— Место.

Этот грубый приказ был унизительным и оскорбительным. Но Алена сцепила зубы и опустила руку. Пусть в этот раз, первый раз после столь долгого перерыва, все будет по плану Димы. А Алена еще успеет рассчитаться. Скоро Дима сам будет выполнять все ее приказы. Поэтому Алена усмехнулась и томно простонала:

— Как скажете, господин.

Быстрый оскал полоснул сжатые губы Димы, но тут же исчез. Он медленно обвел тело Алены взглядом, затем обошел ее и встал за ее спиной. Тепло мощной фигуры мужа буквально в нескольких сантиметрах заставляло взбудораженное тело Алены покрыться мелкими мурашками, а саму Алену простонать:

— Что еще прикажете, монсеньор?

— А на что еще ты способна, Алена? — спросил Дима, наклоняясь к ней и щекоча ухо теплым дыханием.

— Любое ваше желание, — пообещала Алена, предвкушая интересную ролевую игру. — Мы можем наполнить ванну и понежиться в пене. Потом я могу сделать вам массаж. Или вы можете связать меня и отхлестать как следует.

— А ты была плохой девочкой, Алена? — прошептал Дима, проводя пальцем по напряженному позвоночнику. От шеи к пояснице. Медленно.

— О-о-о, — протянула Алена в ответ на ласку. — О-о-очень плохой!

— Тебя надо наказать?

— Да, мой господин, пожалуйста, накажите меня! — уже нешуточно умоляла Алена, желая самых отвратных грубых ласк, чтобы стоны наслаждения из ее саднящего горла выбивались от мощных толчков. — Я провинилась! Я была очень грязной и плохой девочкой!

Палец Димы замер на ее копчике. Затем двинулся выше, к затылку. От легкого прикосновения грубого пальца Алена утробно застонала, когда рука Димы дошла до ее затылка.

Внезапно сильные пальцы обхватили ее за волосы и резко дернули назад, и Алена вскрикнула от этой неожиданной грубости.

— И что же ты успела натворить? — процедил Дима, заводя голову Алены все ниже и ниже, пока она не столкнулась с полыхающими глазами мужа.

— Дима! — вскрикнула Алена испуганно. Он также резко выпустил ее волосы и Алена пошатнулась от толчка.

Алена стояла ни жива, ни мертва. Горячая кожа вдруг покрылась мурашками и ее начало трясти от озноба, который она ощутила, когда в полыхающих глазах Димы увидела свой приговор.

Стоя за ее спиной, Дима спросил прежним ровным голосом:

— Алена. Ты ведь моя жена?

Алена растерялась от внезапной перемены темы и промямлила:

— Дима, конечно, я твоя жена.

— А как должна вести себя моя жена?

— Что?…

— Должна ли жена чтить имя своего супруга?

— Да, конечно, я…

— Должна ли жена быть честной и открытой в помыслах своих и поступках? — беспристрастно продолжал допрос Дима.

— Дима…

— Должна или нет, Алена? — Дима не повысил голоса, но от его ровного тона Алена вздрогнула, как от громкого выстрела.

— Да, должна, — просипела она.

— Должна ли жена избегать поступков и дел, которые могут опорочить честное имя ее супруга?

— …

— М?

— Да, — прошептала Алена севшим голосом. Ее испуганное нутро бесновалась от этого непонятного допроса, от еще неунятого возбуждения и от глубинного инстинктивного страха, который она ощущала от одного только голоса Димы, который все еще стоял у нее за спиной.

— А ты выполняла все эти пункты за годы нашего брака?

— Конечно, Дима! Я ведь госпожа Львова! — вскрикнула Алена. Затем попыталась вернуть то самое игривое настроение, которое было буквально минуту назад. Алена обхватила свои груди холодными ладонями и сжала их. — А ты — мой господин Львов. И ты можешь делать со мной все, что захочешь.

— А чего хочешь ты, Алена? — теплое дыхание Димы вновь коснулось ее шеи, и Алена в момент возбудилась. Эти резкие смены настроения будоражили кровь, ведь Алена помнила, каким необузданным и непредсказуемым может быть Дима в постели. Теперь, зная, что он настроен грубо и беспощадно, ее женское начало вновь пульсировало, молило и стенало о ласках, самых грязных и низменных.

— Я хочу тебя, Дима, — выдохнула Алена, сжимая груди сильнее.

— Конкре-е-етнее.

— Хочу, чтоб ты трахал меня.

— Еще.

— Чтобы ты загнал свой член мне в рот. Чтоб я задыхалась и не могла дышать. Я ведь помню, какой ты огромный и выносливый! — с придыханием продолжила Алена, стискивая розовые соски в пальцах и прикрывая глаза.

— М-м-м. Это все?

— Чтобы ты трахал меня долго и мощно. Отымей меня так сильно и грубо, чтобы я на ногах не могла стоя-я-ять! — умоляюще протянула Алена, срывая голос в крик. Она до боли сжимала соски, щипая их, вела напряженными бедрами, и чувствовала, как намокла прохладная кожа от ее горячей жидкости.

Алена настолько ушла в свои фантазии, предвкушая их воплощение, что не заметила, как Дима отошел от нее. Очнулась, лишь когда что-то зашуршало рядом.

Алена распахнула глаза и увидела, что Дима засовывает скинутые ею платье, стринги, украшения и ее сумочку в какой-то пакет.

— Что ты делаешь, Дим? — потрясенно спросила Алена. Ее затуманенный вожделением мозг не находил объяснения.

Дима спокойно запихнул вещи в пакет и бросил его на пол. Затем подошел к Алене почти вплотную, чуть не касаясь ее торчащих сосков своей широкой грудью, и процедил ей прямо в лицо горячим дыханием:

— Не думала же ты, Алена, что я не узнаю о твоих грязных играх? Не думала же ты, что я не прознаю, как ты пыталась вытурить из города Соню, прикрываясь моим именем? Не думала же ты, что все эти годы была замужем за олухом, который не знает о твоих интрижках? Помнишь ли ты тот момент, когда я перестал тебя трахать? Вспомнила, что это случилось сразу после того, как ты отдалась тому менеджеру из ресторана? А когда я потребовал развода, не объясняя причин, ты была слишком тупа, чтобы сложить дважды два, а сразу побежала резать вены! На глазах у Сергея! Мать твою, да у меня до сих пор перед глазами стоит ванна, полная твоей крови! А ты представляешь, каково было моему сыну, су-у-ука-а-а?! — взвыл Дима, разрезая тишину бешенным криком.

Затем он прикрыл полыхающие ненавистью глаза. Шумно выдохнул. А когда распахнул их, Алёна пошатнулась от того отвращения, что блестела в глубинах мужских глаз всеми чернильными оттенками презрения.

— Дим… — прохрипела Алена и слова застряли в горле от того бешенства, что скривило чеканные линии лица Димы.

— В следующий раз я не посмотрю на то, что ты мать Сергея. Так что тебе лучше не приближаться к Соне, испытывая свою удачу и мое терпение, — процедил Дима белыми губами. Затем схватил валяющийся на полу пакет и направился к выходу.

Алена не могла вымолвить ни слова. Нагая и дрожащая от точного и сокрушительного удара, слова застряли в иссушенном горле. Крупная дрожь прошла по ее телу, когда за Димой громко хлопнула дверь.

Алена поёжилась от прохлады молчаливых стен. Взбежала наверх, в свою комнату, и застыла, когда увидела пустые полки трюмо. Ни косметики, ни украшении. Ни статуэток, ни сувениров. Оглядела безумным взглядом пустые стены, которые раньше были увешаны картинами. Распахнула дверцы шкафа, в которых было пусто, и лишь одинокие вешалки покачивались от судорожных метаний Алены. В ящиках комода не осталось ни одного предмета туалета. Даже семейной фотографии в рамке на прикроватной тумбочке не было. Ни на полках в ванной, ни в огромной гардеробной не было ни единой ее вещи.

Телефон, ключи, карточки, документы — все осталось в сумочке, что забрал Дима. Алена кинулась к окну и увидела пустое место у входа, где меньше получаса назад припарковала машину.

Тело ее била крупная дрожь, и Алена бросилась к потайному шкафчику в спинке кровати. Ледяными бледными пальцами надавила на специальную выемку, отодвинула вбок панель, и хриплый вскрик вырвался из горла Алены, когда она не увидела денег, которые спрятала там несколько лет назад, так, на всякий случай.

Алена металась из комнаты в комнату, но ни в одной из них не было ни одной вещи, которые раньше заполняли шкафы, полки и стены. Это были безликие гостиничные номера, убранные и чистые, кровати покрыты свежими простынями, а взбитые подушки молчаливо ожидают очередного транзитного пассажира. Словно огромный черный ластик стер те предметы и штрихи, которыми успела наполнить этот дом Алена за прошедшие годы. Удалили и очистили каждую личную деталь, оставив лишь однообразные предметы интерьера, холодные и безразличные к бьющейся в истерике хозяйке.