— Народный отряд пленного привёз. Думаю, маркиз, вам будет интересно полюбопытствовать, кого наши крестьяне поймали.

Вид при этом у Михаила Илларионовича был настолько красноречивый, что маркиз поневоле вспомнил данное главнокомандующему прозвище. Сейчас тот, как нельзя более напоминал хитрого северного лиса.

Михайла Петрович, Дуня с Глашей и Ворожея, стояли около телеги с пленным и ждали, как было велено. Михайла Петрович не ошибся в своих расчётах. Первый же встреченный казачий разъезд доставил их обоз в ставку. В селе Тарутино, и без того немалом, путники встретили не только солдат и офицеров армии, но и ополченцев. К обоюдной радости, они оказались из Ярославля. Оставив отряд с земляками, командиры и Ворожея отправились к штабу. Там адъютанты велели ожидать. Один отправился за Кутузовым, которому, как оказалось, уже присвоили звание фельдмаршал, второй — за магами и лейб-медиком.

Из штабной избы вышли двое. Фельдмаршал оказался в годах, седой, грузный, с шрамом над бровью, наполовину прикрытым правым глазом, словно затянутым легкой дымкой. Удивил спутник Кутузова — французский генерал, который держался слишком свободно для военнопленного. Но вскоре прояснилось, кто он.

При приближении фельдмаршала, Дуня с Глашей сделали реверанс, Ворожея и Михайла Петрович поклонились. Легко кивнув, Кутузов кинул взгляд на телегу и обратился к французу:

— Узнали пленного, Маркиз? Вот у нас каковы удальцы в народных отрядах, самого Чёрного колдуна захватили. Думаю, вам стоит доложить своему императору о пленении генерала Жюно. Немедленно. — после этого он обернулся к адъютанту: — Распорядись, чтобы парламентёра проводили до наших позиций и обеспечили полную безопасность. Доброго пути, маркиз.

После этих слов Кутузов посчитал, что разговор с парламентёром окончен, сосредоточив внимание на смельчаках, поборовших сильнейшего мага.

Маркиз Лористон и сам спешил покинуть ставку русских. Он испытывал совершенно неуместное злорадство. Чёрный колдун, обласканный императором, прославленный герой, направленный на борьбу с крестьянами, этими самыми крестьянами и пойман. Единственное, что огорчало маркиза, что вместо одной неприятной новости, он привезёт Наполеону две. «Не казнил бы сгоряча», подумал он. В окружении французского императора многие заметили и на себе прочувствовали, как изменился его характер. Изменился отнюдь не в лучшую сторону.

— Нуте-ка, голубчики, назовитесь. Мы должны знать имена героев, — произнёс Кутузов, весело поблескивая здоровым глазом.

— Авдотья Лыкова, графиня. Командую народным отрядом под именем Матушка барыня, — представилась Дуня и принялась представлять остальных: — Глафира Матвеевская, Ворожея, мои заместители. Михайла Матвеевский, мой папенька, купец первой гильдии, командует отрядом под именем Дядька Михайла.

— Наслышан, наслышан, на днях докладывали. Знатно вы фуражиров французских потрепали. — оживился Кутузов и подозвал адъютанта: — Имена запиши и отправь в списки на получение награды.

— Ваше Высокопревосходительство, — произнёс Михайла Петрович. — Чёрного колдуна в магическом поединке победили Авдотья, Глафира и Ворожея. Я со своим отрядом к их позже присоединился.

— Поверь, купец, мне лучше знать, кто награды достоин, — произнёс Кутузов с видом доброго дядюшки, обучающего неразумных племянников. — Великое дело делаете, оставляя противника без фуража и провианта.

К телеге подошли лейб-медик и офицеры со знаком молнии на шевронах — маги. Медик спросил, что с пленным.

— Оберег с руки снимите, тогда очнётся, — сказала Ворожея.

Лейб-медик посмотрел в пенсне на оберег на запястье пленного, на Ворожею и пробормотал что-то о шарлатанстве.

— Сделай, как велели, голубчик, — приказал ему Кутузов и добавил: — Сними оберег не сейчас, а когда я приду. Лично Чёрного колдуна допрошу.

Во время произношения этой фразы фельдмаршал Кутузов словно преобразился из доброго дядюшки в волевого командующего, способного одним словом поднять в атаку полки.

В ставке командующего в селе Тарутино, несмотря на самый тёплый приём, побыли представители народного отряда недолго. По царившей в войсках и в ополчении обстановке любому становилось понятно, готовится грандиозная военная кампания. Так что спустя два дня обоз, щедро снабжённый армейским провиантом, пустился в обратный путь. Когда выехали из села на дорогу, Дуня подъехала к отцу.

— Папенька, — произнесла она с укором, — вот зачем ты Михаилу Илларионовичу рассказал, как Платон сбежал, да ещё и на обеде при всех генералах? Разве можно так род Лыковых позорить? Ведь теперь и в столице узнают

— Пусть все узнают, что граф трусливо жену бросил, от французов удирая, — твёрдо произнёс Михайла Петрович и добавил: — Зато графиня род прославила. Слышала же, к медали представят. Кутузов, чай, слов на ветер не бросает.

Дуня обернулась на Глашу, пытаясь найти поддержку, но увидела, как та согласно кивает головой на слова мужа, а Демьян и вовсе расплылся в торжествующей улыбке. «Что же они все так Платошу не любят? Ну, оступился, струсил. Не казнить же его за это?» — подумала Дуня. Она и не догадывалась, что от казни её благоверного отделяют лишь клятва магическая и клятва на кресте, данные Глашей и Демьяном друг другу.

Обратная дорога далась Дуне, да и всем остальным, куда легче. Не давил на плечи груз ответственности за благополучную доставку Чёрного колдуна. Опять же, радостно было, что не напрасны их вылазки, что об отрядах народных слышали и высоко ценят.

Навстречу обозу несколько раз попадались воинские части, и пешие, и конные. Войска стягивались к месту будущего сражения.

Но не только русские войска к битве готовились. Когда обоз въехал на занятую врагом территорию, обнаружилось почти полное отсутствие французских разъездов. Враг тоже войска к одному месту стягивал.

Михайла Петрович решил рискнуть и поехать по дороге, выслав вперёд дозорного, всё же по лесу пробираться с телегами намного дольше. За весь путь только раз фуражиров встретили, но те бежали, издали заметив вооружённый отряд. Жители небольшой деревеньки, которую французы грабили, долго благодарили и кланялись.

— Барин-то наш ещё до войны всех молодых на заводы работать угнал. Остались старики да детки малые. Разве ж хватит силушек добро отстоять? — рассказала нежданным спасителям бойкая старушка. Затем погрозила в сторону, куда сбежали фуражиры, клюкой.

Деревенским передали оставшийся провиант и одну телегу с лошадью, благо ехать не так далеко осталось. Больше на дороге никто не встретился, но в лес свернули чуть раньше просеки. Как сообщил дозорный, французы всё ещё в имении, а перед Покровкой караульные стоят.

— Боятся, — с усмешкой протянул Демьян и добавил: — Правильно боятся. Надобно пару вылазок устроить, чтоб от тени своей шарахались!

— Можно и устроить, — согласился Михайла Петрович.

На Перуновой поляне обоз встречали, чему уже никто и не удивился. Стешка издали закричала:

— Матушка барыня! А наши два раза фуражиров побили!

— Чего горланишь, как оглашенная! — одёрнула Аграфена. — Дай хоть людям с коня сойти.

Как только всадники въехали на поляну, не удержался Андрейка:

— Дядька Михайла! Всё, как ты велел, сделали! Тех, кого егеря провожали, не трогали. А Оська в вылазку ходил и ногу повредил. Ой!

Ойкнул Андрейка от подзатыльника Захара, который высказал парнишке:

— Не дядька Михайла, а Михайла Петрович. Не Оська, а Осип. Понял?

— Мы тоже рады вас видеть! — звонко крикнула Дуня.

На поляне стало шумно, все расспрашивали, рассказывали. К Дуне прихромал Оська, опирающийся здоровой рукой на палку.

— Прости, матушка барыня, ослушался, — сказал он без капли раскаяния. — На дело лично ватажников повёл. Командовать ведь и с одной целой рукой можно. А ногу подвернул, когда с коня спрыгивал. Забылся. Это от радости, что врага побили.