— Как же мне нравится моя работа, — томно потянулся Ерофим, открыл вторую бутыль и присосался к её горлышку.

Нахальное поведение служки нисколько не тронуло принцессу. Она была слишком занята собой.

А Ерофим с вальяжностью наглого деревенского кота расстёгивал пуговицы сюртука и жмурился в предвкушении сладкого развлечения, за которые ему ещё и заплатят. Гостья хотела расслабиться? Что ж, он приложит максимум усилий.

Чувства принцессы стремительно завоёвывали верховенство над разумом, и лишь какой-то неведомый и малый островок сознания продолжал оказывать сопротивление. Именно благодаря ему, Наила выдернула из уха жемчужину и из последних сил смогла бросить амулет в подходившего к ней мужчину.

Дорогой амулет оправдал себя целиком и полностью. Служка замер в неестественной позе с идиотской улыбкой на губах. Если бы принцесса была в состоянии трезво оценивать ситуацию, то она вдоволь насладилась бы произведённым эффектом. Но голова девушки совершенно отказывалась работать. Мысли были путанные и все крутились вокруг неведомых ранее желаний. Держать себя на грани разума помогала только брачная печать. Интуитивно принцесса обратилась за помощью именно к ней, крепко сжав пальцами узор. Несколько минут, показавшиеся вечностью, Наила цеплялась за невесомую паутину заступничества, а потом её словно рывком выдернули из чувственного омута. Принцесса ошеломлённо хлопнула ресницами и покрутила головой.

— И что это было? — хрипло проговорила она.

Ответить было некому. За дверьми комнаты стояла глухая тишина. Вышколенные слуги затаились в рабочем крыле, чтобы не доставлять неудобств постояльцам, Ерофим всё так же, с занесённой ногой и в расстёгнутом наполовину сюртуке, бестолково улыбался, а за окном занудно завывал ветер, изредка посыпая окна сухими крупицами смёрзшегося снега. В общем, у Наилы имелось немного времени, чтобы проанализировать случившееся.

Выводы были очевидными: в вино подмешивали специальные травки, для того самого расслабления, а услужливый молодец совмещал приятное с полезным. И даже жаловаться не приходилось: сама же пожелала расслабиться с дороги.

Принцесса сделала себе зарубку на память: формулировать свои желания всегда необходимо чётко и без инотолкований. А лучше — сначала просчитывать последствия своих действий, чтобы не было больше глупых ситуаций.

Наила снова вспомнила о печати, ведь именно её помощь оказалась бесценной в сложившейся ситуации. Даже представить было страшно, что могло случиться, если бы не она.

Приподняв рукав, девушка внимательно изучила рисунок. Печать тёмного императора была чёткой и казалась живой, совсем не так выглядела она, когда принцесса рассматривала её в последний раз.

— Или я ничего не понимаю, или брачная татуировка активна, — нахмурив брови, произнесла Наила.

Оба предположения вызывали беспокойство. Сейчас хорошо было бы посоветоваться с кем-нибудь умным и услышать его объяснения, но вряд ли на это можно надеяться здесь.

В мыслях сразу же появился тёмный, Наила, словно вживую, почувствовала уверенные мужские руки на своей талии и вкус первого поцелуя.

Принцесса грубо одёрнула рукав, закрывая узор. И почему только любое размышление о печати воскрешает в памяти эту картину?

Углубиться в новые размышления принцесса не успела. Магическая заморозка утрачивала своё действие, и Ерофим уже начал оживать.

Наила торопливо подобрала жемчужину и вставила её обратно в ухо. Пусть теперь артефакт и был бесполезен, но разбрасываться ценными вещами было глупо. К тому же, при дворе обязательно найдётся толковый маг, который сможет подзарядить артефакт.

Оправив платье и приведя в порядок причёску, принцесса дожидалась, когда действие заморозки окончательно развеется, чтобы провести основательный разговор с Ерофимом.

— Итак, для особо непонятливых, но чрезмерно услужливых, объясняю: я устала с дороги и хочу выспаться. В одиночестве, без посторонней помощи.

— Госпожа — магиня? — вместо ответа произнёс Ерофим.

Выглядел он совсем не так, как при встрече. Вся уверенность и самодовольство испарились, оставив вместо себя растерянность и страх.

Наила не стала опровергать домыслы служки. Ведь со стороны так всё и выглядело: раз человек управляет магическими артефактами, значит, он имеет дар. Объяснять же простому человеку тонкости магического искусства было незачем, да и выгодно было девушке, чтобы Ерофим и дальше принимал её за одарённую. Глядишь, меньше будет соблазнов поживиться на дармовщинку.

— Да, — кивнула головой она.

— Простите великодушно, не разглядел. Иначе бы нипочём не полез бы со своими услугами. Маги умеют расслабляться и без помощи всего этого, — махнул рукой на бутылки служка. Молодец оценил и то, с какой лёгкостью удалось девушке справиться с дурманящим эффектом вина, и силу её заклятия, брошенного в него. Повторять ошибки он не собирался.

Принцесса сразу заметила, что и манера поведения Ерофима претерпела значительные изменения. Теперь к угодливости добавилась не нарочитая почтительность, а настоящая. Её это устраивало.

— В общем так: ближайшие два часа я хочу посвятить сну, а после этого распорядись насчёт приличного ужина. Да, проследи, чтобы и мои лошади получили полагающийся им уход.

Теперь Наила привычно распоряжалась слугой, словно это был кто-то из её дворцовых людей.

— Слушаюсь, госпожа. Особые пожелания будут?

— Нет, с меня достаточно, — фыркнула принцесса, бросив взгляд на бутылки.

Ерофим смущённо потупился. Он понимал, что допущенная им оплошность может дорого стоить. Во-первых, его уже хорошо приложило. Мышцы до сих пор слушались плохо, и служка опасался, что это может остаться надолго. А кому нужен такой инвалид? Во-вторых, получить достойную оплату за свои труды он теперь не надеялся — как бы самому теперь не пришлось раскошелиться. И с хозяином тоже придётся объясняться… А девушка всё же хороша!

Последнее вызывало самые большие сожаления, ведь Ерофим уже предвкушал, каким сладким будет развлечение.

Глаза служки жадно пробежали по фигуре девушки, кровь бухнула в голове. Он тоже приложился к любовному напитку, поэтому сейчас, когда он начал отходить от магической заморозки, вернулись и чувства, и неутолённое желание.

Ерофик крепко зажмурил глаза и сглотнул. В голове снова зашумело.

— Чего застыл? Свободен, — прикрикнула девушка на размечтавшегося слугу.

— Слушаюсь, — выдавил из себя служка и практически заставил себя выйти из комнаты. Соблазн был слишком велик, но последствия ужасали.

— Что значит «приказал освободить»? — уже бывший, но пока ещё не знающий этого правитель Фремсии удивлённо и раздражённо посмотрел на слугу.

— Я не знаю подробностей. Мне только передали бумагу из Совета магов, — сжался посыльный.

— Какую ещё бумагу?

— Вот, — трясущимися руками слуга достал из-за отворота свёрнутый в трубочку свиток.

— А, ну-ка, посмотрим…

' В связи с изменениями в системе управления государства и перехода власти к Магическому совету апартаменты королевской семьи следует освободить. Наряду с этим все регалии и казна бывшего правителя объявляется собственностью Совета с правом распоряжаться оным по своему усмотрению. Военные действия, начатые бывшим правителем, приказываем прекратить, войска убрать с грани Тёмного края немедленно. Магический совет'.

По мере чтения документа, лицо бывшего правителя меняло цвет. Сначала оно было красным от гнева, затем стало бледным, словно снежная паутина на стекле, потом опять кровь прилила к обвислым щекам.

— Как это понимать? И что позволяют себе эти маги? Да я их по ветру развею! — спросил правитель, яростно тряся свитком.

— Я всего лишь курьер, мне приказано передать… — заблеял слуга, пятясь к двери.

Правитель брезгливо окинул взглядом сжавшегося слугу, решив, что тот и в самом деле не может дать ему разъяснений. Требовать ответы нужно совсем у другого человека.