— Оно незаслуженное! — против воли воскликнула я.

— Да что ты? Так иди, если действительно веришь в свои слова. Кто тебя держит? Прочь из моего дома!

Я растерянно посмотрела на женщину. Куда прочь? Домой?

— Ты меня отпускаешь? — недоверчиво начала я, но Мари тут же гневно мотнула головой.

— Нет. Если ты хочешь уйти — иди. Но знай, ты станешь клятвопреступницей. Беги, коли хочешь. Беги и помни о последствиях.

— Я не… — откашлявшись, замолкла и все же продолжила: — Я не преступаю свое обещание… Это ты…

— Так проверь! Иди и проверь еще раз. Хочешь, я перемещу тебя к границе прямо сейчас?

Отчаянно помотала головой, ярко представляя, что со мной будет, если я еще раз попробую переступить черту.

— Тогда не бросайся подобными фразами. Имей смелость признать, что договор составлен верно, и его срок еще не истек.

— Это не так, — упрямо повторила я, сжимая кулаки. — Я… я отказываюсь работать здесь.

— Что ты говоришь, — ухмыльнулась Мари, приподнимая мой подбородок своими холодными пальцами. — В таком случае я отказываюсь предоставлять тебе место в этом доме. Сколько ты так продержишься: каждый день с утра до ночи мерзнуть на улице? Заболеть ты, может, и не успеешь за день, но промерзнешь до костей. Это я тебе обещаю.

Последние слова были сказаны зловещим шепотом. Кожа покрылась мурашками.

— Или, — ее голос вновь стал веселым, почти беззаботным, а рука разжалась. — Мы можем сделать вид, что этого разговора не было. Пусть все вернется, как было. Утром будем мило щебетать, играя в настольные игры, кататься на коньках, изучать латынь и зельеварение…

— Все не может быть как прежде, — глухо отозвалась на ее предложение. — Я не смогу забыть твоих угроз.

— По-дружески могу устроить амнезию.

— Ни за что. Я останусь в здравом уме и твердой памяти… — отчаянно произнесла я, не скрывая опасения.

— Какая же ты скучная, — скорчив недовольную рожицу, Мари махнула рукой. — Если так нравится, то оставайся такой же дерганной. Но в кафе ты обязана работать, иначе выгоню на улицу.

Прошло всего пару недель. Хотя, как можно говорить об этом с уверенностью, когда дни между собой очень похожи, а ты даже не можешь палочки на стене рисовать, пропадут ведь.

Утром я все также завтракала с Мари. Ведьма неизменно предлагала вернуться к нашим урокам, во что-нибудь поиграть или как-то меня развлечь. Но пересилить себя и сделать вид, что все как было, я не могла.

До недавнего времени находиться в кафе мне было очень приятно. Здесь было тепло и уютно, будто вернулась в родное дом, где тебя давно ждали. Сейчас же я могла спокойно начинать утро с фразы: «Здравствуй, дорогая паранойя».

За ночь я несколько раз вскакивала с постели, разбуженная кошмарами. Однажды после такой побудки я включила свет и сидела почти до утра, вглядываясь в темные углы. Может, хорошо, что ни один из снов я так и не вспомнила?

Дровишек в огонек моей нервозности подкидывала и Мари. Она была душкой с посетителями, все также улыбалась мне в лицо, но стоило хоть ненадолго отвести взгляд, чуть прищурившись, следила за мной с недобрым видом. Хотя фактически мне она ничего не делала, это беспокоило. Я стала дерганой, паниковала из-за любого шума, что сказывалось на работе.

Что бы там эта ведьма не говорила о том, что не против моего возвращения, ей это явно не нравилось.

Но больше всего я переживала из-за отсутствия парней. После того разговора с ними, в кафе они больше не появлялись. Очень надеюсь, что ребята просто заняты, а не Мари с ними что-то сотворила. Иногда казалось, что она способна на это.

Я не знала, как мне прекратить метания и избавиться от ощущения, что варюсь в котле из собственных сомнений. Вот только крышку этого котла кто-то прикрыл, и выбраться было невозможно.

Я понятия не имела, что мне дальше делать. Экспериментировать с прогулками больше не хотелось. Разговоры с Мари ни к чему не приводили, только злили ее. Плюнув, я решила просто ждать.

Большую часть свободного времени я проводила за разговорами с Кузьмой. Обычно мы беседовали, сидя на кухне, но, случалось, что я молча наблюдала за его готовкой, стараясь вспомнить, как делала это в детстве с мамой. Ее образ слегка покрылся дымкой, только фото в телефоне еще помогало. Жаль, ненадолго.

Пару раз мы общались с Карлом. Он увлеченно рассказывал о своих исследованиях, сыпал терминами и названиями растений, о которых я даже не знала. Как-то мужчина поделился, что, кроме них с Феликсом, здесь имеются еще постояльцы — два брата, живущие друг напротив друга. Они занимаются магическими изысканиями и крайне негативно относятся к людям, не имеющим дара. Как они отреагируют при встрече, неизвестно. Но их характер Карл называл мерзким. Попадаться им на глаза он настоятельно не советовал. Кажется, самое время радоваться, что в первой комнате тогда никого не оказалось.

Когда из-за неясной попытки разозлить Мари и расшевелить Карла я осторожно попыталась узнать, чем же мой собеседник был болен, и отчего его спасла эта ведьма, мужчина отреагировал странно. Он нахмурился и, ссылаясь на важные дела, ушел. На следующий день он опять говорил о тех же растениях, что и накануне. Симптоматика была знакомой.

Постепенно мной овладевало безразличие. Что делать, к чему стремиться, если лично от тебя ничего не зависит?

Вечерами я уже давно передвигалась по инерции. Принимала заказы, улыбалась, мыслями будучи где-то далеко.

Я забирала очередную уже опустевшую тарелку, когда почувствовала, что к донышку было что-то приклеено. Из-за постоянного недосыпа соображала я туго, но догадаться, что не стоит на виду у всех ее разворачивать, все-таки смогла. Ура мне.

Кинув быстрый оценивающий взгляд по сторонам, а также отыскав Мари, убедилась, что никто не видел «передачку».

Быстро переставила всю посуду на поднос и, постаравшись вернуть лицу то же безразличное выражение, зашла на ту часть кухни, которая была отгорожена от посетителей.

Записку я отклеила не так быстро, как хотелось бы. Пока судорожно, путаясь в пальцах, открывала ее, постаралась припомнить, кто сидел за тем столом… Но дело было изначально безнадежным. На лица я в последнее время вообще не обращала внимания.

Почерк был витиеватым, с сильным уклоном вправо, а бумага на ощупь была твердой, словно пергамент.

Здравствуйте, Евгения. Ваши друзья попросили передать вам несколько строк. И, как их должник, я не смог отказать в этой маленькой, но опасной просьбе.

«Женя, вспоминай каждый день о своей семье. Представляй, как они выглядят, какие у них привычки. Мы узнали, как тебе помочь. Не опускай руки. Знай, границы только в твоей голове».

Надеюсь, я рисковал не зря, и эти строчки приободрят вас. За сим откланиваюсь.

Ваш невольный друг.

Дочитав, прикрыла глаза и выдохнула. Живы…

Больше немедля, я сложила записку и тут же убрала в передник. Оставив поднос на нужном месте, я вернулась в зал.

То, что ребята в порядке и даже передают сообщение, дарило облегчение. Последнее время, глядя на Мари, я начала подумывать, что она их, кхм, устранила. Насовсем.

Видимо, стоит больше верить в людей. Хотя если парни тут появятся лично, не могу быть уверенна, что все пройдет для них благополучно.

Мотая ногами, я сидела на стуле и в который раз наблюдая за сосредоточенно готовящим Кузьмой. Одной головы, чтобы понять, что именно имели в виду ребята, мне не хватало.

— Я помню, что тебе нельзя выдавать мне страшные тайны, — с некоторым сомнением начала я. — Но если что-то секретом для меня не является, мы можем это обсудить?

Домовой усмехнулся в бороду и, оставив тесто на соседнем столе, сел напротив.

— Отчего же не поговорить на отвлеченные темы?

— Вот скажи, если мне сообщили, что рамки только в моей голове, что это может означать?

— А у тебя-то самой какие мысли есть? — приподнял бровь мужчина, приложив указательный палец к губам.

— В первую очередь вспоминаются фразы вроде: «Мы можем все, если захотим» и «Выйди из зоны комфорта», — под внимательным взглядом домового начала развивать тему.