В 1525 г. Давид Реубени прибыл в Португалию и представился королю Иоанну III. План совместных действий с воинственным аравийским племенем против турецкого султана Сулеймана понравился и португальскому королю, и он обещал дать для этой цели флот с огнестрельным оружием. В ожидании этого Реубени жил на правах посла еврейского царства в стране, безжалостно изгнавшей евреев и продолжавшей душить оставшихся в ней марранов. В то время португальское духовенство требовало от короля учреждения инквизиции против марранов, по образцу испанской. Король уже готов был учредить «священный трибунал» с благословения папы, когда прибыл Давид Реубени. Переговоры с еврейским послом заставили короля отложить на время организацию истребления тайных евреев. Между тем слухи о миссии Реубени возбудили сильное волнение среди португальских марранов. Измученные преследованиями и устрашенные предстоящими кострами инквизиции, они теперь увидели своего освободителя в этом загадочном после с Востока. От его заступничества они ждали облегчения своей участи. Многие марраны в Лиссабоне и других местах явились к Реубени, целовали ему руки и оказывали ему царские почести, но он был крайне осторожен в обращении с ними, опасаясь навлечь на себя подозрение в совращении «новохристиан» и тем испортить свое положение при дворе. Сдержанность и скрытность «дипломата» только усилили интерес к его миссии и окружали его личность мистическим ореолом. В это время из взволнованной марранской среды выступил экзальтированный юноша, который по своей натуре был призван создать мессианское движение.
Образованный марран Диего Пирес (род. ок. 1500 г.), занимавший должность судебного секретаря в Лиссабоне, был так возбужден приездом восточного посла, что решил соединиться с ним для совместной мессианской пропаганды. Он прежде всего «приобщился к завету Авраама», совершив над собой обряд обрезания, и стал именоваться еврейским именем Соломон Молхо. Измученный от потери крови при операции, лихорадочно возбужденный, он явился к Реубени, рассказал ему о своем «приобщении» и поделился с ним своими мессианскими планами, но посол только побранил Молхо за неосторожность, которая могла бы погубить все дело, и советовал ему удалиться в Турцию. Молхо принял этот совет хитрого политика за указание свыше. Полный грез и «чудных видений», он отправился на Восток.
В 1527 г. Молхо путешествовал по европейской Турции. В Салониках он сблизился с каббалистом-аскетом Иосифом Тайтацаком и был введен им в тайники каббалы; в Адрианополе, как полагают, он сошелся с Иосифом Каро, будущим автором «Шулхан арух». Скоро Молхо очутился в Палестине и попал в гнездо мистиков Сафеда. Здесь он написал ряд проповедей на тему о пришествии мессии, которые были напечатаны его друзьями в Салониках в 1529 г., под заглавием «Сефер гамефоар». Во время этих скитаний по Востоку до него дошла весть о великом унижении Рима: в праздник Синайского откровения Шавуот (6 мая 1527 г.) в город ворвались немецко-испанские войска императора Карла V, которые в течение полугода разоряли столицу христианства, где папа Климент VII должен был прятаться в своем укрепленном замке. Молхо увидел в этом знамение: унижение римского «Эдома» накануне пришествия избавителя Иудеи. Если Эдом падает, значит, Иудея поднимается. И восторженный мистик поспешил в Италию, чтобы видеть там великую смуту «конца времен» и участвовать в великом перевороте.
В конце 1529 г. Соломон Молхо прибыл в Анкону, где католическое духовенство особенно следило за беглыми марранами. Шпионы инквизиции донесли на него местному епископу как на пришельца из Турции, куда марраны ездили для приобщения к прежней вере. Молхо был арестован, но скоро его отпустили, и он отправился через Пезаро в Рим. Там экзальтация его достигла крайнего предела. Желая изобразить в лицах народную легенду о страждущем мессии, сидящем среди больных у ворот Рима, он оделся в нищенское платье и сел у моста над Тибром, против папского дворца, среди больных и нищих. Тридцать дней провел он здесь в посте и молитве. Во время молитвы ему послышались голоса: «И будет Сеир (Эдом) наследием своих врагов, а Израиль явит силу... Мне отмщение и Я воздам». Много чудесных видений имел восторженный мистик, доведший себя постом II ночными бдениями до галлюцинаций. Об этих видениях Молхо сообщал в посланиях к своим друзьям в Салониках. Вот образчик стиля этих пророческих посланий: «В 12-й месяц Адар 5290 года (март 1530), в полночь, дремота нашла на меня. И вот старец, который еще раньше явился мне в видении, пришел ко мне. И сказал: сын мой, я открою тебе, что случится с народами, среди которых ты живешь. Иди со мной к развалинам Иерусалима... И он взял меня и поставил между двумя горами в Святой Земле, между Ционом и Иерусалимом и между Сафедом и Дамаском... И стоявший на горе человек в белых одеждах подал мне книгу, где записано будущее того народа (римского)...» Далее следует длинное предсказание, сводящееся к тому, что когда Рим будет разрушен наводнением, а в Португалии произойдет землетрясение, «святой дух снизойдет на царя-мессию, и воцарится он над великим народом». Свои мессианские чаяния Молхо излагал также в проповедях, которые он в течение нескольких суббот читал в большой синагоге в Риме. Но вскоре он узнал, что за ним следят с целью выдать инквизиции, и поэтому временно уехал в Венецию.
В Венеции Молхо снова встретился с Давидом Реубени (1530). Последний уже лишился доверия португальского правительства, так как его там подозревали в тайных сношениях с марранами и в «совращении» Соломона Молхо. Высланный из Португалии, Давид перед отъездом уверял плачущих марранов, что он их скоро позовет в освобожденный Иерусалим. По пути ветер загнал корабль, на котором он ехал, к берегам Испании, и он едва ускользнул из рук испанских инквизиторов. После долгих скитаний в папских владениях Южной Франции (Авиньон, Карпентрас) Реубени наконец вернулся в Венецию. Здесь он завел переговоры с сенатом республики об осуществлении проекта войны с Турцией, с которой Венеция тогда враждовала. Для сохранения своего достоинства дипломатического агента он не хотел жить в гетто, а жил в центре города, окруженный слугами, и показывался на улицах в роскошной шелковой одежде. Официально он готовился ехать к императору Карлу V, чтобы передать ему «нечто очень важное и для него выгодное», а жителей гетто уверял, что переговоры касаются освобождения Израиля. Венецианская Синьория (городская управа) заметила эту двойственность и решила испытать загадочного посла. Она прислала к нему для беседы известного путешественника Рамусио, знатока восточных языков. В этой беседе Давид уже не говорил о мифическом еврейском царстве и о своей дипломатической миссии, а заявил, что считает себя призванным повести евреев в Святую Землю и приезжал в Европу для распространения этой благой вести. Он хвастал перед венецианцем своими удачными опытами по части магии и уверял, что победит турок при помощи чародейства. Рамусио убедился из беседы, что имеет дело с аравийским или эфиопским самозванцем, и сообщил об этом венецианскому правительству. Давиду дали понять, чтобы он поскорее убрался из Венеции. На время он куда-то исчезает, и на сцену опять выступает Соломон Молхо.
Осенью 1530 г. в Риме произошло наводнение, обычное после обильных дождей и разлива Тибра, а в январе следующего года в Португалии случилось землетрясение, также нередкое в этой стране. Это соответствовало «предсказаниям» Соломона Молхо и придало ему бодрости. Приехав в Рим после наводнения, он стал смелее вести свою мессианскую пропаганду. В атмосфере суеверия нетрудно было добиться временного успеха. Не только многие евреи, но и некоторые христиане считали его ясновидцем. Сам папа Климент VII относился к бывшему маррану с каким-то мистическим уважением, принимал его в своем дворце и подолгу с ним беседовал. Очаровал ли Молхо униженного и удрученного горем папу своими вдохновенными речами, в которых, конечно, не предсказывалась гибель «Эдома», или глава церкви надеялся со временем сделать из него орудие для иных целей? Папа простер свою заботливость о Молхо до того, что выдал ему охранную грамоту для защиты от преследований инквизиции[9].
