А говорил, что лезть под пули не придется!

Конечно, прежде Вэйлу приходилось участвовать в подобных стычках. В какой-то момент своей бытности пиратом он даже мог назвать их рутиной, но сейчас он порядком поотвык от такого риска.

А еще он так и не научился нормально стрелять…

Вот только против приказа не попрешь — стиснув зубы, Вэйл шагнул прочь из своего укрытия и ринулся вперед, напрочь позабыв о том, что Алмаз просил не палить куда попало.

Времени оглядываться по сторонам не было: Вэйл ухватился взглядом за первое укрытие — какой-то постамент в центре просторного, раза в два больше, чем на “Атлантике”, помещения рубки — и бросился к нему, пока по обе стороны свистели пули каторжанина.

Лишь усевшись на пол за постаментом, Вэйл позволил себе выдохнуть и осмотреться. Чарли нигде не было видно — пилот даже не знал, успел ли он сделать то, что собирался.

Спустя секунду он разглядел носок ботинка в темноте под выстроенной полукругом панелью. Места там, судя по всему, действительно было достаточно, чтобы улечься целиком, да и свет от основных ламп туда практически не добирался, что обеспечивало маскировку.

Нельзя позволить этому стрелку помешать Чарли. Вэйл примерно знал, где расположился каторжанин — в углу, возле самой стены, аккурат за выдвижным ящиком с набпасами. Стрелять не глядя с его меткостью можно было бы разве что для того, чтобы посмешить народ, но высунуться и стать мишенью для хорошего, по словам Алмаза, стрелка, было глупостью не меньшей. Поэтому, плюнув на все, Вэйл выстрелил — хотя бы для того, чтобы отвлечь внимание.

Мерцающая всеми огнями панель издала какой-то механический звук и переменила цвет на красный — то ли Алмаз врубил аварийный режим, то ли что еще, Вэйл не знал. На заводских кораблях такой цветомузыки отродясь не водилось…

Пуля угодила бы аккурат ему в лоб, если бы Вэйл не вертел головой во все стороны. Где-то с секунду он исступленно смотрел на дыру от пули в том месте, где едва не оказалась его голова, а потом понял, что каторжанин каким-то неведомым образом сменил дислокацию, и теперь стрелял откуда-то…

…Снизу, из-за одного из кресел.

—Черт, я же просил следить за ним! —Рявкнул Чарли, выбираясь из-под панели.

Сделав пару выстрелов, он рухнул рядом с Вэйлом.

—Я понятия не имею, когда он успел переползти, —Честно заявил пилот.

—И какой из тебя тогда пират!? —Нахмурился Алмаз, на ходу пустив еще пару пуль в сторону стрелка.

—Эй, я вообще-то пилот, а не абордажник, —Огрызнулся Вэйл.

И все-таки его самолюбие было задето. Он и сам понимал, что облажался — но не признавать же это при Чарли, который и без того дохрена о себе мнил!

Впрочем, Алмазу не было никакого дела до его отговорок. Прекратив стрельбу, он подобрался к самому краю постамента, и, почти высунувшись из-за него, выкрикнул:

—Прекращай это, парень. Корабль под моим контролем. Курс я сменил. Тебе и твоему дружку здесь нечего ловить.

В ответ раздался негромкий смешок. Голос у этого каторжника был под стать роже — такой же острый и резкий:

—Когда так говорят, значит, есть, что ловить.

—Думаешь, я блефую? —Хмыкнул Чарли, —Давай, пристрели меня — и корабль взорвется через несколько минут. Вы не успеете уйти.

Внутри у Вэйла все похолодело. Если это правда, то вряд ли им удастся уйти отсюда живыми…

—Боже, Чарли… Кого ты хочешь обмануть? —Проскрежетал стрелок. Несколькими точными выстрелами он разбил какие-то пластины на панели — красный свет тотчас погас, а те индикаторы, что не разлетелись на осколки, загорелись ровно.

—Надо было нам поболтать для начала, —Продолжил он, —Столько времени бы сберегли. И не стали бы с нами связываться.

—Как много нынче каторжники о себе понимают, —Ухмыльнулся Чарли.

—Понимают не понимают, но в корабликах вроде этого я знаю толк, —Еще один выстрел, на этот раз в радиолокатор, —У них нет систем самоуничтожения — слишком опасно. И дорого.

—А ты не считай мои деньги, —Сплюнул Чарли, —Хочешь проверить — пристрели меня.

Говоря это, Алмаз многозначительно зыркнул на Вэйла. Пилоту начинало казаться, что этот говнюк уверен, будто все вокруг способны читать его мысли.

А потом Чарли выпрямился во весь рост, подставившись прямо под удар, и до Вэйла наконец дошло, что от него требуется.

Так самозабвенно он не палил даже тогда, когда на волоске висела его собственная жизнь. Выстрелы напрочь оглушили его — он даже перестал понимать, кому они принадлежат: Чарли, каторжнику или ему самому.

Он не заметил, как опустошил барабан. Судя по тишине, повисшей на другой стороне рубки, стрелок тоже был пуст, но вполне мог в этот самый момент перезаряжаться.

Вэйл бросил взгляд на Чарли как раз в тот момент, когда он тяжело повалился рядом с ним. На темном комбинезоне пилота, пошитом на манер военного мундира, виднелись кровавые пятна и дыры от пуль.

Вэйл не поверил своим глазам. Эта мразь действительно выстрелила!?

Не помня себя от ярости, он выхватил револьвер из ослабшей руки Алмаза, вскочил на ноги и в несколько шагов преодолел расстояние до кресла, за которым скрывался стрелок. Ему было чертовски страшно — за себя, за корабль, за Чарли, наконец — и этот страх превратил Вэйла в безудержный порыв чистейшей ярости.

Стрелять надо было наверняка, и для этого каторжника надлежало сначала вытащить из его укрытия. Этим Вэйл и занялся, со всей дури вдарив ногой по креслу, за которым скрывался стрелок. Оно резко крутанулось, а спустя секунду пилот уже летел на пол из-за удара по ноге.

Колено взорвалось такой болью, что он даже не заметил, как выронил револьвер и позволил каторжнику напрыгнуть на себя сверху. Тот прижимал Вэйла к полу и молотил кулаками изо всех сил, которых, благо, было не так много.

Пилоту ничего не стоило сбросить его с себя — стрелок был совсем костлявый и не особо цепкий — но совладать с яростью оказалось гораздо сложнее. Вэйл пару раз приложил его затылком об пол, сломал нос и выбил пару зубов, прежде чем вспомнил о револьвере, что все еще лежал в пределе досягаемости.

—Ты сдохнешь, падаль, —Прошипел он, прижимая дуло пистолета к его лбу, —А Чарли будет жить. Такие, как он, не умирают.

Спустить курок было не сложнее, чем плюнуть. Впрочем, это Вэйл и сделал, когда поднялся на ноги и окинул взглядом избитый труп каторжанина.

А потом он вернулся в реальность и бросился к Чарли, что все еще лежал за постаментом, корчась от боли.

—Так, давай-ка глянем, —Вэйл попытался расстегнуть его комбинезон, едва опустившись на корточки, и пальцы его мгновенно испачкались в крови, —У тебя же тут есть медотсек, да?

Дрожащая рука Чарли твердо оттолкнула его:

—Ты идиот? Во мне три пули!

Вэйл ошарашено поднял глаза на его лицо. Алмаз был бледен, как смерть, но по-прежнему непреклонен и груб. Такого упрямца и хама не стал спасать бы ни один благоразумный человек, в том числе и Вэйл, но загвоздка была в том, что пилот видел Чарли в деле.

Такие люди рождаются раз в столетие. За них нельзя не бороться.

—Мало ли что? —Встрепенулся он, —Может, там ничего серьезного…

Он понимал, насколько глупо звучит, но подбирать слова было некогда. Вэйл снова попытался подобраться к ранам Чарли, а тот снова жестом потребовал от него отвязаться.

—На твоем месте я шел бы выручать очкарика, —Прокряхтел он, —Дай мне уже спокойно сдохнуть.

—Погоди, а как же корабль? Взрыв, —Опомнился Вэйл.

Чарли приподнялся на локтях и посмотрел на три дыры у себя в животе. Крови уже натекло столько, что она успела скопиться лужей вокруг него.

—Нет, ну ты точно дурак, —Не поднимая на Вэйла глаз, бросил он, —Тебе же этот ублюдок все объяснил — это дорого и тупорыло. Никто не захочет подорвать себе жопу по чистой случайности.

Здесь Вэйл почувствовал, как гора свалилась у него с плеч. Конечно, расслабляться еще было рано — как-никак, где-то на корабле второй мудила вовсю дрючил Ная с Лорентой — но теперь по крайней мере можно было не бояться, что “Алмаз” в любой момент может разнести к чертям собачьим.