Мы приземлились на заснеженном лугу спустя двадцать минут полета через Тень. За это время у меня в голове не промелькнуло ни единой мысли, лишь какая-то пустота.

Мы… Проиграли? Такие старания, столько смертей, и ради чего? Ради того, чтобы нам позволили уйти?

Освальд. Он даже побрезговал нас убивать. Не стал заморачиваться.

Эта мысль пришла перед самой высадкой. Тогда я стиснул зубы настолько сильно, что сломал один из них. Но даже такая боль не шла ни в какое сравнение с болью от потери всего. Абсолютно всего.

***

Луг оказался лугом лишь на первый взгляд – взгляд на присыпанную снегом траву. Ну да, в Горелых Землях всегда было теплее, чем в Красных Княжествах. Ну, теперь в Валириме. В любом случае, мы оказались на главной площади, в какой-то заброшенной деревне посреди Горелоземья.

Ранф отпустил нас сразу же, как мы вылезли из тени. Все мы развалились в стороны. Кто-то встал сразу, как Гриф и Базиль. Кто-то, как Сорокопут, сел в позе полулотоса прямо на снег, с лицом, будто ничего не произошло. Фелиция и Эдвин остались лежать на земле – никсиалистка свернулась в клубок на боку, а парень рухнул без сил навзничь и замер, распростершись по земле. Кажется, он дышал через раз.

Я не буду врать самому себе – сейчас меня больше всего интересовала Лира. Она была на другой стороне нашего клубка, так что я не мог ее видеть, а в Тени почему-то невозможно переговариваться. Я быстро осмотрелся, и нашел ее за своей спиной.

Лира… Моя бедная Лира… Посреди снега в тонком, порванном, окровавленном платье, с ужасными кровоточащими ранами на лбу, плечах, груди и бедрах. Сжимающая рассыпающийся лохмотьями ржавчины револьвер. Растрёпанная, с окровавленным лицом, на котором двумя светлыми точками выделялись совершенно пустые, будто стеклянные глаза.

Я ринулся к девушке, на ходу выискивая в поясной сумке эликсир лечения, который девушка сама для меня и приготовила. Вот только нужен он больше именно ей.

Лира была точно как кукла под моими руками – безвольно запрокинула голову, послушно открыла рот, смиренно проглотила высокоградусное зелье, даже не поморщившись. И за все это время ни разу не моргнула. Я потряс ее, окликнул – но все тщетно. Лира ушла в себя. Я же мог лишь снять свое изодранное собственной чешуей пальто и укрыть им девушку.

Дальше. Кто дальше? Фелицию уже обхаживает Ранф. Орёл, девушка с жуткими когтями, сидит на коленях на снегу. Она отвечает на мой взгляд покачиванием головы – с ней все в порядке, по крайней мере, в физическом плане. Тогда Эдвин.

Мой друг лежал на спине, раскинув ноги и руки, тяжело дышал и в целом выглядел как по какой-то ошибке дышащий труп – серая кожа с точками и пятнами кровоизлияний, бегущие дорожки крови из глаз, носа и ушей, полная расслабленность мышц.

— Эдвин! Эд! Мать твою, слышишь меня?

— М-мхм.

— Гармония, Эдвин! Включай гармонию!

— М-м-м… – поморщился сонитист от резких звуков моего голоса.

— Эдвин!

— Да будь оно все… Я уже так устал, Джас. Дай мне отдохнуть…

К нам метнулась зелёная тень – Гиз. Она упала на колени около Эдвина и воздела руку вверх. Кончики ее пальцев засветились зелёным.

— А я тебе не разрешаю! – крикнула она и с силой долбанула кулаком по груди. Свет тут же разошелся по телу Эдвина, и тот дернулся, открыл глаза и шумно и часто задышал. Глаза волшебника были совершенно красные от крови.

— Лечись! – рявкнул я, – Ты тут не один!

Эдвин только снова прикрыл глаза. Однако, через секунду заснеженная площадь наполнилась чистейшими звуками гармонии. Сама реальность латала раны, порезы и растяжения, но даже самая прекрасная из мелодий Шума не могла поднять нам настроя.

***

Час спустя мы все расселись в доме, наверняка принадлежавшему старосте деревни – большие комнаты и высокие потолки на целых двух этажах, ветхие, дырявые диванчики, из которых нам пришлось выгонять мышей, окна с остатками стекла, которые вермиалисты попросту закрыли твердым мраком. Я же, пока все заходили и помогали зайти раненым, сходил на второй этаж, расколотил несколько шкафов голыми руками, и с помощью образовавшихся дров развел камин в основной комнате, которая и стала нашим прибежищем. Я даже немного успокоился, когда разбил к хренам тяжёлое дубовое трюмо, совершенно нетронутое временем. Вот только, чтобы обрести полный внутренний покой, мне надо было бы разбить ещё немного шкафов. Эдак с полмиллиарда.

Наконец, все расселись. Избитые, смертельно уставшие, вдобавок ещё и уничтоженные морально. Фелиция до сих пор была без сознания, хоть и физически с ней все было в порядке. Орёл, выполнявшая роль полевого медика, заявила, что она скоро придет в себя – просто чересчур перенапрягла мощепроводы. Сама Орёл, равно как и Базиль, Афина-Короед и Сорокопут (теперь вовсе не тянувший на нарядного франта) в целом были в порядке, отделавшись многочисленными порезами. Сольпуга лишился трёх пальцев на левой руке, но благодаря Эдвину постепенно их восстанавливал, хоть и изредка тревожил тихую атмосферу звуком бурчащего желудка. Гриф, как и Гальза, большей частью пострадал от взрыва поместья – его правую половину тела нашпиговало обломками дерева, и теперь Гиз, оперативно залечившая сломанную в четырех местах руку, шептала дереву, чтобы оно побыстрее уходило из ран. Гальза был в целом в порядке, не считая потерянного слуха и частично снятой со спины шкуры. Шершень, так и не снявший маску, не пострадал совершенно. Ранф же "отделался" дюжиной переломов, крупной ссадиной на скуле (была немного видна кость) и кучей потерянных особей своего выворотня.

Хуже всего было Эдвину и Лире. Сонитист, хоть и исправно гудевший переливами гармонии, которая лечила раны, все ещё был похож на труп. Он так долго был под воздействием своей Девятой, что, по его словам, вибрации какофонии все ещё гуляли по его костям. Естественно, здоровья это не прибавляло, но теперь он хотя бы был в сознании. Лира же… Девушка была в глубокой кататонии. Она позволила поднять себя, но едва могла переставлять ноги, так что мне пришлось нести ее на руках. Ее раны, оказавшиеся не такими глубокими, закрылись быстро, но… У всего есть "но". Контракт с Духом Войны оставил свой отпечаток на девушке. Насколько я понял, это была то ли некая форма одержимости, то ли канал, через который Лира неограниченно черпала особую Мощь… Теперь уже неизвестно, да даже если я это и узнаю, толку никакого не будет. Плечи, бедра, спина и верхушка лба, сразу под волосами, "украсились" жуткими, вспученными, багровыми шрамами. Не было ни сил, ни настроения врать себе – красивее это Лиру не сделало.

Вот так мы и сидели – небольшими группками, и просто молча смотрели в костер, который очень медленно перебирался из камина на иссохший дощатый пол. Пока нет пожара – нет ни сил, ни толку вставать.

В душе пустота, и, полагаю, мне ещё получше, чем остальным. Все Червивое Яблоко проиграло. Капитально, бесповоротно, без шанса на подписание капитуляции. Фелиция, Ранф и Лира потеряли поместье и все, что в нем было – деньги, документы, ценности, книги, памятные безделушки. Дамиан, Призрак и Маю мертвы. Эдвин потерял солнечный период в своей жизни. Я же… Я потерял дом, но хотя бы не потерял хозяйку. Хотя бы это. Было горько и обидно, сердце переполняла ярость от такого грандиозного проигрыша, но в конце концов, я потратил на борьбу с Тысячей Глаз около года. Ранф же положил на это жизнь.

Внезапно раздался стук в дверь. Ранф встал, и из его руки полезли черви-штыки. Успокоив таким образом совесть и паранойю, он настежь распахнул дверь.

В ночи уже поднялась небольшая метель. Из черно-белой мглы в помещение вошли девять фигур в изодранных бурых пальто – Воронье. Ещё одна фигура была на руках у одного из них. По неестественной расслабленности, по бледности и неудобному положению лежачего, было ясно, что пришли лишь девять.