А теперь Ранф стар и сед, и колени иногда ноют в грозу. А его учитель все такой же. Не изменился совсем, если не считать шрамов в виде слов туур на лице.

— Остановить меня? – удивился Освальд, – И это, Ранф, самая главная причина моего непонимания. Разве это, – широким жестом вермиалист обвел тронный зал, – Не исполнение всех наших мечтаний и надежд? Разве ты сейчас не стоишь на территории страны с черным флагом? Тут никто не трогает вермиалистов просто за то, что те рождены с таким доменом. Разве не об этом мы с тобой мечтали?

— Не такой ценой.

— Разве война с Черведавами – это цена? – возразил Освальд, – Разве истребление непокорных, что вешают моих парламентеров – это цена? Это ли цена для спокойной жизни седьмой части населения этого мира? Цена для зеленых полей, синих рек и белых гор?

— Я не видел зеленых полей. Только легион тиуммов.

— Это – часть цены. И я ее выплачу, – в голосе Освальда показалась смертельно опасная сталь, – Знаешь, что я подумал, Ранф? Я же официально не закончил твое ученичество. А ты привел ко мне войско черведавов. Червивый. Привел. За собой. Черведавов, – вермиалист покачал головой, – Это достойно наказания. Знаешь, я даже тебя не убью. Недавно Орхидея показала мне новый фокус. Я заточу куда-нибудь твою душу. В какой-нибудь фиал. Или вазу. Не суть. Суть в том, что я заставлю тебя увидеть, как я приведу эту страну к процветанию.

Ранф только надел маску, которую держал в руках.

— Все не можешь отучиться от этой мальчишеской привычки? – неожиданно добро усмехнулся Освальд, – Ладно, давай поиграем.

Он мягко отошел от стола и прижал руки лодочкой ко рту. Раздался звук, будто кого-то слегка тошнит. Когда вермиалист убрал руки, его нос, рот и подбородок были закрыты полумаской из прозрачно-голубого, мерцающего материала. На гладкой поверхности полумаски то и дело появлялись и снова пропадали в ее глубинах искаженные мукой лица.

— Неплохо, да? В случае чего, я просто поглощу эти души обратно.

Освальд сформировал из мрака легкий доспех, самая главная часть которого укрыла его два хвоста, тут же ощетинившиеся шипами и лезвиями. Из ладони у него вырвалась струя раскаленного добела металла, которая тут же застыла, приняв форму изящного одноручного меча.

Ранф просто выпустил червей-штыков, и те послушно закрыли его кисти и предплечья.

Противники начали медленно подходить друг к другу.

Мы подбегали к тронному залу. По пути нам даже не встретилось очагов сопротивления: все из них подавили наши бойцы, солдаты Трехлапой вороны. В многочисленных залах и анфиладах дворца были раскиданы посты и заставы, укомплектованные, преимущественно, особенно сильными и злобными варага. Тем не менее, наши бойцы, хоть и несли существенные потери, смогли выбить почти всех.

Вражеский дворец был обескровлен, все, кто был хоть как-то похож на офицеров или тиумма, были беспощадно убиты. Практически победа. Но перед глазами все равно стояли изрешеченные пулями стены, следы от боевых эффектов и, в прямом смысле слова, горы трупов. Победа далась нам очень нелегко. К тому же, не уверен, что мы бы без Черведавов смогли бы даже до дворца дойти. Как бы странно ни звучало, сейчас одна из наших задач – помочь им, как они помогли нам.

До тронного зала мы дошли на удивление быстро. К нему вел длинный зал, освещенный газовыми лампами. Двери в зал были приоткрыты, и оттуда доносились звуки сражения – редкие выстрелы, удары стали о сталь, взвизги и рев боевых эффектов.

При взгляде на дверь меня даже немного пробрала оторопь. Неужели сегодня, почти что сейчас все закончится? Да быть того не может. Слишком долго мы к этому шли. Следующая мысль заставила меня усмехнуться: а ведь, если смотреть в корень, мы даже никого толком не трогали. Нас почти что насильно ввели в этот конфликт. Ну а что теперь размышлять? Надо сражаться дальше, надеясь, что это наш последний в этой заварушке бой.

Когда мы распахнули двери, то замерли. Битва выглядела чудовищно. Взгляд цеплялся за разбросанные по сторонам тела, изуродованные стены, упавшую набок каменную колонну, горящий деревянный трон. Весь зал был в огне, а под потолком черными непрозрачными клубами висел мрак, смешанный с дымом. Невыносимо пахло кровью и гарью.

Самым жутким было то, что все мы сражались против одного-единственного человека. У Освальда не было союзников и напарников, он был один, и все равно умудрялся одерживать верх. Вся картина этого горящего зала была сконцентрирована вокруг его фигуры. Именно его, а не вокруг Ранфа или оставшихся союзников. Объятый огнем и тьмой, с текущей в руках раскаленной сталью, Освальд был похож на демона войны. Налетающий на него Ранф, в прямом смысле слова покрытый червями, из-за белого цвета брони выглядел таким же рыцарем, каким был Ланз Со Кромм – он поддерживал атаки Ранфа, принимая на себя выпады жидкого оружия бессмертного главы Тысячи Глаз.

Артуро тут же заполз на ближайшую колонну, откуда начал ползти в сторону потолка, а Орел отрастила на руках тридцатисантиметровые когти, после чего так стремительно метнулась в сторону сражающихся, что мне показало, будто она снова подлетела. Я же продолжал оглядываться, чтобы получить хоть какую-то информацию о ходе битвы.

Поодаль лежал Тимиро, командир отряда Теплого пепла, одетый в алый доспех. Даже проклятая ведьмами сталь не защитила его от сквозной дыры в груди. Неподалеку от меня свернулся калачиком кто-то в одеждах Мертвого света. По регалиям, разбросанным вокруг него, я понял, что это был Альфред, глава отряда вертексиалистов. Он был поражен червями, которые заживо проедали в нем ходы. Судя по озерцу крови под наемником, осталось ему недолго. Ну, если он вообще еще был жив.

Вдруг я замер. На другом конце зала лежал и истекал кровью человек в серебряных латах. Длинные пепельные волосы намекали на… Ланза? Тогда кто второй, что сражается с Освальдом?

Взгляд еще успел зацепить сожженное дочерна тело с крюком вместо руки, а потом мне пришлось всмотреться в бой Освальда. Сейчас ему противостояли всего лишь двое, и бой шел на таких скоростях, что мне было действительно трудно рассмотреть абсолютно все движения. Так или иначе, одетый в черное и светящейся белой полумаской на лице Освальд противостоял скачущему вокруг него Ранфу, черви-штыки которого удлинились до почти метровой длины. Освальд, возможно, давно бы расправился с немолодым уже Ранфом, вот только ему мешал человек в рыцарском доспехе. Его огромная двуручная булава, которую в их отряде было принято называть глефой, давно лежала в стороне – рыцарь сражался с червивым с помощью такого же жидкого оружия, разве что его словно бы живая капля стали не была раскалена. Тем не менее, Стальной рог не успевал отвечать на все атаки безумно быстрого и обладающего двумя доменами Освальда, потому по большей части ушел в защиту. И Освальд добил бы и его, вот только ему мешал ловкий и проворный вермиалист в белых червях-доспехах.

Что ж, время было вступать в битву и мне.

С рыком ярости я вновь полностью отдался превращению в галгара-нар. Стопы потеряли человеческие очертания, мизинцы на руках с хрустом встали в новое положение, противопоставившись большим (это было что-то новенькое), а челюсть вытянулась далеко вперед. Зубы и язык изменились настолько, что я полностью потерял способность говорить. Кожа покрылась длинной черной чешуей, со стороны делавшей меня похожим на облитого маслом, растрепанного черного кота. Рывком избавившись от остатков одежды, я перехватил меч и опустил его на плечо, как вдруг понял, что мне не так удобно стоять прямо. Вспомнив, в каком положении я всегда видел Гальзу, я соорудил из себя нечто подобное – ноги широко расставлены, спина согнута. Жаль, у меня не так много конечностей: я бы сейчас с удовольствием оперся на вторую, нижнюю, пару рук. Еще раз рыкнув, я кинулся в бой.

Освальд сумел на меня среагировать, принимая мой бесхитростный удар мечом наотмашь на свое жидкое оружие, ставшее одноручным широким мечом. Моментально оно превратилось в булаву, и Освальд за счет импульса тела и веса оружия оттолкнул меня в сторону, сбив мне зарождающийся рисунок боя. Тем не менее, он поплатился – Ранф подлетел к нему со спины и вонзил в него штыки на правой руке, левой же вскрыв ему глотку.