеек за килограмм, а того что появлялся на базаре, по цене от трех до двадцати пяти рублей, за тот же вес. Правда плов из двадцати пяти рублевого риса, я попробовал лишь однажды, уже работая в кооперативе «Флора и Фауна» во времена перестройки. Председатель любил пустить пыль в глаза, и однажды угостил своих ближайших сподвижников, в число которых когда-то входил и я.

В общем продуктов было довольно много, и что самое интересное большая часть их имела на упаковке китайские или японские надписи. Правда на тех же банках с консервированным тунцом имелся еще и немецкий текст, благодаря которому я понял, что именно находится внутри и то, что эти консервы были выпущены в середине лета 1945 года. С другой стороны, если они хранились достаточно хорошо, то почти пятнадцать лет, не особенно отразились на их качестве.

Первые трое суток, практически ничего не происходило. Это было несколько странным, хотя бы потому, что мы так и не добрались до Спафарьево, и там должны были поднять тревогу и забросать срочными радиограммами Магадан. Потом вспомнил, что мы вышли в рейс в пятницу и все встало на свои места. Скорее всего, здесь перестраховалось Магаданское начальство. Можно было смело отложить рейс до понедельника, и все было бы нормально. По всему выходило что на Спафарьево просто так и решили, и не особенно загружали свои головы, приняв, что срочность срочностью, но до понедельника движений ждать не стоит. И успокоились. В Магадане же начальство тоже разбежалось по домам, и соответственно не особенно обеспокоилось тем, что до сих пор нет доклада о доставке. Мол, придем в понедельник на службу, и все решится, само собой. В итоге, это дало угонщикам, как минимум трое суток форы, а за это время, вполне можно дойти до Камчатки, и даже выбраться в Тихий Океан.

Так оно в принципе и получилось. В это время, на вахте стоял тот самый «дядя Сережа». В какой-то момент, он вызвал меня на мостик и спросил, есть ли на судне какие-то опознавательные коды, типа: «Свой-Чужой». Я удивленно пожал плечами и ответил, что ни о сем подобном не слышал. Мужчина вздохнул, и произнес.

— По радио был запрос, о том, кто мы такие и куда направляемся.

— Ну ответить вы не могли, потому как рация уже месяц, как в ремонте, так что можно расслабиться и ждать приезда пограничников. — Спокойно ответил я.

— Расслабишься тут!

— А почему бы и нет. На корме ящики с запчастями. В Петропавловске-Камчатском ремонтный завод. Рейс вполне привычный и плановый. А то, что воскресенье, это никого не волнует. Нас отправляют в любой день недели.

«Капитан» воспрянул духом, и даже слегка повеселел. Потом удивленно посмотрел на меня и спросил.

— Ты надеешься сдаться пограничникам?

— Я что похож на идиота? Я бы на вашем месте закрыл Леньку у дизеля, тот запросто может сорваться с катушек, а за меня можете не опасаться.

— Почему это?

— Я уже отстоял три вахты, следовательно, обвинить меня в соучастии угону, проще простого. И никто не будет разбираться сделал ли я это добровольно или под дулом револьвера. Скажу больше, как честный комсомолец, я должен был остаться на острове Завьялова, пойдя в отказ. Разумеется, вы бы меня пристрелили, как ненужного свидетеля. И хотя бы то, что этого не произошло в глазах Конторы Глубокого Бурения, а пограничники насколько я знаю относятся именно к КГБ, я самый что ни на есть предатель и изменник Родины. Поэтому любая попытка рассказать правду, рикошетом прибьет в первую очередь и меня.

— А Леонид?

— А Леонид этого пока не понимает. Он приютский. А у меня мама пять лет по 58\3 пять лет отсидела. Поэтому по большому счету здесь меня не держит абсолютно ничего.

4.

Пограничный катер, пришвартовался к нашему буксиру, как раз во время прохода по первому курильскому проливу. Командиром наряда, оказался знакомый старшина. Пожилой мужчина лет пятидесяти. Первым же вопросом, прозвучавшим с его стороны, был:

— А Ванька-то где? Это ж его кораблик!

— Так ведь юбилей же Степан Аркадьевич! Серебряная свадьба у него. Вот и дали на рейс прикомандированного с Охотска.

Старшина стукнул себя ладонью в лоб и произнес:

— Вот черт, а я и забыл. А ведь он приглашал меня. Все служба, будь она неладно. Что везете-то?

— Да как обычно старье на ремонтный завод, обратно запчасти.

О том, что ему не дали ответа по радио он даже не спросил, прекрасно зная, что радио в ремонте, хорошо хоть как радио работает и то хлеб. Уже развернувшись и переходя на свой катер обернулся и произнес.

— Там, антициклон на подходе, но он вроде бы краем нас задевает. Скоро должны будут по радио объявить. Смотрите осторожней, если будете не успевать, лучше за остров Уташид зайдите. Сутки ничего не дадут, зато живы останетесь.

— Так и сделаем дядь Степ.

— Иди уже, шутник. — Старшина не очень любил, когда его называли — Дядей Степой. Он действительно был довольно высок ростом, правда служил не в милиции, а пограничником.

Едва мы прошли пролив, как «Капитан» тут же скомандовал уходить в океан, обозначив новый курс.

— Так ведь, штормовое объявили⁈ — удивленно переспросил я.

— И что. Антициклон в это время не настолько силен, а нам задерживаться у берегов, гораздо опаснее чем уйти в море.

Я пожал плечами. Спорить с ними было бесполезно оставалось только надеяться на лучшее и уповать на удачу и господа бога.

Переход оказался очень сложным, штормило может и не слишком сильно, но для нашей скорлупки этого хватало за глаза. Порой казалось еще немного, и очередная волна, прокатившаяся по палубе нашего суденышка, навсегда скроет нас от мира. Все иллюминаторы и двери были давно накрепко задраены, а все переходы осуществлялись по внутренним коридорам. Я находился в рубке вместе с «капитаном», который захотел быть именно там. Ленька стоял у дизеля, прекрасно понимая, что наша жизнь в большей степени зависит в первую очередь от него. Со штурвалом мы вдвоем как-то справимся, а вот если заглохнет дизель, тогда попасть бортом под очередную волну, будет проще простого. И тогда считай все наши проблемы разом сойдут на нет, точнее на дно. Судно может просто перевернуться, а от этого спасения, пока еще не придумали.