Не привыкший проигрывать в бизнесе, сейчас Дима смотрел на подшучивающих друг над другом Сергея и Соню, наслаждался их смехом, и думал о том, что потерпеть полное фиаско и выглядеть при этом дураком в компании этих озорников — это как сорвать джекпот с самым крупным выигрышем.

Блюда были съедены, коктейли выпиты, а тела расслаблены. Заканчивать такой замечательный вечер не хотелось никому из троицы, но хорошего понемножку, и они засобирались домой.

Когда принесли счет, Соня только успела краем глаза увидеть дли-и-иный список заказов, и боялась представить, в какую сумму вылился их «скромный ужин». Когда же Соня попыталась протянуть Диме купюры, то он посмотрел на ее руку таким взглядом, что Соне показалось, что ее ладонь ошпарили кипятком. Она на автомате положила деньги обратно в кошелек, на что Дима кивнул головой — «умная девочка». И как у них так получается, понимать друг друга с полувзгляда, полужеста? Может, Соне пора бросить преподавание, разбить палатку в городском парке и заниматься чтением мыслей за деньги? Или она понимает мысли и настроение только одного мужчины?…

Выходя из ресторана, Соня попыталась сунуть смятую двадцатку в баночку для чаевых, что стояла на стойке администратора. Но жесткая ладонь Димы моментально перехватила ее кисть, а вторая его рука закинула свернутую хрустящую купюру в баночку. Сам Дима легонько шлепнул Соню по попе, и прошептал вздрогнувшей девушке:

— Еще раз увижу — накажу.

Предостережение подействовало, но еще сильнее подействовал легкий шлепок, от которого ягодицы Сони подобрались и горели, словно просили еще одной такой же грубоватой ласки. Соня даже подумала было ослушаться Диму еще раз, чтобы только получить «наказание», но передумала, глянув в усмехающиеся горящие глаза мужчины, которые словно прочли по выражению пылающего лица ее наполеоновские планы.

Сергей задремал на заднем сиденье, а Соня устроилась впереди. Дима вел машину аккуратно, время от времени оглядываясь на сына. Они ехали молча, без разговоров, и лишь легкий перелив клавиш пианино из динамиков разлетался в салоне тихой музыкой. Кто бы мог подумать, Дмитрий Алексеевич любит классику… Сколько же противоречии в одном мужчине… Но так они все соответствовали его образу…

Когда автомобиль плавно притормозил у дома Сони, она схватилась за ручку двери, прошептала Диме быстрое и сбивчивое:

— Спокойной-ночи-спасибо-за-вечер-до-свидания-Сереже-привет-спасибо-что-подвезли! — и выскочила из машины. За спиной услышала мягкий хлопок двери, трель сигналки, затем чеканные шаги, и прибавила шаг. Дима, даже не ускоряясь, легко преодолел расстояние между ними и зашагал рядом.

— Дмитрий Алексеевич, тут опасно оставлять машину, еще там Серёжа спит… — промямлила Соня.

— Я закрыл ее, не переживай.

— А как же вы это…обратно, до машины? Тут так темно…

— Да уж как-нибудь, короткими перебежками да твоими молитвами, Соня, — хмыкнул он в ответ.

Соня шла на ватных ногах и непослушными пальцами шарила в сумке в поисках ключа. Боже мой, ситуация — хуже не придумаешь. Глубокая ночь, полутемная улица, а она наедине с мужчиной, от которого можно ждать чего угодно!

Ой, господи, да кого она обманывает! Это от нее можно ждать чего угодно рядом с Дмитрием Алексеевичем!

Куда запропастились ключи? Черт-те что творится у нее в бауле! Если бы в ее сумку высадился отряд обученных десантников, то через минуту они с кровавыми слезами на глазах признали бы крах поисковой операции!

Но вот пальцы нашарили холодный металл, который казался просто ледяным в горячих пальцах, а Соня остановилась у подъезда, развернулась к Диме и забормотала:

— Спасибо, вот, я уже пришла. Вот мой подъезд. Вы идите, если что, я посмотрю, чтоб вы дошли…

— Заходи, — тихим ровным тоном прервал ее лепет Дима, наступая и тесня к двери, и при свете неоновых рекламных щитов Соня увидела, как горят его глаза.

Свет на этажах не горел уже через неделю после постройки дома, так что никто и никогда не видел нутро подъезда при ярких лучах. Ну и слава богу, а то Соня умерла бы со стыда от того кошмара, что тут творится. Если амбре стоит такое, что глаза щиплет, страшно представить, из каких источников это амбре доносится!

Они остановились у лестницы, и Дима по-джентльменски, галантно так, взмахнул рукой, пропуская Соню вперед, на что она замотала головой:

— Только после вас, Дмитрий Алексеевич.

Тогда Дима наклонился к Соне, и прошептал ей прямо в губы:

— Я все равно буду сзади, Соня.

Хорошо, что темнота скрыла ее румянец, который выглядел как свекольные разводы на высоких скулах. Подтекст сказанного был такой явный, что сердце Сони поскакало вперед хозяйки, а дыхание шумно и горячо ходило в легких, пока она поднималась по бетонным ступеням и чувствовала голодный взгляд мужчины на своей пятой точке. Дима даже приотстал еще на пару ступенек, чтобы уж точно рассмотреть в сумраке сведенные вместе округлости и каждую по-отдельности, покачивающиеся в такт движению…

Подойдя к обшарпанной двери квартиры, Соня пыталась всунуть дребезжащие в непослушных пальцах ключи в скважину. Дима стоял сзади, как он и обещал. Но стоял он так близко, что Соня чувствовала его горячее дыхание у себя на макушке, и настойчивое давление возбужденного органа на пояснице.

Теплые пальцы Димы забрали ключи из рук Сони, и сразу же вставили в замок. «Вот эта меткость», восхитилась Соня, и жар пронесся по ее и так пылающему лицу. Тихий щелчок проворачиваемого замка полоснул молнией по напряженному телу. Соня чувствовала надвигающуюся неотвратимость дальнейшего, и знала, что не может ничего сделать.

Нет, не так. Она не хочет ничего делать.

— Соня, — просипел Дима, уткнувшись носом в ее шею и сатанея от ее сладкого, порочного и при том же невинного запаха мягкого тела, которое сейчас прижималось к нему, совпадая каждой выемкой и линией.

— Не надо, — прошептала Соня отчаянным ломким шепотом, утыкаясь лбом в дверь, когда рука Димы спустила сумку с ее плеча, и та с глухим стуком упала на пол.

— Что не надо? — тихо спросил Дима, тесня ее к двери своим мощным горячим телом. — Сонь, о чем ты? — невинным тоном спрашивал Дима, чуть опускаясь вниз, чтобы упереться каменным стояком не в поясницу Сони, а аккурат между туго сведенных половинок ягодиц. Именно так, как он и мечтал, пока Соня поднималась перед ним по лестнице.

Соня сдавленно охнула от такой резкой атаки и постаралась отодвинуться от Димы. Но тот стиснул ее мягкие бедра, подбирая их под себя, выпячивая аппетитный зад так, чтобы напряженные половинки раскрылись, и сладкая ложбинка меж ними оказалась шире. Еще шире, так как его удлиненный бугор вряд ли влезет в эту узкую расщелину.

— Нет, нет, нет, — залепетала Соня, упираясь руками в дверь и пытаясь оттолкнуть Диму. Но чем сильнее она отталкивала его напряженным задом, тем сильнее впечатывалась в него. И даже сквозь слои одежды чувствовала, как горячий стальной ствол устраивается в промежность между округлых половинок.

— Что нет, Соня? — прохрипел Дима, фиксируя нужный ему угол наклона тела и уровень попки Сони. — Что ты пытаешься мне запретить, а? — прошипел он сквозь зубы и качнул бедрами.

Бл…! Твою ж …! Еб… в …! Тысячи самых грязных матов летало в пульсирующем алчной похотью мозгу Димы, когда он ощутил, как упругие мышцы ягодиц Сони обхватили его ствол плотно и тесно.

— Не-е-е-ет… — запищала Соня, упираясь лбом в дверь.

— Да-а-а. Со мной — всегда да-а-а, — прохрипел Дима, держась из последних сил, чтобы не задрать сарафан, разорвать промокшие трусики Сони, уткнуться тугой головкой во влажный горячий вход. И одним мощным ударом не вдолбиться в Соню так, чтобы она на веки вечные забыла слово «нет»!

— Я не хочу-у-у… — простонала Соня, когда Дима еще раз качнул бедрами.

— Точно? — рвано оскалился Дима, еще сильнее втираясь между ее ягодиц. — Ты уверена, милая? — прохрипел Дима, толкаясь еще. Затем еще и еще.

Тело Сони взмокло, пот катился по спине и между грудей. Твердой рукой Дима заставил ее прогнуться в пояснице, упираясь ягодицами ему в пах, а лицом в дверь. И теперь от каждого его резкого рваного толчка Соня упиралась лбом в дерево. Но она совершенно этого не замечала. Она была сверхвозбуждена и воспалена, кровь кипящей лавой носилась по венам, приливая острыми прострелами возбуждения в пульсирующем лоне.