Благодаря терпимости Александра VI и в особенности его преемника Юлия II (1503-1513) еврейская община в Риме сильно разрослась. Как и в других центрах иммиграции, в ней образовались земляческие группы, говорившие на разных языках и молившиеся в разных синагогах. В общем римская община делилась на две большие группы: туземцев и пришлых, итальянцев и «ультрамонтанов», выходцев из-за Пиренеев или Альп. Они жили в различных частях города, но главная масса их сосредоточилась в старом еврейском квартале за Тибром, где позже образовалось замкнутое гетто. Евреи имели при папской курии своего посредника в лице врача Самуила Царфати, состоявшего лейб-медиком при обоих папах, Александре VI и Юлии II. Последний выдал Самуилу и его сыну Иосифу грамоту на свободную медицинскую практику среди христиан, а за особые заслуги освободил их с членами их семейств от платежа податей и ношения отличительного еврейского знака на одежде (signa hebraeorum). Этим косвенно отменялось прежнее запрещение христианам лечиться у евреев. Только под конец своей жизни Юлий II, подобно своему предшественнику, проявил строгость по отношению к марранам, ранее спокойно жившим в Риме: он приказал предать суду инквизиции некоторых представителей этой группы (1513). Однако это распоряжение не получило широкого применения, так как следующие папы оказались либеральными.
Истинным «гуманистом» в тогдашнем смысле был папа Лев X из рода Медичи (1513-1521). На торжестве коронации новый папа принял депутацию от евреев города Рима, которая приветствовала его со свитком Торы в руках, и проделал при этом установленную со старых времен комедию (том II, § 27): сказал несколько слов о превосходстве Нового Завета над «Ветхим» и в знак этого опустил свиток Торы на землю. Но в общем вовсе не набожный папа относился к последователям «отверженной» религии очень дружелюбно. Влиятельным посредником между римской курией и еврейскими общинами мог быть тогда лейб-медик Льва X, ученый Бонет де Латте с, к поддержке которого обратился немецкий гуманист Рейхлин в своем споре из-за еврейских книг с «темными людьми» (см. дальше, § 30). В 1519 году Лев X издал буллу, в которой подтвердил прежние права евреев в Церковной Области и предоставил им новые льготы. Были отменены два чрезвычайных налога, установленных для них раньше: по одному золотому дукату с каждой семьи и по десяти дукатов с каждого «банка» или ссудной кассы. Папа дал амнистию римской общине, нарушившей распоряжение властей о том, чтобы число синагог в городе не превышало одиннадцати. Возникновение новых земляческих групп из эмигрантов разных стран не давало возможности соблюдать это ограничение, и число синагог, или, точнее, мелких молитвенных домов, все возрастало. За подобными нарушениями стала зорко следить римская инквизиция, которая присвоила себе общую юрисдикцию над евреями, и поэтому папа распорядился, чтобы впредь дела о правонарушениях евреев разбирались осо60 для того назначенными судьями в порядке обычного судопроизводства. Особым эдиктом Лев X запретил агитацию, которая тогда велась в Риме разными демагогами против евреев-менял и могла привести к народному самосуду. Как любитель наук, папа решился на смелый для того времени шаг: он разрешил открыть в самом Риме типографию для печатания еврейских книг. Типография успела напечатать несколько книг и закрылась (1518), но скоро процвело еврейское книгопечатание в других городах Италии, особенно в Венеции, где с разрешения того же папы стал печататься Талмуд — заклятая книга, которую в Средние века жгли и вскоре снова будут жечь в самой Италии.
Папа Климент VII (1523-1534) слыл особенно благосклонным к евреям, которые в самом имени его видели символ кротости (Clemens). Он санкционировал акт внутренней организации еврейства в Риме. Раздоры между разнородными группами в еврейской общине, туземными и пришлыми, побудили лучших людей выработать устав общинного самоуправления на основе централизации власти. Для проведения реформы был избран влиятельный при папской курии образованный человек Даниил де Пиза. На основании решений, принятых в совещании из еврейских банкиров, богатых и именитых людей, а также представителей среднего класса (benunim), Даниил составил проект perламента (Capitoli), который был одобрен папой в булле от 1524 года и с тех пор действовал в Риме в течение двух столетий. По этой конституции во главе общины стоит большой совет или «собрание» (congrega) из 60 членов, а именно 35 туземцев и 25 «ультрамонтанов». В совет избираются лица с имущественным цензом и репутацией «богобоязненных». Совет выделяет из своего состава исполнительную комиссию из трех «факторов» (fattori). Кроме того, функционируют специальные комиссии: по раскладке общинных податей; сбору и контролю денежных сумм, по наблюдению за исполнением устава и т.п. Подтверждая эту конституцию автономной общины, имевшей также и свой суд по внутренним делам, Климент VII в упомянутой булле гарантировал евреям особый суд и по «смешанным делам» (между евреями и христианами), подчиненный только римскому кардинал-викарию, а не общему гражданскому суду. Опекуном еврейской общины был назначен кардинал Франческо Медичи. В 1527 г., во время разгрома города Рима немецкими войсками императора Карла V, пострадала и еврейская община, о чем свидетельствует современный хронист Иосиф Гакоген (в «Эмек габаха»). С этим временем совпадает мессианская агитация двух появившихся в Риме мистиков, Давида Реубени и Соломона Молхо, к которым, как будет рассказано дальше (§ И), Климент VII проявил крайнюю снисходительность. Между тем как римская инквизиция разыскивала повсюду этих подозрительных агитаторов, папа принимал их в своем дворце и беседовал с ними о плане изгнания турок из Европы при помощи евреев. Так как эта фантазия Реубени не осуществилась, мечтавший о походе против турок папа установил для евреев Церковной Области особый «турецкий налог» В размере одной двадцатой доли их имущества (1533). Преемники Климента взимали этот налог с еврейских общин и отдельных состоятельных евреев (в 1535 г. община в Риме платила 300 скуди, а в Болонье — 1753 скуди; разница объясняется тем, что в Болонье значились в списках несколько богатых банкиров).
О преемнике Климента, Павле III (1534-1549), кардинал в папских владениях Франции (Садолет) с досадой писал: «Христиане никогда еще не получали от своих пап таких привилегий и выгод, какие получают от нынешнего первосвященника Павла III евреи; они не только обеспечены, но и вооружены всеми этими преимуществами и благодеяниями». Жалобы раздраженного епископа, который напрасно добивался изгнания евреев из папского Авиньона, были, конечно, преувеличены, но верно то, что Павел III относился к евреям дружелюбно. Его еврейский лейб-медик, ученый Яков Мантин, писал о нем как о провиденциальном пастыре, производя фамильное прозвище папы Фарнезе от еврейского слова «parnes» (вождь, пастырь). Папа проявил свою заботливость о безопасности евреев в распоряжении о том, чтобы во время богослужения на Страстной неделе в храме Колизея не воспроизводились те картины «страстей Господних», которые всегда возбуждали христиан и заставляли многих по выходе из церкви нападать на евреев. В папских владениях нашли приют многие из евреев, изгнанных испанскими властями из Неаполя в 1540 г. О том, что папа не покровительствовал евреям в ущерб христианам, как жаловался Садолет, свидетельствует то, что он в 1539 г. разрешил генералу ордена францисканцев открыть в Риме общественную кассу или ломбард (mons pietatis) для противодействия еврейским «банкирам», взимавшим иногда чрезмерные проценты. В действительности такими же ростовщиками оказались и христианские банкиры в Риме, которые незадолго до того установили размер процентной прибыли по соглашению со своими еврейскими товарищами по профессии.
Под конец своей жизни Павел III проявил некоторое усердие в деле привлечения евреев в лоно церкви. В 1543 г. он учредил в Риме «дом для катехуменов», обширный монастырь, где склонные к крещению евреи, отвергнутые своими соплеменниками, имели бы спокойный приют и могли бы подготовиться к переходу в христианское общество. Как видно из изданной по этому поводу буллы, папа и его миссионеры ожидали очень многого от нового учреждения, ободренные некоторыми случаями крещения молодых людей из круга «примариев» или нотаблей в еврейской общине. Их ожидания не оправдались: в убежище для неофитов шли добровольно немногие, но в эпоху католической реакции, которая началась после смерти Павла III, «дом катехуменов» стал настоящей западней для ловли еврейских душ, а в позднейшее время он займет видное место в мартирологе еврейского Рима.
