К кагалу примыкали многочисленные общества, или «братства» (chewrot), организованные для духовных, благотворительных или хозяйственных целей. Были братства для ухода за больными, погребения умерших, выкупа «пленных» или арестованных, для надзора за школами, для изучения Торы. Возникали и ремесленные цехи, члены которых местами имели свои синагоги и особых раввинов. Все эти организации были связаны с кагалом, как христианские цехи и общества — с магистратом. Кроме административных и судебных функций, кагал имел в известных пределах и законодательную власть: он издавал обязательные постановления («таканот»), регулировавшие семейную, хозяйственную и религиозную жизнь членов общины. Краковский кагальный устав 1595 года содержит подробный регламент о способах раскладки налогов, об оплате труда духовного персонала, учителей и домашней прислуги, об охране добрых нравов, о борьбе с роскошью в пище, одежде, на свадьбах и прочих семейных торжествах и т.п. По мере усиления центральных органов самоуправления, в форме съездов представителей областных кагальных союзов, эти законодательные функции отходили к ним, и отдельные кагалы руководствовались общими perламентами, исходившими из центра.

И внешние, и внутренние причины вызывали необходимость централизации кагального самоуправления. Внешний мотив вытекал из тех же фискальных соображений, которые заставляли польское правительство поддерживать автономию отдельных общин и власть кагалов. Правительство, которое дорожило кагалом, избавлявшим его от необходимости иметь дело с каждым плательщиком налогов в отдельности, хотело избавиться и от трудностей сношений с каждой общиной в отдельности, тем более что число общин в Польше и Литве в XVI веке сильно разрослось. Правильность бюджета требовала, чтобы налоги распределялись в крупных огульных суммах по податным округам, обнимавшим целые группы общин, и чтобы в каждой из групп существовал окружной центр. Так образовались податные округа, совпадавшие в общем с историческими областями: Великая Польша (центр Познань), Малая Польша (Краков и Люблин), Червонная Русь с Подолией (Львов), Волынь (Владимир-Волынск, Кременец), Литва (Брест, Гродно, позже Вильно). По этому типу должны были группироваться и кагальные округа. Ответственные за взнос податей кагалы каждой группы устраивали периодические съезды своих делегатов для раскладки огульных податных сумм по отдельным общинам. Система огульного взимания поголовного налога с евреев была введена во второй половине XVI века после того, как правительство убедилось в неудобстве непосредственного сбора налога по отдельным общинам. Податная роспись (Universal poborowy), составленная на варшавском сейме 1581 года, определила общую сумму поголовного налога с евреев Польши и Литвы вместе, а роспись сейма 1590 года установила уже эту сумму с разделением ее между Короной и Литвой; эта последняя система практиковалась в течение всего следующего периода (см. выше, § 45). Таким образом правительство и парламент узаконили для фискальных целей объединение кагалов в союзы по областям, а тем самым были легализованы органы этих союзов: периодические конгрессы или сеймы делегатов, которые обсуждали наряду с податными вопросами и все другие вопросы общественной жизни.

В первичной форме эти объединения и съезды сложились еще задолго до легализации их правительством, в силу внутренних потребностей автономных общин. Периодические совещания делегатов от различных общин были необходимы прежде всего для обсуждения дел, касающихся целой области или всего еврейства Польши, для одновременного возбуждения ходатайств перед королем о подтверждении прежних привилегий или о защите против притеснений со стороны городских властей и католического духовенства. Необходимо было также вырабатывать общие нормы управления в общинах, в виде нормальных уставов для кагалов, регулировать взаимоотношения больших и малых общин, кагалов и «прикагалков». Широкая автономия еврейского суда вызывала необходимость обмена мнений между раввинами о применении тех или других норм библейско-талмудического права. Была еще потребность в высшей инстанции, куда могли бы апеллировать стороны, недовольные решением местного раввинского суда, а также для разбора споров между частным лицом и кагалом или между одним кагалом, и другим.

Самые обыкновенные денежные иски в случаях, когда истец и ответчик жили в разных городах, удобно было разбирать в нейтральном суде, в сборных пунктах, куда по делам приезжали обе стороны. Такими пунктами были города с большими годовыми ярмарками, привлекавшими торговый люд из многих мест. В XVI веке больше всего славилась ежегодная ярмарка в Люблине, городе на границе Польши и Литвы, привлекавшем народ из обеих частей государства. Здесь во время двухнедельной февральской ярмарки (Gromnice) был главный сборный пункт раввинов и кагальных деятелей. Еще при Сигизмунде I сюда съезжались, как гласит официальный документ 1533 года, «докторы жидовские» и творили суд «согласно своему закону». В 1540 г. король санкционировал этот ярмарочный суд для еврейских купцов в составе семи членов: по двое судей из Познани, Кракова и Львова под председательством люблинского раввина. С течением времени ярмарочные съезды в Люблине привели к устройству регулярных конгрессов представителей главных общин Польши и Литвы. В последние десятилетия XVI века, когда государственный сейм установил сбор податей с евреев через кагальные союзы, эти конгрессы получили официальную санкцию.

Так сформировался около 1580 г. центральный орган еврейского самоуправления в Польше: «Ваад областей» (Waad ha’arazot). В этом еврейском сейме участвовали делегаты названных пяти областей: Великой и Малой Польши, Руси, Волыни, Литвы. На первых порах Ваад менял свое имя: в зависимости от фактического участия в данной сессии представителей всех областей или только части их, он назывался Ваадом то пяти, то четырех, то трех областей. Но впоследствии, когда Литва отделилась от польского общинного союза и создала свой собственный (1623), четыре коронные области посылали своих делегатов на сейм, за которым упрочилось название «Ваад четырех областей» (Waad arba arazot). Делегаты состояли из старшин и раввинов крупнейших общин каждой области. Съезды происходили один или два раза в год, в Люблине и Ярославе-Галицком поочередно. В Люблине обыкновенно заседали в конце зимы, между Пуримом и Пасхой, а в Ярославе — в конце лета, во время тамошних годовых ярмарок. «Собрание вождей («парнасим») четырех областей, — говорит летописец первой половины XVII века (Натан Гановер), — напоминало Синедрион, некогда заседавший в палате иерусалимского храма. Они творили суд над всеми евреями польского государства, издавали обязательные постановления («таканот») и налагали взыскания по своему усмотрению. Всякое трудное дело представлялось на их суд. Чтобы облегчить себе работу, вожди четырех областей выбирали (особую комиссию) так называемых «областных судей», которые разбирали имущественные споры; сами же они (в полном составе) рассматривали дела уголовные, дела о хазаке (право владения и давности) и прочие трудные процессы».

«Ваад четырех областей» стоял на страже гражданских интересов еврейства в Польше. Он посылал своих «штадланим» в Варшаву и другие места, где заседал государственный сейм, с целью ходатайствовать перед королем и сановниками о подтверждении прежних еврейских привилегий или о предотвращении проектируемых правоограничений и податных прибавок для еврейского населения. С другой стороны, ему приходилось напоминать общинам о необходимости подчиняться распоряжениям польского правительства там, где нарушение их могло повлечь тяжелые последствия для всего народа. Так, в 1580 г. Ваад в Люблине торжественно подтвердил известный сеймовый закон, запрещавший евреям в Великой и Малой Польше заниматься откупом или арендой государственных пошлин и монополий, так как «люди, жаждущие наживы и обогащения посредством обширных аренд, могут навлечь на многих великую опасность». Главная работа Ваада была направлена к урегулированию внутреннего быта. Для торговых людей был предназначен регламент, выработанный по поручению Ваада 1607 года львовским раввином Иошуа-Фалк Когеном. На этом съезде обсуждался старый вопрос о способах обхода библейского закона, запрещающего еврею взимать со своего соплеменника проценты по займу. Сильное развитие коммерческого кредита издавна заставляло даже благочестивых людей нарушать этот закон, и нужно было восстановить ту юридическую фикцию, которая еще в Талмуде была намечена для примирения закона с жизнью. Путем особого акта, называемого «heter iska», удалось превратить кредитную сделку в коммерческую, заемное письмо — в договор товарищества, и тем дать возможность заимодавцу брать рост с должника под видом коммерческой прибыли. В таком договоре должно значиться, что кредитор дает деньги должнику для ведения торговли, с тем чтобы обе стороны участвовали и в прибыли, и в убытке, но с правом активного участника, фактического должника, получать за свой труд большую долю прибыли. Этот способ узаконения роста был одобрен люблинским Ваадом под условием, чтобы такого рода сделки оформлялись в кагальном суде. В той же сессии был принят ряд постановлений, имевших целью укрепить в народе благочестие и старую обособленность. Предписывалось раввинам следить за тем, чтобы ритуальные законы о пище точно соблюдались, чтобы евреи не уподоблялись христианам в покрое платья и не пили с ними вина в харчевнях, чтобы охранялось целомудрие еврейских женщин, особенно в деревнях, где одинокие семьи арендаторов были рассеяны среди христианских масс.