Четко печатая шаг, вышла из залы с идеальной прямой спиной. Взгляд Дареша смотрел мне ровно в затылок, как лазерный прицел. Я чуяла его так отчетливо, словно у меня на затылки завелись еще два дополнительных глаза.

До собственных покоев дошла едва ли не вслепую. Здесь в темноте коридоров, когда уснули и слуги, и драконы, когда больше не было нужды держать самоконтроль, хотелось свернуться улиткой и заползти под одеяло. Накрыться с головой. Дать себе время пережить последствия собственного неосторожного поступка.

Дав Ашу зелье, я не думала, что под угрозой находится жизнь его брата, императорской династии, жизни его друзей, соратников, подчиненных, судьба и сердце его прелестной невесты. Да что там. Его собственная жизнь.

Мне нужно немного одиночества и сна, чтобы прочистить голову и принимать твердые и ясные решения, лишенные эмоций. Горечи. Боли. Красочных иллюзий, в которых Аш стоит рядом с этой волшебной драконицей и ласково обнимает за плечи.

Меня сопровождали две горничные, но я коротким взмахом руки отправила их спать. И едва они ушли, из тени выступила знакомая фигура, которую я даже не сразу опознала.

Кухарка. Старуха Шише, пекущая волшебные пироги.

— Гостей разместили, изъяли часть привезенных припасов для приготовления еды, — отличалась она коротко. — Драконы убили и пожертвовали двух оленей, медведя, с десяток зайцев. Вейр Алх, взяв отряд, встал на границу с ифритами.

— Что с Милошем?

— Он еще занимается гостями. Гнездо приняло не всех. Многим приходится на ходу менять покои.

— Как Рене? — о Рене спросила уже не так уверенно, мне не было известно, как много знает Шише о произошедшем.

Но та послушно кивнула и отчиталась:

— Девочка незначительно ранена, но вейр Тальф залечил порез и уложил ее в лекарском флигеле до выздоровления. А вот вейра Фирре…

Шише замешкалась, но я наклонила голову, поощряя говорить ее дальше.

— Вейру заперли тюрьме, в подавляющей камере, поэтому можно не переживать, что она что-то сделает с собой или сможет выбраться сама.

— Кто знает о произошедшем с Фирре и Рене?

— Наместник Гирп, вейры Тальф и Левеш, да мы с вами. Рене теперь тоже знает, но она пока без сознания, и никому ничего не скажет.

— Хорошо, — задумчиво кивнула, отпуская кухарку.

Уже коснувшись ручки двери заставила себя соединиться разумом со стражем Гнезда, выпытывая нужную мне информацию и отдавая необходимые распоряжения.

«Тщательно следить, кто и куда ходит по территории, отслеживать магические ритуалы, артефакты и вмешательства в жизнь обитателей, при попытке навредить, обезвреживать и пеленать магией до моего прибытия. Еще… Слушать разговоры. Если прослушать разговоры вейров не получится из-за заглушающих артефактов, слушай болтовню слуг и девиц. Те обычно всегда все знают о своих мужчинах и хозяевах».

«Восточная граница с ифритами отрезана магической завесой, — тут же отчиталась змеюшка. — часть привезенных вещей магически запечатана. Покои вашего супруга, защищены артефактами и брачной вязью, ведь он связан магическими узами с Леяш».

Я устало помассировала виски.

Плохо. Контроль над Гнездом уплывал из моих рук, и я пока ничего не могла поделать.

Мне просто нужны несколько часов хорошего сна и ясный ум, но я заставила себя остановиться и выспросить у стража еще несколько по-настоящему важных вещей.

Ручку двери в покои я повернула, когда на часах пробило два, а на этажах стихли последние шорохи. Гнездо накрыла ночная могильная тишь. В резных высоких окнах стояла непроглядная тьма.

У меня не осталось сил даже перейти на магическое зрение. Поднявшись с банкетки у собственных покоев, где погрузилась в мысленное общение со стражем, наконец зашла внутрь.

На ощупь обогнула маленький столик с креслами, но коснуться двери в саму спальню уже не успела. Меня буквально вмяло в стену мощным, но нежным вихрем. Темнота обрушилась на лицо, губы, шею дождем жгучих поцелуев.

Я знала, кто это. Остатки совести и что-то отдаленно похожее на стыд принудили меня упереться ладонями в сильные плечи и неубедительно оттолкнуть. Но мой ночной визави, даже не почувствовал моего сопротивления.

Наконец, поцелуй сосредоточился на губах, и я позорно обмякла, позволяя вертеть себя, раздевать, осыпать поцелуями. Прогибалась по-кошачьи, когда пальцы пересчитывали пуговки на вороте или взрезали когтем крючки на корсете, вытягивалась в струну, когда скользили по животу в горячей ласке.

— Постой, Аш, — позвала тихо, но в ответ услышала только едва различимое рычание, которое отдалось сладкой вибрацией где-то в груди.

Я не помнила, как мы попали в постель, не помнила, как содрали рубаху и платье, словно выныривала из темной воды желания лишь урывками — глотнуть воздуха. Не утонуть окончательно.

— Ты принадлежишь мне, — шепот полз от виска к груди Меня легонько встряхнуло, что едва не довело меня до пика. — Повтори!

— Я принадлежу тебе, — повторила пересохшими губами.

— Целиком и полностью моя.

— Целиком и полностью…

В эту минуту, я бы согласилась на все, что угодно, даже пойти пешком в родной мир или подписать дарственную на Гнездо.

В какой-то миг инстинкты обострились звуки, запахи, даже ночь вокруг стала прозрачной, и я различила искаженное желанием лицо своего любовника. Теперь оно уже не было таким совершенным. Совершенное не бывает таким… живым.

В какой-то миг жажды, желания и темноты стало так много, что я разлетелась на кусочки, не в силах удержать их в себе.

Аш намертво придавил меня к кровати и все еще тяжело дышал куда-то в щекотную точку между плечом и ключицей. Почти не осознавая своих действий, все еще во власти порока, погрузила пальцы в мягкие темные волосы.

Желание, уничтожившее и собравшее меня заново, отступало. Возвращался холодный ум, обостренный оргазменной встряской. Усталость отступила на второй план. Даже наоборот, чувствовала себя, как спортсмен, наевшийся допинга и готовый к свершениям. Клянусь, я могла разглядеть пятнышки на мраморной луне, облившей наши тела белым светом, учуять тонкий запах роз на обратной стороне Гнезда, услышать тихий храп кайранов, запертых в сарае.

Драконица в груди горела факелом. И дракон Аша откликался на нее, любил ее, гордился, любовался силой ее магии. Чувствительность увеличилась настолько, что я кончиками пальцев ощутила секунду, когда Аш вспомнил с кем только что занимался любовью. С преступницей и убийцей своей семьи.

Он медленно распрямился. Мой взгляд против воли прикипел к рельефной груди и бесстыдно опустился ниже, но наступивший между нами холодок можно было потрогать руками, таким явственным он был.