Приращение церковной паствы вследствие гонений на евреев побудило Пия V повторить испанский опыт: путем усиления террора загнать сразу нестойких в лоно церкви. Он задумал издать декрет об изгнании евреев из всей Церковной Области. Доводы некоторых высших духовных сановников о необходимости оставить в римском гетто некоторое количество евреев, как символ отвержения, и представление христианского общества Анконы о том, что с уходом евреев упадет левантийская торговля, которой город живет, заставили папу сделать исключение для этих двух городов: для Рима — в угоду Богу, для Анконы — в угоду Мамону. 26 февраля 1569 года была издана булла («Hebraeorum gens sola»), в которой евреи обвинялись в богохульстве, безнравственности, чародействе и прочих пороках, и повелевалось выселить их из всех местностей Церковной Области, кроме Рима и Анконы. В мае началось выселение. Евреи оставили Болонью и другие подвластные папе города Романьи и Кампаньи. Большинство изгнанников поселилось в Ферраре, Мантуе, Пезаро, в областях Тосканы и Милана; но в некоторых местах правители, по требованию папы, отказывали несчастным в приюте, и им приходилось ехать дальше, в Турцию. Через три года умер этот второй Гаман на престоле святого Петра. Современный еврейский хронист, Иосиф Гакоген, переделал его имя Pius в Impius (нечестивый).
Преемник его Григорий XIII (1572-1585) угнетал евреев без террора, и это время было отмечено летописцем как «мирное и спокойное». Не отменяя декрета о выселении евреев из провинциальных папских городов, Григорий, однако, относился снисходительно к возвращению многих изгнанников в родные места. Он не стеснял евреев в их торговых делах и защищал обитателей римского гетто от эксцессов толпы. В дни Пасхи 1573 г. войска, собравшиеся в Риме по случаю войны с турецким султаном Селимом II, стали буйствовать и ломать ворота гетто; евреи оказали им вооруженное сопротивление и отогнали их от ворот, а папа велел удалить банды буянов из города и запретил всякое скопление вокруг гетто. Но во всем, что относилось к интересам церкви, Григорий XIII проявлял такое же усердие, как его предшественники. Цензурная «чистка» (purgatio) еврейских книг производилась особенно энергично: все книги должны были доставляться в цензуру, и там в них тщательно зачеркивались антихристианские места. Эту обязанность исполняли католические священники под наблюдением кардинала из членов инквизиционного трибунала. Наибольшее рвение выказывал папа в деле пропаганды христианства среди евреев. По субботам после обеда при одной из римских церквей миссионерами читались проповеди, которые обязательно должны были слушать евреи в определенном числе. Одним из первых миссионеров был ренегат Иосиф Царфати, получивший при крещении имя Андрей де Монти. На одной из его проповедей в церкви Троицы в Риме присутствовал знаменитый французский писатель Монтень во время своего путешествия по Италии (1581). В своем описании Монтень рассказал, что слушал «раввина-отступника, который проповедовал евреям каждую субботу после обеда». В церкви, говорит он, было около шестидесяти евреев, и этот ученый из их среды опровергал их верования доказательствами из Библии и даже раввинских книг, обнаруживая при этом удивительное знание языков. Но де Монти часто возмущал слушателей своими резкими выпадами против иудаизма и по их жалобе был заменен другим проповедником. Многие из этих миссионерских речей сохранились в записях частью на еврейском, частью на обиходном среди евреев итальянском языке. Буллой от 1 сентября 1584 года («Sancta mater ecclesia») папа Григорий XIII установил порядок пропаганды. Раз в неделю евреям читается проповедь о догматах церкви, по возможности на еврейском языке; слушать проповедь обязана третья часть всех членов общины, начиная с 12-летнего возраста, но в общем не менее 150 (100 мужчин и 50 женщин); за этим должно следить повсеместно католическое духовенство. С тех пор принудительное слушание христианской проповеди стало одной из самых тяжких повинностей в еврейских общинах.
Декрет, запрещающий евреям жить в Папской Области кроме Рима и Анконы, был официально отменен папой Сикстом V (1585-1590). Буллой 1586 года («Christiana pietas») новый папа восстановил права евреев проживать во всех подвластных ему городах (но не в селах и деревнях), торговать всякими товарами и заниматься ремеслами, ссужать деньги на умеренные проценты «по усмотрению апостолической камеры» (позже установлено было взимать 18% годовых), печатать Талмуд без его заглавия с опущением отмеченных цензурой мест, а также другие еврейские книги, «очищенные» цензурой; евреям-врачам дозволялось, с особого разрешения папы, лечить христианских пациентов; запрещалось насильственно крестить еврея, но вместе с тем группа евреев в каждой общине обязывалась являться для слушания миссионерских проповедей в церквах. Все эти льготы обошлись евреям не дешево. Постоянные и временные подати, особый поголовный сбор с каждого возвращающегося изгнанника, значительные денежные подношения от еврейских общин за всякое смягчение прежних репрессий — все это располагало папу к снисходительности. Сикст V не побоялся нарушить запрет лечиться у еврея и даже сам имел при своей особе двух домашних врачей из евреев. В финансовых делах он пользовался услугами маррана Лопеса, бежавшего из Португалии от инквизиции. Под его влиянием папа поощрял развитие промышленности среди евреев. Между прочим, он предоставил ряд льгот фабриканту шелковых изделий Мейру Маджино, переселившемуся из Венеции в Рим, и разрешил ему жить вне гетто. Еврейское население в Риме и других городах Церковной Области снова увеличилось в те годы; для размещения переселенцев потребовалось расширение территории римского гетто, и Сикст V пошел на эту уступку. Неудивительно поэтому, что весть о смерти папы погрузила евреев в глубокую печаль; на рыночной площади еврейские торговцы в тот день поспешно закрыли свои лавки и ушли домой, расстроенные и встревоженные.
Для тревоги имелись достаточные основания. При одном из ближайших преемников Сикста V, Клименте VIII (1592-1605), обнаружились резкие колебания в еврейском вопросе. В феврале 1593 г. папа подтвердил жестокие буллы Павла IV и Пия V, не исключая и запрещения жить в папских владениях (кроме Рима, Анконы и французского Авиньона), но в июле того же года отменил свой приказ, так как убедился, что это приведет к сокращению торговых сношений между Церковной Областью и Левантом. То же произошло в деле истребления еврейских книг. Сначала папа потребовал, чтобы евреи в короткий срок (в Риме десять дней, а в других местах — два месяца) выдали инквизиции все свои «вредные, безбожные и отвратительные книги, давно осужденные и ныне внесенные в Индекс», а затем срок был продлен, и дело кончилось обычной цензурной чисткой. Эти колебания давали широкий простор произволу местной администрации. Генерал-викарий из коллегии кардиналов, считавшийся опекуном еврейской общины в Риме, издавал обширные регламенты, предусматривавшие каждый шаг еврея в гетто и вне его. Запрещалось всякое общение между обитателями гетто и «дома катехуменов»; еврей, близко подходивший к этому дому выкрестов, получал три удара плетью; готовящимся к крещению и уже окрещенным нельзя было входить в гетто даже для свидания с родителями. Евреям запрещалось пускать христиан в свои синагоги, а также посещать дома христиан, кроме жилищ адвокатов, нотариусов и прочих деловых людей. За ношением желтого головного убора зорко следили, и женщинам запрещалось закрывать его платком или шалью другого цвета. Целый кодекс регулировал вход и выход в римском гетто. На ночь ворота гетто запирались, и сторожа до утра не впускали туда никого из задержавшихся в городе жителей, кроме лиц, снабженных пропуском от властей. Часы запора и открытия ворот, впуска и выпуска людей были строго установлены для летнего и зимнего времени, и всякое нарушение правил каралось денежным штрафом или палочными ударами. Выход из гетто был широко раскрыт только в одном направлении: в «дом катехуменов», для подготовки к крещению. Инквизиция усердно охотилась за еврейскими душами и нередко насильно тащила людей в роковой дом. Однажды перед домом раввина в римском гетто, Иошуи Аскарелли, остановилась карета инквизиционного трибунала. Раввина, его жену и четырех малолетних детей увезли в «дом катехуменов» и продержали там 43 дня. Затем родителей отпустили, а детей, двух девочек и двух мальчиков в возрасте от четырех до восьми лет, окрестили на том основании, что эти малолетки будто бы «выразили желание принять христианскую веру» (1604).
