Кронекер рисовал пентаграмму. Или что-то похожее. Короче, связанный с представлениями о всяком колдовстве символ — и он очень был похож на то, что было нарисовано в самой книге. Ее-то тоже чутка засняли. Голубая штука выглядела все так же неестественно, будто какая-то двухмерно-плоская, спрайт в реальной жизни. И вот чуть ниже ее основания, которое было четко в середине корешка, и была нарисована пентаграмма. Красными чернилами, на выцветшей и пожухшей бумаге, в окружении нечитаемых с такого расстояния множества неровных строчек.

Дело о черной археологии или трофеях с местных каким-то странным образом превращалось в нечто иное. Оккультная хрень-то ладно, интереса ради можно и почитать всякие «магические» трактаты — вот голубая двухмерная хрень хорошенько так выбивалась из ряда всякого нормального.

— Поводи камерой вниз-вверх, держа в фокусе эту штуку, — приказал я.

Картинка послушно поплыла вниз, затем, у самого подоконника, снова вверх. И правда — хрень вела себя как спрайт. Это в компьютерной графике понятие такое, двухмерный плоский рисунок, и если запихнуть его в трехмерную игру — он всегда будет повернут к тебе одной стороной, этой самой плоскостью, откуда ни посмотри.

В играх — ладно, закосы под ретро мне нравились. Встретить такое в реальности — как-то не нравилось.

— Кто-то приближается! — прошипела волчица.

Изображение, конечно, опять полетело. Разведчица рухнула вниз и в сторону, скрываясь от света из окна. Надеюсь, не нашумев на всю округу.

Небольшой круговорот, трансляция вновь стабилизировалась — под углом. И прекрасно видно было, что это полковник, неторопливой походкой приближался к домику Кронекера.

— Спрячь камеру, не светись. Как войдет — постарайся заснять, затем возвращайся.

Ответом стал короткий щелчок в эфире. «Принято».

— Как понимаете, никому ни слова, ни намека, — сказал я громко, обращаясь ко всему подразделению разом. — Не знаю, чего там у него такое. Может, особо хитрый голопроектор эскпериментальный, может, вообще артефакт какой-нибудь развитой цивилизации, который он тут нарыл. Но вам всем приказываю об увиденном молчать.

— Есть! — стремительнее всех отозвалась Астер. Следом и остальные, неровным хором.

— Вот и молодцы.

Секунда тянулась за секундой. Картинка на планшете показывала землю. В такие моменты очень легко осознать, как же на самом деле ненавидишь ожидание — вот и я осознал. И продолжал ждать. Гнало ли меня любопытство, желание дать Кронекеру пощечину за его наезды на моих подчиненных, или еще чего — я сидел и ждал, не отзывая разведчицу.

С максимально нейтральным и спокойным лицом, которое только мог выдать.

Камера вернулась на позицию. Теперь в комнате были двое — Кронекер и полковник. Имени и фамилии последнего я как-то так и не удосужился узнать, хоть и читал подписанные им приказы… Да и пусть. Главное, что сейчас эти двое болтали наравне.

Почти наравне. Книга была закрыта, никакой голубой штуки. Все остальное оставалось на своих местах — и полковник порой указывал на идолы в ходе разговора. К сожалению, читать по губам я не обучен. Оставалось только смотреть — может, сделают чего-нибудь, потенциально интересного или того, чего они хотели бы скрыть.

А пока лишь подтверждались мои подозрения да слова прочих офицеров. Эти двое дружат, командование в курсе о приблудах лейтенанта.

Оп, пошло действие!

Разговор-то накалился. Достаточно, чтобы это можно было увидеть по лицам — и по резким взмахам руками. полковник что-то отрицал, запрещал, тогда как Кронекер тыкал в свою коллекцию, в карту, но не книгу.

Рискнуть? Парочку секунд я покатал мыслишку на языке. Чувствительный микрофон гарнитуры, способный считывать звук с кости, с тем же успехом мог подслушать через дрожание стекла. А стекло явно подрагивало. Оба мужчины прямо раскраснелись от спора.

— Что-нибудь слышишь? — спросил я.

— Нет. Хорошая изоляция, — с ноткой огорчения прошептала разведчица. — Хотите, чтобы я попробовала подслушать?

— Нет. Оставайся и записывай. Не будем рисковать.

Что ж, качественное видео какого-то спора у нас было на руках, только толку от него немного — и предыдущая запись явно выглядела солиднее, с этими-то непонятными эффектами из томика.

Спор, тем временем, вообще разгорелся, будто плеснули топлива и чистого кислорода поддали. полковник тыкал в грудь лейтенанту, тот, защищаясь, отступал к стене спиной вперед. Рука у него шарила опасно близко к идолам…

Оп, Кронекер схватил рубиновый… Ладно, вот это точно дилдо. Тут иных чтений быть не может.

Схватил, выставил перед собой, тыча пальцем то в него, то в полковника. Последний побледнел, отшатнулся со злобным лицом, стал чего-то быстро говорить, буквально струями выплескивая слюну, так ожесточенно тараторил.

Замах! Рубиновая хрень сверкнула в лучах лампы, блеснув на мгновение словно лазер. Резкий удар — но полковник хоть и седой, но еще не промах. Он схватил Кронекера за запястье, другой рукой помахав раскрытой ладонью — остановись, мол. Только лейтенант уже намерился пустить кровь. Хрясь!

Полковник согнулся от бокового в почку. Отступив на шажок, Кронекер замахнулся вновь…

И резким броском полковник повалил его на пол. Попутно еще и все со стола слетело, включая томик — который распахнулся где-то на середине, но без голубого спрайта. Последовала невнятная борьба.

Я даже не обращал внимания на то, что вообще все волчицы столпились вокруг, заглядывая в планшет. Просто следил за происходящим. И желания вмешиваться у меня как-то не возникало.

В невнятной собачьей свалке верх взял полковник. Отметелил Кронекера от души. Затем встал, пошатываясь, ощупал распухший нос, поправил растрепанную одежду. И — наклонился к лейтенанту, подал ему руку!

И тот схватился, поднялся, с трудом. Пошатываясь, держась за голову. Все еще сжимая каким-то чудом ту рубиновую хреновину. Затем он обнаружил, что толстенный древний томик-то на полу, и раскрыт, и бросился к нему — и поскользнулся.

И плюхнулся. Аккурат рубиновой штукой, да промеж переплета. Книга вспыхнула розоватым огнем, на коротенькое мгновение. Этого мгновения хватило — для чего-то. Для чего-то, что лазерным лучом ударило в камеру, повредив оптику.

Это ничего. Хуже было то, что картинка завалилась вперед, и камера хорошенько стукнулась об окно — и сквозь уцелевшие участки изображения видно было, что эти двое стук заметили. Всполошились. Рвану…

— Камеру, беги! — рыкнул я, умудрившись уложить два слова в один выдох. — Ходу!

И ходу волчица поддала, это уж точно. Теперь разглядеть нельзя было ровным счетом ничего — настолько дергалось изображение, в такт стремительно работающим рукам, да и показывало только небо да часть предплечья.

И снова — ждать. Сейчас я разведчице ничем помочь не мог. Разве что попытаться перехватить ее по пути, но толку в этом было примерно ноль. Оставалось надеяться на то, что генные модификации проделали достаточно хорошую работу, чтобы она не попалась.

И причин в этом сомневаться не было.

— Все, насмотрелись? Расходитесь, отбой, — сказал я всем остальным. — Как только она вернется, дам вам одну банку. Остальные завтра утром.

— Ууу… — стал мне ответом недовольный вой.

Но, все же, девушки расползлись по кроватям. Пусть и не собирался никто из них спать — все ждали своего вкусного комочка арахисовой пасты, так что они просто разлеглись. Некоторые вообще карты достали. Но это ладно, на это я смотрел сквозь пальцы.

Можно было запросить у разведчицы статус, но отвлекать ее не стоило. Тем более, что по картинке с камеры видно было, что она все еще бежит. Затем короткая остановка на грани света и тени — пропала и картинка.

Вот пять минут миновало. Вот десять. Теперь можно.

— Доложи обстановку.

— Оторвалась. Но мне кажется, что они достаточно меня разглядели, — ответила волчица. — Э… и повербанк отвалился, но камера со мной. Возвращаюсь в казарму, буду минут через пять.