Внезапно раздался странный, громкий, костяной треск, сопровождавшийся натуральным воплем Цхара. Ансельм, сделав щит из тяжелой воды, только улыбнулся. Голодный коралл работал.

Бледно-розовые костяные ветви, изгибаясь под острыми углами, проникали все глубже и глубже в тело жреца. Тот тонко вопил, пытался обламывать невероятно быстро растущие ветви, но все было зря. Голодный коралл почуял кровь, и уже не остановится. Более того, тиумм обламывал ветви, ранил себе руки, и пятнал своей кровью коралл, а тому только этого и надо было. Последний гвардеец совершенно забыл про Ансельма и кинулся на помощь своему лидеру, и теперь они вдвоем пытались отломать слишком быстро растущие побеги. Зря. Скоро свод подземелья огласил и второй вопль боли – теперь гвардеец и лидер кричали вместе, ощущая, как коралл прорастает сквозь них, рвет мышцы и потрошит сосуды, жадно поглощая их кровь. Спустя минуту все затихло.

Ансельм окинул взглядом поле боя, после чего выкинул мурену обратно в Последний Океан (к ее неудовольствию, она не успела доесть тиумма). Подобрав с пола копье, Ансельм подошел сначала к Цхару и последнему гвардейцу, после чего провел контрольный десяток ударов. Тяжко вздохнув, он подошел к распростертому телу и на пробу окатил его хронопотоком. Рана и не подумала заживать. Ну да, слишком много времени прошло, да и сил на заживление у бедолаги нет.

Пробормотав молитву одному духу из Малого Сонма, Ансельм добил страдальца, после чего отбросил копье и вышел из комнаты. Цхар мертв, а потому можно неспешно дойти до тронного зала.

Пожалуй, он еще успеет заглянуть куда-нибудь на огонек.

Где-то в другой части дворца.

Саул с легким недоверием взирал на своих вынужденных коллег. Один из них стоял, потирая волосы цвета соли с перцем, из-за чего его маска, представлявшая собой измятый и поцарапанный намордник черведавов бликовал от факела прямо в лицо Саула. Рядом с ним сидели и лежали какие-то уродливые твари, которые в темную-темную ночь с трудом могли сойти за каких-нибудь волков. Тем не менее, их черно-красная шкура, рудиментарные черные глазки, иглы на загривке и чертовы пасти из трех челюстей не оставляли сомнений в том, что перед вами был выводок варага. И эти твари прямо-таки ластились к мужчине в плаще из мрака и с маской черведава. Гриф все тер и тер затылок (наверное, нервное), а другой рукой, которая оканчивалась крюком вместо кисти, чесал лоб одной из гончих, как он их называл.

Второй «коллега» был еще более пугающим. Одетый в какой-то рваный балахон, он все равно накинул сверху черный искрящийся плащ. Маска же его представляла собой ворох кое-как сшитых вместе кусочков разной кожи, а на месте носа был прицеплен клочок, взятый с какой-то совы – на это указывал свернутый набок короткий загнутый клюв. Пугало больше всего то, что из вороха кожи росло три стебелька, оканчивающихся черными, отливающими на свету красным, шарика. Как любезно пояснил Базиль, это были его глаза. В руках Коршун держал полутораметровую винтовку самого пугающего вида, целиком сделанную из настолько черного материала, что Саулу все время было неуютно – ему казалось, что Базиль держит в руках силуэт оружия.

— Мне кажется, что одной совместной тренировки было маловато, – сказал наконец Базиль, глядя на Саула.

Оба Яблочника были легкозащищенными, а потому чертовски быстрыми бойцами. Более того, никто из ни двоих не сильно любил встревать в прямой бой с противником. Базиль предпочитал мощные снайперские выстрелы с как можно более дальней дистанции, а Гриф вел в бой стаю гончих Пепельных лугов, изредка призывая варага помельче, для более специализированного воздействия.

И сейчас эти двое воинов смотрели на закованного в серебристые латы наемника, вооруженного двухметровой двуручной… наверное даже дубиной, оканчивающейся стилизованной бычьей головой.

— Я по-другому не умею, – пожал плечами Саул. Доспехи негромко лязгнули.

— Н-да, вся маскировка быку под хвост, – резюмировал Гриф.

— Мы маскироваться шли или драться?

— Мы, мой юный друг, идем убивать, – поправил его Базиль, – Беда в том, что действуем мы по-разному. Я вот не хотел вступать в прямую битву. Думал выцелить Велассу.

— А что тебе запрещает это сделать? – удивился Саул, – Я приду и буду сдерживать ее как могу. А ты целься.

— Резон есть, – задумчиво кивнул Базиль, – Гриф?

— Сложные планы легче нарушить, – лаконично ответил второй Яблочник.

— Тогда идем. Вот только я пойду снаружи. Старайтесь держать ее поближе к окнам.

Сказав это, Базиль выбил ближайшее окно-бойницу и с трудом протиснулся в него. Карниза там никакого не было, но вермиалиста это не остановило – он уцепился за какие-то стыки в камнях, образовывавших стену, и полез наверх.

Гриф и Саул переглянулись и пошли дальше. Стая гончих тут же сорвалась с места и рванула вслед за хозяином.

Путь был короткий – паре бойцов попались лишь трое тиуммов, вышли им навстречу из-за угла, но Саул и Гриф даже пальцем не успели пошевелить: псы-варага накинулись на них и в момент разорвали их на части. Они пошли дальше, а две гончие чуток задержались, так как делили между собой головы тиуммов.

По данным Призрака, Веласса должна была находиться в оранжерее, где она занималась своими исследованиями. Для того, чтобы в нее попасть, воинам и стае гончих пришлось миновать пару коридоров, подняться по узкой лестнице на второй этаж, где Гриф пристрелил из револьвера еще двух тиуммов, после чего пройти по застекленному балкону к огромной стеклянной полусфере, покрытой изнутри испариной. Из-за этого не было видно, если ли кто внутри – лишь неясные черные силуэты.

Перед входом в саму оранжерею Саул и Конрад обнаружили еще двух тиуммов, одетых в черную броню. Удивительно, но никакого сопротивления они не оказали. Они вдвоем просто стояли и смотрели своими фасеточными глазами в никуда, а у одного из-под шлема стекала странная вязкая синеватая субстанция. Конрад даже не стал вытаскивать револьвер, лишь махнул своим гончим.

Первым пошел Саул. Он вытянул руку, и из его ладони потек серебристый жидкий металл, который сформировал щит. Такая призванная Мощью сталь была намного менее прочной, чем обычная, да и довольно быстро рассыплется в пыль, буквально через пару часов, но тем не менее, проводить Мощь через призванный Мощью же щит было значительно проще. Так что к стальному щиту Саул добавил волшебный щит, выглядевший как серо-стальная пленка, полусферой прикрывающая его спереди.

После этого Саул аккуратно открыл стеклянные двери оранжереи. И тут же отшатнулся от нескольких выстрелов, пришедшихся аккурат на щит. Две пули застряли в стали, а четыре других куда-то отразились.

— Я уже заждалась, мальчики! – послышался веселый женский голос из оранжереи, – Жаль, не получилось подловить вас на простые выстрелы.

Прикрывая партнера, Саул шагнул в оранжерею.

Тут было душно и влажно. Само пространство представляло из себя круг диаметром метров пятьдесят, покрытый жирной влажной землей, с протоптанными тропинками. В центре оранжереи был выключенный сейчас фонтан. Когда-то давно, еще в начале стройки дворца, тут, наверное, было здорово – выстриженный газон и саженцы разных деревьев, заботливо выращенных солнечниками до приемлемых размеров, разные кусты и цветы. Сейчас все тут было мертво – газон был темно-бурого цвета и явно нестрижен, цветы лежали на земле и гнили, издавая удушливый аромат, кусты представляли собой ворох растущих из земли палок, а деревья бесстыдно выставляли напоказ голые ветки и непонятно как выросший лишайник. Кому тут было хорошо, так это грибам. Тут они росли везде, добавляя свой характерный терпкий запах в вонь мертвой оранжереи.

Около фонтана, прикрытая витающей в воздухе черной дымкой, сидела молодая женщина, лет тридцати, в брючном костюме, поверх которого был белый лабораторный халат, его полы были испачканы землей и кровью. В правой руке женщина держала длинноствольный револьвер с дымящимся дулом, а левой кокетливо накручивала на палец локон сальных, нечесаных черных волос. Это и была Веласса.