Филологом и грамматиком по призванию был Илия Левита, или Бахур (1473-1549), уроженец Германии, проведший большую часть жизни в Италии. Он жил в Падуе и Венеции, где занимался преподаванием еврейского языка, а затем переселился в Рим. Здесь он преподавал еврейский язык и литературу христианскому теологу Эгидио ди Витербо, который потом получил сан кардинала.
Чтобы дать возможность бедному еврейскому ученому спокойно заниматься наукой, кардинал содержал его с семейством в своем доме в течение десяти лет (1517-1527). Кардинал особенно интересовался учением каббалы, которое евреи будто бы таили от христиан ввиду имеющихся там намеков на святую Троицу, и Левита должен был доставлять своему меценату копии старых каббалистических книг. В эти годы спокойной жизни в Риме Левита написал свои главные сочинения по еврейской грамматике и лексикографии. Его руководство по грамматике «Сефер га’бахур» было напечатано в 1518 г. в Риме, где специально для этой цели была оборудована еврейская типография, с разрешения папы Льва X. При разграблении Рима войсками Карла V (1527) Левита лишился своего имущества и некоторых рукописей своих трудов. Он вернулся в Венецию, где состоял корректором в типографиях. Здесь он издал свое исследование о Macco ре (Венеция 1538), в котором доказывал, что гласные знаки в еврейской письменности (пунктуация) были выработаны в талмудическое время и, следовательно, принятый способ чтения библейского текста есть только дело традиции. Этот смелый вывод, давший толчок библейской критике, вызвал оживленные споры среди богословов. Известный Себастиан Мюнстер, ученик Рейхлина, изложил содержание этой книги на латинском языке. Левита поддерживал переписку с христианскими учеными различных стран. Французский король Франциск I предложил ему кафедру в Парижском университете, но Левита отклонил это лестное предложение — может быть потому, что он, как еврей, был бы совершенно одинок в стране, некогда изгнавшей евреев. Его и без того угнетали нарекания со стороны строгих раввинов за то, что он обучает христиан еврейскому языку и вводит их в тайны каббалы, зная, что те воспользуются этим для борьбы с иудаизмом. Левита оправдывался тем, что христиане-гебраисты, не будучи друзьями еврейской религии, нередко защищают евреев от преследований. В последние годы его жизни появились в печати его словари к арамейскому диалекту Талмуда и Таргума с объяснениями на латинском и немецком языках («Tisbi» и «Meturgeman», 1541). Связи Левиты в христианских кругах и особенно жизнь в доме кардинала Эгидио не остались без печальных последствий для его семьи: два внука Илии от дочери (Витторио Элиано и Соломон Романо) перешли в христианство и сделались пособниками той власти, которая в эпоху папской реакции жгла Талмуд и проводила в жизнь жестокие буллы против евреев.
Высшим представителем светской образованности считался тогда врач, или «доктор медицины и искусств» (medicinae et artium doctor), так как под этим титулом подразумевалось и знание естественных наук и философии. В Италии рассадниками медицинской науки были старые университеты в Салерно, Болонье и особенно в Падуе. В Падуанском университете среди корпораций студентов-христиан из разных государств существовала с XVI века и группа евреев[16]. Нелегко было положение этой группы при тогдашнем церковном строе университетской жизни и нравах студентов-христиан (§ 14). Получение степени доктора медицины было сопряжено для еврея с большими неприятностями. Дипломы выдавались «священной коллегией» под председательством местного епископа, считавшегося канцлером университета, в его дворце или в церкви, и сама церемония выдачи носила характер религиозного торжества; даже лютеране-немцы и православные греки часто покидали университет из-за того, что у врачей при выпуске требовали признания католического символа веры. Пришлось допустить некоторые изъятия для некатоликов: им выдавал диплом сначала представитель светской власти, а потом — основанная при университете особая «венецианская коллегия» (collegium Venetum). После получения докторского диплома каждый еврей обязан был доставить инспектору университета 35 пакетов с конфетами для раздачи всем студенческим землячествам, или «нациям». Это невольное угощение вместе с другими расходами по получению диплома стоило очень дорого и было непосильно для небогатых людей. Однако, наевшись еврейских сладостей, врачи-христиане по выходе из университета доставляли немало горьких минут своим еврейским коллегам и конкурентам. Они доносили властям на евреев, которые вопреки церковному канону лечили христиан, и требовали, чтобы еврейские врачи имели право практики только в пределах гетто. Медицинский факультет поддерживал такие ходатайства, «потому что недопустимо, чтобы лечили христиан те, которым их религия велит преследовать христиан и отнимать их добро». Иногда приводился и другой мотив: «Непристойно, чтобы при христианине в последние минуты жизни находился еврей, который, конечно, не позаботится о том, чтобы умирающий подумал о своей душе». Таким образом, путь евреев-врачей был усеян терниями, и тем не менее многие из них стяжали себе славу не только среди своих соплеменников, но и в христианских кругах.
В итальянско-еврейской литературе выдвинулся в первой половине XVI века тот врач Яков Мантин, который сыграл такую печальную роль в судьбе Соломона Молхо (§ 11). Живя в Болонье, он в юности изучал медицину и философию в местном университете. Владея в совершенстве латинским языком, он стал переводить на этот язык лучшие произведения средневековой еврейско-арабской литературы. В 1521 г. он издал в Риме перевод двух частей «Комментария» Аверроэса к Аристотелю с посвящением папе Льву X. Он перевел также введение Маймонида к этическому трактату «Абот». Из Болоньи Яков Мантин переселился в Венецию, а затем — в Рим. В Риме он занимался врачебной практикой с таким успехом, что папа Павел III назначил его своим лейб-медиком. Он продолжал заниматься латинским переводом книг Аверроэса и в 1539 г. посвятил папе свой комментарий к «Республике» Платона. Павел III назначил своего ученого врача преподавателем практической медицины в Римском университете, и некоторое время в списке профессоров значился «еврей Яков» (Giacomo Ebreo). Вернувшись в Венецию, Мантин участвовал в издававшемся тогда латинском переводе «Путеводителя» Маймонида, переводил медицинский «Канон» Авиценны (часть его посвящена дожу республики) и вращался в кругу ученых гуманистов-христиан. Около 1550 г. он предпринял путешествие на Восток, в качестве домашнего врача при венецианском посланнике в Сирии, но вскоре после своего приезда в Дамаск он внезапно умер.
Начало католической реакции произвело перелом в жизни одного еврейского ученого, прославившегося в медицинской науке. Уроженец Португалии, марран Амат Лузитан (Amatus Lusitanus) учился в Саламанкском университете, а затем занимался теорией и практикой медицины в Лиссабоне. Введение инквизиции в Португалии заставило его покинуть родину и переселиться в Нидерланды. В Антверпене он опубликовал свой первый научный труд: исследование о Диоскориде («Index Dioscoridis», 1536).
После долгих скитаний по Франции и Германии Амат Переселился в Италию. Между 1540 и 1555 гг. он жил в Венеции, Риме, Ферраре и Анконе, везде ценимый как выдающийся врач и теоретик медицины. В Ферраре он читал публичные лекции по анатомии и науке о лекарственных травах. Своей обширной медицинской практикой он пользовался для научных целей. Ход лечения каждого своего пациента он подробно записывал, а когда набиралось сто таких записей, он соединял их в книгу под именем «Curationum Centuria» (семь таких книг было издано). В Анконе Амат открыто исповедовал иудейство, забывая, что за ним, бывшим марраном, зорко следит глаз инквизиции. Это подвергло его крайней опасности при папе Павле IV, когда инквизиция в Анконе принялась за розыски марранов, отпавших от церкви. К счастью, Амат был вовремя предупрежден о предстоящем аресте; он в 1556 г. бежал из Анконы и тем избег участи 24 мучеников, погибших в том же году (§ 12). Некоторое время Амат прожил в Пезаро, где тогда организовался известный торговый бойкот Анконского порта, но потом переселился в Салоники, последнее убежище марранов (1559). Здесь он мог свободно исповедовать иудейскую религию. Он стал называться еврейским именем Хав ив (буквальный перевод слова Amatus, «любимый») и принимал участие в делах салоникской общины. Здесь он умер (около 1568 г.), оставив по себе ряд замечательных трудов по медицине на латинском языке, по которым учились следующие поколения медиков.
