Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ну что вы, я осторожненько, нам Чёрный колдун целым нужен, — ответил рассеянно Николай Николаевич, мысленно уже находясь в лазарете.

Волхв лишь головой покачал, глядя вслед уходящему учёному магу, но без укоризны, скорее, с уважением.

Генерала Жюно Николай Николаевич взялся сканировать не столько в научных целях, сколько в практических. Михайла Петрович попросил, чтобы понять, можно ли колдуна перевозить и как это сделать, чтоб целым в ставку главнокомандующего русской армии доставить. Все понимали, такой пленный десятка, а то и сотни других стоит.

На собрании в штабе-избе, Михайла Петрович спросил:

— Что скажешь, Николай? Можно ли в путь готовиться?

— Думаю, можно, — ответил Николай Николаевич и принялся объяснять: — Заклятье, что тут сном называют, скорее является стазисом. Все процессы жизнедеятельности в теле колдуна словно остановились, застыли на время.

Если Дуня с Глашей слова учителя поняли, то Михайла Петрович и командиры ватажников стали переглядываться, хотя, в целом, суть уловили. Аграфена, наморщив лоб, подумала и сказала:

— Это навроде как рыбу на леднике заморозишь, а когда разморозил, готовь, как свежую.

— Образное сравнение, сударыня, почти правильное, вот только размороженная рыба не поплывёт, — согласился с Аграфеной Николай Николаевич, а та аж зарделась: и похвалили, и сударыней назвали.

— Да и готовить не мы будем, а маги из ставки командующего, — со смешком произнёс Михайла Петрович. — А, может, сам главнокомандующий за Чёрного колдуна возьмётся. Когда мы отправлялись из Ярославля, весть пришла, что во главу армии поставили генерала от этой, как её, инфантерии Михаила Илларионовича Кутузова. Помню, армейские, что нам встречались, радовались, говорили: едет Кутузов бить французов.

Николай Николаевич дополнил:

— Род Голенищевых-Кутузовых славный, с сильным даром, начало ведёт от сподвижника князя Александра Невского, а самого графа Кутузова враги прозвали хитрым северным лисом.

— Лисы свою добычу частенько заманивают, а потом — хвать и косточек не оставят, — протянул Кузьма и добавил: — Понятно, почему наши отступают. Врага в капкан заманивают. Эх, поскорей бы тот капкан сработал!

— Сработает, Кузьма, обязательно сработает, — заверила Дуня и повернулась к отцу. — Каким составом поедем генерала отвозить, папенька?

Она даже облегчение почувствовала, что не самой решения принимать, что рядом плечо отцовское.

— Я бы вас с Глашей здесь оставил, да ведь не останетесь, — сказал Михайла Петрович и широко улыбнулся, увидев возмущённые взгляды своих сударушек. — Без мага отряду опасно, потому остаётся Николай. С нами в сопровождение поедут Демьян и ярославские, кроме Захара.

— Чем я прогневил тебя, хозяин? — спросил потрясённый таким решением Захар.

— Напротив, Захар. Знаю, всегда спину прикроешь, вот и сейчас это надобно. Здесь командиром оставляю тебя и… — Михайла Петрович обвёл взглядом командиров ватажников и продолжил: — и Аграфену. Вы двое не дадите прочим в неравную битву ввязаться, или из пушки, к примеру, без толку пульнуть.

— Это я смогу, твоё степенство, — сказала Аграфена. — Орудие-то у меня в сарайке под замком амбарным. — Она повернулась к Тихону и, сунув дулю под нос, произнесла: — Вот тебе и твоим пушкарям, а не ключи, пока матушка барыня не возвернётся. А то уж какой день талдычите: обстрелять надо пушечку. В бою обстреляете.

Все рассмеялись, вместе с Тихоном. Что ему был тот замок: пару раз петли топориком поддеть, и ключа не надо. Но приказа нарушать Тихон не собирался.

— С обозом вашим сама пойду, — сказала Ворожея. — На дальний путь Волхвы благословление дали.

— Всё хорошо, вот только не знаем мы, где командующий находится, — задумчиво проговорила Глаша, рассматривая карту, висящую на стене.

— Да нам и нет в том нужды, — ответил Михайла Петрович. —Главное, до переднего края армии нашей добраться. А там, только узнают, кого везём, сами нас до ставки доставят.

— Покуда нас не будет, нападайте лишь на небольшие отряды фуражиров, зазря не рискуйте, — приказала Дуня, глядя при этом на Оську.

— Да я даже ежели захочу рискнуть, не смогу, — обиженно ответил Оська, приподнимая руку в лубке и кивая на стянутую повязкой грудь.

— Небось, донесли уже матушке барыне, как ты на лошадь пытался влезть, — поддел друга Тихон и хотел, как обычно, хлопнуть по плечу, но вспомнил о ранении и руку отвёл.

— Завтра на рассвете выходим, — подытожил Михайла Петрович. — Всем собраться, приготовиться, провиант на кухне получить.

Аграфена охнула и поспешала на выход. За склад продуктов отвечал дворецкий, и выдал бы всё необходимое, но кухарка привыкла сама всё контролировать. У крыльца она чуть не сбила с ног Тасю и Нюру. Личные горничные Дуни и Глаши не долго без дела маялись, вошли в отряд Аграфены и успешно в нескольких вылазках участвовали. Поначалу они малость носы перед деревенскими задирали, а после накоротке сошлись. Даже женихами обзавелись, ведь хозяйка пообещала после войны крепостным вольную дать. Из свободных мало кто с крепостными в брак вступал, это значило — своими руками себе ярмо на шею повесить.

— Авдотья Михайловна, Глафира Васильевна, дозвольте слово молвить, — обратилась к хозяйкам более шустрая Тася.

— Говори, что случилось? Не обидел ли кто? — спросила Дуня, уж очень вид у горничных был серьёзный.

— Мы тут подумали, — продолжила Тася, — это здесь, в поселении наши услуги не нужны, а в дороге благородным госпожам никак нельзя без горничных.

— Ежели что, мы тотчас в путь соберёмся, — добавила Нюра.

Дуня переглянулась с Глашей и ответила:

— То, что нельзя благородным госпожам, можно командиршам народного отряда. Спасибо, милые, но в городище вы сейчас нужнее будете.

— А вот вещи в дорогу собрать помогите, — сказала Глаша, чтобы не обижать верных горничных.

На рассвете, как и задумывалось, отправился в путь обоз из всадников и двух телег. На одной везли продовольствие, на второй ехали находящийся под заклятьем генерал и Ворожея. Провожать всё поселение вышло. Негромко молился за путников отец Иона, шептали свои пожелания лёгкой дороги Волхвы, старательно махали руками зевающие ребятишки. Восходящее солнце освещало верхушки деревьев с начинающими желтеть листьями…

В один из осенних дней в селе Тарутино, где располагалась ставка главнокомандующего, в штабе Михаил Илларионович Кутузов беседовал с парламентёром от французов маркизом Лористоном. Эти беседы за неделю, что находился в расположении русских войск парламентёр, стали своеобразным ритуалом. Маркиз Лористон с прямотой военного генерала, коим и являлся, пытался завести разговор о перемирии или мире — предложении Наполеона. Михаил Илларионович с искусством опытного царедворца от этой темы уходил, то прямо, то переводя её на что-то другое. Единственное, что он сделал, отправил гонца к Александру I, но русский император французскому отвечать на предложение мира не стал.

В этот день маркиз вновь попытался узнать мнение главнокомандующего русских об интересующем императора вопросе. Делал он это, скрепя сердце, ведь сам считал, что попытка заключить мир будет принята русскими за слабость. Он даже пытался донести это убеждение до Наполеона, но был жёстко одёрнут. Звучащие в голове слова Наполеона: «Мне нужен этот мир», заставляли маркиза повторять бесплодные попытки.

Кутузов, в свою очередь принялся недвусмысленно намекать парламентёру, что тот загостился. Михаил Илларионович упомянул, что гонец вернулся из столицы с пустыми руками. Выглянув в окно, заметил, что скоро начнутся осенние дожди, дорогу размоет и если кто собирается в путь, то лучше выезжать незамедлительно. Маркиз понимал, что игнорировать подобный намёк уже нельзя, но с ответом не спешил.

В этот момент в просторную избу сельского старосты, где находился штаб, вошёл адъютант.

— Ваше высокопревосходительство, разрешите вас отвлечь, — произнёс он.

Кутузов легко поднялся с лавки и подошёл к адъютанту, после тихого доклада, он повернулся к маркизу и сказал:

47
{"b":"931915","o":1}