Я мог бы помочь и Артуро с Афиной, вот только от них меня отделял Освальд. Да, Гриф, может, и был непростым противником, но вот Освальд был куда страшнее, поэтому я решил вмешаться. Действовать надо было наверняка.
Не было в моих битвах такого момента, когда мне прямо требовалось решить все одним-единственным ударом. Всегда все проходило или в виде масштабных долгих истощающих сражений, или же быстрых стычек. А вот сейчас мне надо было ударить один раз, но как можно более сильно. А потому я открыл пасть пошире и окатил все вокруг меня потоком жидкого речного металла. Я старался целиться туда, где было как можно меньше возможности задеть соратников или ограничить им движения, но все равно – я заполнял зал струями желто-белого металла. Она растекался у стен, покрывал колонны, воздух вокруг ярко светящихся луж дрожал, а в воздухе быстро запахло сталью и гарью. Вместе с этим, с каждой лужей, с каждой крупицей света и жара, мое тело наполняла все большая и большая Мощь Инферно. когда я понял, что хватит, почти треть зала была покрыта быстро остывающим металлом.
А потом я вытянул здоровую руку в сторону Освальда и применил пространство.
Почувствовав что-то не то, Ранф отскочил в сторону. Саулу повезло меньше – его жидкое оружие в виде копья вырвало из рук и всосало в пространственную аномалию. Меня радовало то, что удар пришелся точно по Освальду.
Пространство зарябило, а потом попыталось втянуться само в себя, но главное я сделал. Захватил главу Тысячи Глаз в ловушку. И я что было сил сдавил пространство, стремясь уменьшить объем небольшой комнаты до объема кружки.
Что-то лопнуло, и из образовавшегося вместо фигуры Освальда ярко-красного шарика хлынули потоки крови. Я отпустил пространство, и на пол зала упал мясной шарик. В центре что-то мелькнуло бирюзовым, и за удар сердца Освальд восстановился. Голый, с торчащими из спины костяными лезвиями, без своей белой полумаски, и зверски злой. Его безумные глаза вперились в меня, и…
И я повторил. Я снова захватил его, и цилиндр высотой в метр восемьдесят удлинил до полукилометра. На пол упал комок фарша. Вспышка, Освальд стоит.
Следующие тридцать бесконечных секунд я просто пытал его. Сжимал, растягивал, удлинял, разрывал, буквально перемешивал – делал все, на что хватало фантазии. Но этого было мало. Каждый раз Освальд вставал, раз за разом. Он поднимался и поднимался, восстанавливался и восстанавливался. А самое худшее было то, что металл вокруг меня остывал, и Мощи Инферно становилось все меньше и меньше.
И вот когда я снова сжал его до размеров грецкого ореха, кто-то тронул меня за плечо. Обернувшись, я увидел Севатара. Убедившись, что я его вижу, он указал рукой на стоящего рядом Авеля. Его топор с жутким знаком светился от переизбытка какой-то незнакомой мне алой энергии. Это что-то совершенно точно не имело своих аналогов в нашей Общности миров.
Я кивнул и отпустил пространство, тяжело вздохнув. Лишь выдохнув, я смог заметить то, что от меня снова исходили целые клубы пара. Снова перегрев. И повторить такой фокус с пространством я уже вряд ли смогу.
На пол снова шлепнулся кусочек мяса. Снова бирюзовое мерцание, и вот вновь перед нами стоит Освальд. Тяжело дышащий, уставший, но все равно яростный. Первое, что он сделал – рванул в бок, уходя от возможного удара моего пространства. По лицу было видно, что он почти сразу же понял, что никто не будет снова его превращать в комок плоти, и безумная радость, озарившая его лицо, заставила меня вздрогнуть.
С утроенной силой он налетел на Саула, спрятавшегося за щитом. Но движение было лишь обманкой – подскочив, Освальд не стал атаковать костяными лезвиями, а с нечеловеческой силой пнул выставленный щит, опрокидывая Саула на спину. В воздух взметнулись клубы непроницаемого мрака, скрывая от нас происходящее.
Не прошло и трех секунд, как мрак развеялся. Результат ужасал – Саул отползал в сторону от Освальда. Его правая нога представляла собой просто кошмарное, изрубленное месиво. Сам глава Тысячи Глаз, покрывший свое тело латной броней из мрака, его даже не преследовал. Он держал за шею бессознательного Ланза, который с самого начала боя был серьезно ранен.
Освальд притянул Ланза к себе и раскрыл рот, будто собираясь что-то ему откусить, но реальность была куда хуже. Из глаз Ланза вылетела серая искорка, которая скрылась во рту Освальда. Ланз в последний раз вздрогнул и обмяк. Сразу же раздался нечеловеческий вой Саула. Наемник упал и забился в судорогах, издавая полурык-полувой на невозможно высокой ноте.
Освальд отбросил тело Ланза и обернулся ко мне.
Примерно тут я и понял, что попал. Глава Тысячи Глаз дьявольски на меня зол.
И тут наконец сработал Авель. На вдохе он занес топор высоко над головой, и с рубленым «ха» взмахнул им. В Освальда устремилась волна непонятной энергии, постоянно меняющей оттенки алого. Червивый воздвиг перед собой исходящую черным дымом стену, но энергия прошла сквозь нее, будто бы и не заметив. Спустя секунду стена разлетелась на части, а нам предстал лежащий на полу и разрубленный надвое Освальд.
И что было удивительно, в этот раз он не спешил регенерировать. То есть, он регенерировал, но не так, как в прошлые разы. Волна непонятной энергии разрубила его от плеча до бедра, и Освальд с искаженным мукой лицом приставлял отрубленную половину обратно к себе. Плоть отвратительно пузырилась, шипела, разваливалась, но тут же соединялась снова.
Снова черная пуля Базиля разнесла Освальду голову, но в отличие от той энергии, пуля не произвела такого эффекта. Голова взрывообразно отросла, и даже будто ускорила заживление страшной раны.
Тут снова подоспел Ранф. Он подскочил к поверженному Освальду, занося руки с штыками, но Освальд оказался быстрее. С рыком боли и ненависти он протянул в сторону Ранфа руку, и из-под его кожи вырвались быстрорастущие кости, довольно сильно похожие на штыки Ранфа.
Мы не успели сказать и слова, как увидели, что Освальд насадил Ранфа на костяные пики. Одна ушла в живот, две других в правую руку и левую ногу, а еще три вошли в грудь. Старые враги замерли друг напротив друга, и тишину нарушил только вскрик Лиры и шипение срастающейся плоти Освальда.
Но я успел заметить, как из-под доспеха в районе колена, раздвинув бронепластины, выскользнула большая белая крыса, тут же метнувшаяся в сторону.
Мы замерли на секунду, и Освальду этой секунды хватило сполна. Не знаю, откуда он взял силы, но он сросся. Он встал, демонстрируя тело в черной броне с длинной трещиной. В ней проглядывал отвратительный бугрящийся шрам, из которого местами еще текла кровь. И все равно Освальд встал и направился ко мне.
Вздохнув, я рукой разогнал пар, идущий от каждой клетки моего тела, и Мощь послушно потекла по мощепроводам, выливаясь из ладони раскаленной струей металла. Речное железо замерло, подчиняясь моей воле, и приняло форму булавы. Посмотрев на оружие, я горько усмехнулся – я слишком сильно вложился в пространственный удар, перенапрягся, и теперь мой контроль Мощи был ни к черту. Булава была словно бы потекшая, оплавленная, и такая же бугристая, как и шрам Освальда. Сам глава Тысячи повторил мой жест, и капля его раскаленного железа приняла форму узкой и длинной рапиры. Но бой не прошел бесследно и для него: его рапира, несмотря на правильную форму, буквально текла. То и дело с нее падали капли раскаленного металла.
Мы сблизились, и я, надеясь, что это будет в последний раз, полностью отключился от реального мира, предоставив все дело комку диких инстинктов. Предоставив все Коту.
Я ушел от простого и незамысловатого тычка в мою сторону, нанес восходящий удар. Он был принят на противовес, и Освальд пнул меня в ногу, сбивая мне баланс. Его оружие развернулось и направилось мне в грудь, но я отшатнулся и неловким взмахом попал ему по руке, вызывав шипение обожженной кожи и рык самого червивого.
Удар, отшатнуться, пропустить тычок, уйти от пореза, сам тычу ему в бедро, сбивая, и наношу удар по боку. На заглядение – Освальд даже отошел на шаг. Но это разорвало дистанцию, а его оружие длиннее моего. И вновь я закрутился юлой, уходя от града ударов, и выжидая, выжидая окна, чтобы нанести ему урон.
