Тому резко стало хуже. К быстрому, ловкому и опасному Ранфу добавилась быстрая и ловкая Афина, которая тут же подлетела к главе Тысячи и с рыком провела серию быстрых ударов. Да, Освальд уклонился от большей их части, но некоторые выпады оставили на нем кровоточащие порезы. Плюс, Афина все же поняла, что сама не справится, так что ее атаки не преследовали цель убить Освальда, а подставить его под удары остальных. Сзади на него налетел Саул, превративший свое жидкое оружие в длинный одноручный меч, а спереди его буквально осадил Севатар, с безумной скоростью машущий своим двуручником. Авель же замер, а вокруг его топора мерцала странная красноватая аура. Никогда такого не видел.
Освальд отступил еще на несколько шагов, опасаясь принимать на свой меч выпады Севатара, но поймал спиной тычок от Саула. Удар заставил его остановиться, и в момент он лишился руки, отрубленной Севатаром, поймал пулю в шею от Лиры и несколько искр в грудь от меня. И снова свет жизни в его глазах почти погас, сменившись вспышкой бирюзового цвета, после чего… случилось что-то странное.
Вокруг него мелькнуло что-то серое, и все, кто его окружал, с криками боли отступили в стороны: Короед зажимала рану на плече, Саул прижимал руку к боку, Севатар смотрел на несколько отрубленных пальцев на левой руке. А сам Освальд стоял прямо, а из его спины торчало что-то жуткое – длинные многосуставчатые конечности, заканчивавшиеся загнутыми костяными клинками. Их было аж шесть штук, и на четырех из них уже алела кровь.
— Слишком вас стало много, вам не кажется? – злобно усмехнулся Освальд, после чего он вскинул руку, и из его ладони вылетело порядка полудесятка синевато-серых искр, которые в секунду достигли тел наших павших товарищей и впитались в них, – Вот она, власть, Ранф. Смотри же! – и глава червивых вскричал, и его голос вдруг прозвучал отвратительным многоголосием: – Встать!
Мы все замерли, потому что Тимиро с дырой в груди, Альфред, изъеденный червями, дочерна сожженный Гриф и Орел со сломанной шеей поднялись с тех мест, где они лежали еще секунду назад. Они представляли собой ужасное зрелище, но еще хуже было то, что они не были похожи на живых мертвецов, которых я видел в кино в прошлом мире. Они не покачивались, не рычали и не тянули вперед руки, нет. Они встали уверенно, движения были точными и быстрыми, а некоторые даже подхватили свое оружие: Альфред поднял посох-багор, а Тимиро – жезл с увесистым наконечником.
А дальше битва понеслась вскачь. Мне пришлось забыть об Освальде, Ранфе и Сауле, а все потому, что мертвые главы Теплого пепла и Мертвого света были совсем рядом со мной, а значит, и с Лирой.
Каково же было мое удивление, когда Тимиро направил на меня жезл, и из него вырвался поток огня. Мне невероятно повезло, что я и сам был инферналистом, причем в форме галгара-нар, а потому мне было достаточно легко перетерпеть эту атаку. Во всяком случае, огонь, пусть и доставил мне массу неприятных ощущений, не сделал мне ничего, лишь покрыл итак черную чешую слоем копоти. Я рванул к Тимиро, занося единственное оставшееся у меня оружие ближнего боя – когти.
Тимиро был готов, и попытался встретить меня размашистым горизонтальным ударом, но я поднырнул под него и разорвал когтями ему брюхо. Из раны выпала петля кишечника, но от мертвеца не раздалось даже вздоха. Напротив, он это использовал – обратным движением он чертовски сильно ударил мне по голове яблоком-противовесом на конце жезла. Удар был такой силы, что мои челюсти лязгнули, а в глазах помутилось. Тем не менее, мне хватило сил отпрыгнуть, чтобы перевести дух. А вот мертвецу ничего переводить было не надо – он весьма бодро зашагал в мою сторону.
Я еще одним прыжком разорвал дистанцию и оглянулся – Альфред умелыми тычками и цепляющими движениями загонял Лиру к стене, а та отбивалась прикладом винтовки. Взревев от ярости, я вскинул руку, и вместе со взрывом тут же послал в мертвого наемника каплю ртути. Та врезалась ему в грудь и почти что оторвала левую руку. Итог один – резким движением головы Альфред обернулся в мою сторону и вскинул жезл последней работающей рукой.
Из увенчанного шипом навершия в меня ударил поток желтого света, и тут я взвыл уже вовсе не от ярости, а от боли. Чешуя зашипела и задымилась, принимая на себя удар знаменитого мертвого света. Бросившись в сторону, я попытался выйти из области поражения, но целиться таким эффектом было не труднее, чем светить мощным фонариком. Хуже всего для меня было то, что мое зрение начало ухудшаться, а в голове появился звон, мысли начали путаться.
Действие света прекратилось одновременно с выстрелом Лиры. Ведьма точным попаданием перебила руку волшебника у локтя, и у мертвеца больше не осталось конечностей, способных держать оружие. Посох со звоном упал на мраморный пол. Я едва успел заметить, как Лира огрела врага прикладом по затылку и метнулась ко мне, как вдруг поймал зверски сильный удар в грудь от позабытого мною Тимиро. Мертвец с дырой в груди, через которую была даже видна противоположная стена, налетел на меня как ураган. Я оказался в бедственном положении: защищаться, кроме как руками, нечем, в голове шумит, перед глазами все расплывается, а враг, как заведенный, машет неожиданно тяжелым жезлом, иногда окатывая меня пламенем. Мне оставалось только взвыть, когда особенно удачный удар Тимиро пришелся мне по раскрытой ладони левой руки и вывернул мне мизинец и безымянный в обратную сторону.
— Духи камня, убить его! – раздался откуда-то со стороны голос Лиры.
Пол треснул, и из него поднялись будто бы выпиленные из мрамора ладони. Тимиро оказался точно между ними. А потом эти ладони хлопнули, и меня буквально окатило кровью.
Проморгавшись, я обернулся на Лиру. Та утирала кровь, текущую из носа, в правой руке сжимала загнутый кинжал, а с левой тонкой струйкой стекала из рассеченной ладони кровь. А еще…
— Р-р-лож-ж-р! – проревел я, наводя на девушку еще целую правую руку.
Лира, слава всем духам, меня поняла, поэтому упала на живот, а спица света, исходящая изо рта Альфреда, вонзилась мне в плечо. Невероятная боль охватила мое тело, что-то громко зашипело и завоняло паленым мясом. И все равно мне хватило сил всадить еще одну ртутную пулю прямо по центру головы Альфреда. Мощная капля ртути весом под тридцать грамм начисто снесла ему голову. Покачнувшись, мертвец упал навзничь, вызвав у меня вздох облегчения.
Я быстро осмотрел себя. Два пальца на левой сломаны, и правое плечо болит от любого движения. Спица раскаленного света прожгла во мне сквозную дыру, но хорошо, что именно прожгла. Нет кровотечения. Сразу после этого я кинулся к Лире. Та была в порядке, пусть и испугана – кровь из носа из-за применения кровавого ведьмовства, распорота ладонь, и несколько неопасных кровоточащих царапин на руках от багра Альфреда.
Я быстро погладил ее по голове, потом тыкнул пальцем в пол, приказывая оставаться тут, после чего на пальцах изобразил выстрелы.
— Поняла-поняла. Стреляю издалека, – закивала Лира, подтягивая к себе винтовку.
Ответно кивнув, я встал и выглянул на поле боя из-за каменных ладоней. Мне было трудновато, так как эффекты от мертвого света еще не сошли на нет, и все дальше десятка метров раплывалось. Вот что-то большое и рыжее отмахивалось от наседающего на него черного силуэта, и в эту драку пыталась вписаться длинноволосая девушка. Несколько поодаль от основного сражения двое Клинков с оружием наголо пытались зацепить витающего вокруг них человека – Клинки против Орла. А в центре зала по-прежнему на диких скоростях кидались из стороны в сторону и подсвечивали все вокруг всполохами огня три силуэта – белый доспех, серебряные латы и черная изорванная мантия.
Обернувшись к ведьме, я несколько раз показал ей на свои глаза. Непонятно как, но ведьмочка поняла меня очень быстро. Она подошла и мазнула мне по лицу своей кровью, после чего что-то прошептала. Зрение тут же прояснилось, а боль в плече утихла, хоть и не пропала совсем.
Рыкнув, я снова метнулся в бой. Первой целью были Клинки. Мне повезло – Орел, не заметив меня, как раз делала восходящий удар, пытаясь распороть горло Севатару. Я схватил ее за плечи, глубоко в мясо всадив свои когти. Она сильно дернулась, пытаясь взлететь, но ей это не удалось, а в следующий миг Авель точным ударом топора начисто снес ей голову. Дернувшись еще пару раз, Орел обмякла в последний раз.
