— Мистер Гогарти, — она резко останавливается.

Стоит ей улыбнуться Кевину этими губами, как щеки у него окрашиваются румянцем и кровь приливает к паху. Ему снова четырнадцать лет. Как бы ему ни хотелось держаться с вежливой отстраненностью, он просто тупо пялится на Роуз Берд. В ней, словно в таблетке экстази, есть что-то такое, что ударяет в голову, и Кевину вдруг делается хорошо.

— Как поживаете, мисс Берд? — Он не знает точно, что полагается делать в таких случаях по этикету. Кивнуть? Слишком холодно. Поцеловать? О боже, нет, конечно. Помахать рукой? Как-то нелепо, она же рядом стоит. Кевин останавливается на рукопожатии.

— Ой, — говорит она с хрипловатым смешком, — какой вы холодный!

А вот у нее рука, наоборот, теплая, даже горячая, и этот первый телесный контакт с Роуз Берд, администратором школы Миллбери, несет в себе заряд чистого секса, ну ладно — потенциального крышесносного секса, который пробивает его насквозь.

— Как дела у Эйдин? — спрашивает Роуз.

Тут Кевин вдруг замечает, что у нее за спиной Блик-ленд уже хромает к ним через свое непомерно огромное, под стать раздутому самомнению, логово. Еще несколько секунд — и шанс будет упущен.

— Отлично, — говорит Кевин и делает Роуз Берд знак придвинуться поближе, словно хочет сказать ей что-то по секрету. — Послушайте, я хочу спросить — можно будет с вами побеседовать после того, как я закончу свои дела здесь? — Он комично таращит глаза, словно мысль о встрече с Бликленд приводит его в ужас. — Чисто деловой разговор…

— Да? — Очаровательная головка в замешательстве наклоняется ближе. Кевина накрывает волна дорогого мускусного аромата, напоминающего о дорогом универсальном магазине, где продавщицы с утра до вечера обрызгивают духами надменных клиенток, мимоходом завернувших к ним в обеденный перерыв в поисках средств соблазнения. Мисс Берд больше ничего не говорит, только смотрит, наклонив к нему лицо, серьезно и с любопытством, и ему остается только развивать дальше свою смехотворную легенду.

— Я хотел узнать, нельзя ли переводить Эйдин карманные деньги на какой-нибудь счет, чтобы она могла тратить их после школы. Она говорит, что другие девушки заходят в магазин и покупают конфеты. — От ее взгляда Кевин теряет волю, от ее близости слетает фильтр, сквозь который в другой обстановке не прорвалось бы то, что он брякает сейчас: — А может быть, и кое-что еще.

Что, черт возьми, он хотел этим сказать? А главное, как его поняла очаровательная мисс Берд? Что такое необычное или недозволенное можно купить в местном магазине?

— Вы имеете в виду сигареты? — понимающе кивает мисс Берд. Она совершенно невозмутима — помимо всего прочего, она умеет сгладить неловкость, и Кевин снова чувствует себя на коне. Интересно, думает он, у нее тоже ток пробежал по каждой клеточке тела от этого рукопожатия? — Но эти вопросы находятся в ведении мисс Бликленд. Она распоряжается всеми делами в «Фэйр». А вот и она сама.

— Ясно, — бормочет Кевин, и мозги у него в голове взбалтываются, как омлет, от лихорадочных попыток прямо сейчас, когда старая карга с пустым и непроницаемым, словно кусок ДСП, лицом уже взялась за дверную ручку, придумать другой законный повод снова увидеться с Роуз Берд, и поскорее. Как можно скорее.

— Кстати, я хотела спросить, — говорит мисс Берд, поправляя сережку, у которой, кажется, расстегнулся замочек, и снова поворачиваясь к нему. — Вы получили ознакомительный буклет? Мне казалось, что я послала его по почте, а сегодня утром увидела, что он лежит у меня на столе. Эйдин у нас единственная новенькая в этом семестре, вот я и подумала — может, я забыла отправить?

— Я зайду к вам на обратном пути и заберу, — говорит Кевин, еле сдерживаясь, чтобы не вскинуть победно кверху кулак.

— О нет, не стоит. Я пришлю его с кем-нибудь из девочек, не беспокойтесь.

— Мистер Гогарти, — произносит мисс Бликленд без малейшего проблеска чего-то человеческого на угрюмом лице. — Входите, прошу вас.

— Так я зайду чуть позже, — говорит Кевин. — Мне ведь все равно и с Эйдин надо повидаться.

— Дети сейчас на уроках, мистер Гогарти, — укоряющим тоном говорит Бликленд. — Посещения только после занятий.

Кевин готов отдубасить эту старую ведьму. Но тут Роуз Берд с лукавым видом добавляет такое, что он в один миг взлетает на вершину блаженства.

— Буклет у меня в главном офисе, можете зайти, если хотите, когда закончите свои дела.

Она улыбается и, как только Бликленд поворачивается спиной, показывает ему язык и подмигивает. Подмигивает! Ему!

Кевин Гогарти, окрыленный, буквально впархивает в офис Бликленд.

— Слушаю вас, — говорит он.

За закрытой дверью Бликленд довольно бессвязно излагает недавние события: оказывается, его дочь украла у него же в доме огромное количество спиртного, в том числе бутылку довольно дорогой водки — удивительно, как только он не заметил ее пропажи.

Первая мысль Кевина: ну, если честно, эта выходка вполне в духе того, что он и сам мог отмочить в юности — правда, у него обычно хватало ума не попадаться. Самое невероятное в этой истории, что, по словам Бликленд, бутылки обнаружили только потому, что Эйдин пыталась от них избавиться. Кто-то из учеников видел, как она выбросила их, невыпитыми! Нет, думает Кевин, Эйдин — определенно самая странная из всех его отпрысков.

— Наши правила категорически запрещают алкоголь — уверена, вы это понимаете. Если это правило нарушается, если девушка, — тут голос Бликленд слегка взлетает вверх, — проносит в корпус спиртное, это очень серьезный проступок.

— Миссис Бликленд…

— Мисс.

— Прошу прощения. Мисс Бликленд, на самом деле Эйдин хорошая девочка, правда. Она очень чуткая и заботливая. Но у нее сейчас трудный период — у нее сестра-двойняшка, между ними начались кое-какие… трения, а брат недавно уехал учиться в колледж, и она скучает. Лучшая подруга в прошлом году переехала в Шотландию. Знаете, я считаю, что этот случай… Видите ли, это своего рода символический бунт. Она не хотела ехать в школу. Возможно, она рассчитывала завести с кем-то дружбу таким образом, произвести впечатление. Ужасная ошибка, да.

Выражение лица Бликленд не меняется ни на йоту.

— Возможно, Миллбери — не самая подходящая школа для Эйдин, мистер Гогарти. Вы, вероятно, еще не знаете, что единственная подруга, которую она здесь нашла — самая трудная девушка из пятого класса, девушка, которую почти никогда не отпускают домой.

Кевин нисколько не удивлен, однако говорит:

— Меня это очень удивляет. Послушайте, я хочу сказать — ей, вероятно, нужно время, чтобы привыкнуть. Думаю, она отлично впишется, если дать ей шанс.

— Неважно, был ли это бунт, как вы говорите, или она и в самом деле собиралась выпить бутылку водки и несколько банок пива, — голос Бликленд вновь звенит от возмущения, — за что пришлось бы нести ответственность школе, — все равно, правила есть правила.

— Я понимаю, разумеется, понимаю, — говорит Кевин, думая про себя: «Твою мать, ее же сейчас из школы исключат». — Но нужно же принять во внимание, что она выбросила бутылки? Очевидно, опомнилась, раскаялась в содеянном и приняла — да, запоздало, согласен, но все же приняла верное решение: не пить, не подбивать на это других девочек, не нарушать правила. — Перед глазами у Кевина встает Эйдин: как она вышла из машины в первый день, когда они приехали сюда — скорее всего, перепуганная до полусмерти, но решительная и упрямая. — Я прошу вас судить о ней по этому поступку, а не по той ошибке, которую она чуть было не совершила. Она будет стараться. Обещаю.

К Доннелли за покупками теперь путь заказан, и у Милли не остается другого выхода, кроме как отправиться в жуткий супермаркет, гигантский, рассчитанный на современного покупателя, привыкшего закупать еду тоннами. Построенный еще в помпезные нулевые, магазин с глупо-самодовольным видом высится у вечно забитого машинами кольца; армии сверкающих тележек стоят симметричными рядами у огромных автоматических двойных дверей; пафосная автостоянка с терминалом для самостоятельной оплаты размещается в прозрачном отсеке.