Но тут Дима почувствовал, как его руки вновь коснулись прохладные пальцы Милены Ивановны. Эта женщина с мудрыми глазами и спокойной аурой словно успокаивала взбешенного зверя внутри него. А вот сидящая напротив девушка делала все с точностью до наоборот одной только улыбкой пухлых губ и вздернутой тонкой бровью…

— Димочка, как Сережа? Думала, ты его с собой приведешь, — задала Милена Ивановна тот вопрос, который вертелся на языке у Соньки. Как там ее ученик? Не спрашивает ли о ней?

— Они с Аленой сегодня идут на… — Дима замялся, — показ мод.

— О! Не знала, что Сережа увлекается модой.

— Он не увлекается, — пробормотал Дима, защищая мужскую честь своего сына. — Это Алена…придумала.

«Хе, показ мод! Наверняка Дмитрий Алексеевич привычно раскрошил зубы, отпуская домашних на такое глупое мероприятие», ехидно подумала Сонька.

Софья слышала движение часовых стрелок на напольных часах. Настолько тихо стало в комнате.

Милена Ивановна поправила аккуратное каре и мягкий взгляд карих глаз метнулся к Джереми.

— Виконт Беркли…

— Зовите меня Джереми, мэм, — перебил парень.

— Хорошо, Джереми, — улыбнулась Милена Ивановна и на худых щеках появился легкий румянец. — Чем вы занимаетесь?

— Он юрист, — ответила Соня за парня. Она смотрела на брошь из голубой эмали на летнем платье Милены Ивановны. Конечно, неприлично пялиться в сухонькую грудь хозяйки, сидя в ее же зале и попивая ее же чай. Но это лучше, чем смотреть на молчаливого Дмитрия Алексеевича. Который, кстати, тоже рассматривал бурые пятна на жилетке Мирона Семеновича так пристально, словно изучал по ним древние письмена племени Майя.

— Да, я юрист, — Джереми поправил очки на тонкой переносице. — А еще я поэт.

Дима резко повернул голову и вперил тяжелый взгляд в парня:

— Поэт? — скривился мужчина так, словно Джереми признался, что не чистит зубы после плотного ужина.

— Да, поэт! — отчеканила Сонька и вздернула подбородок. Дмитрий Алексеевич обратил на нее пронзительный взгляд.

— И что? Вы типа стишки пишете? — ухмыльнулся мужчина и одним глотком отпил почти половину чая из чашки.

— Пишет. Замечательные стихи, — тем же тоном ответила за парня Сонька. Дмитрий Алексеевич вновь зыркнул на нее.

— Как интересно, — пробормотал Дмитрий Алексеевич и его жесткие губы сложились в кривую ухмылку.

— Да, очень интересно, — отбила Сонька. — Джерри, дорогой, прочти что-нибудь вслух.

При слове «дорогой» и уменьшительном имени парень дернулся и покраснел, а мужчина застыл и сжал в сильных пальцах тонкий фарфор.

— Читать вы тоже будете за него? — язвительно спросил Дима, разжал пальцы, и их нервный перестук по столешнице бил гонгом по ушным перепонкам Сони.

— Джереми, — выдавила Сонька и ткнула вспотевшего парня в бок. — Читай!

Соньке пришлось применить учительский тон и Джереми снял очки, сложил их в нагрудной карман рубашки. Выдохнул, прокашлялся. И выдал:

Стихи были ужасны.

Но Соня прижала руку к груди и томно вздохнула:

— Великолепно, Джерри, великолепно!

Соне приходилось включать актерские таланты вовсю, чтоб не пасть лицом в грязь. Да и жалко ей стало Джереми, такого взволнованного и воодушевленного перед невольными слушателями.

— Неплохо, очень неплохо, — одобрил Мирон Семенович с легкой улыбкой.

— Чего-о-о? — протянул Дмитрий Алексеевич и сдвинул брови. — Чё за новодня?

— Новодня — это новый день, Дмитрий Алексеевич! — Сонька метнула на мужчину разъяренный взгляд.

— А-а-а, — протянул он, отпил чая и повел плечами: — А почему бы не сказать, как есть — новый день?

Сонька закатила глаза.

— Это называется творчество! — напыщенно ответила она и покраснела, когда насмешливый взгляд Димы обратился к ней. Да он над ней издевается! А она опять попалась! Глупая, глупая Сонька!

— Ну вообще-то, это не самое лучшее, — осмелел Джереми. — Я могу еще…

— О, время тортика, — Милена Ивановна проворно для своих лет вскочила со стула и побежала на кухню.

Опять тишина, опять стук напольных часов.

— Дмитрий, — обратился Мирон Семенович. — Как дела на работе?

— Все хорошо, Мирон Семенович. Ваши советы пришлись как раз кстати, — Дима глянул на старика и слегка улыбнулся.

«В голове моей опилки не бе-да», напевала про себя Соня, жадно ловя улыбку Димы. Именно так он улыбался Сергею — спокойно и доверчиво, открыто и безмятежно. Соня смотрела на Диму и замечала все. Как ладно сидит белая рубашка на его широких плечах. Как в свете лучей виднеется легкая светлая щетина на высоких скулах. Как сглаживается жесткий очерк губ при такой открытой улыбке…

Соня вскочила со стула. Все недоуменно посмотрели на нее.

— Извините, мне нужно… в уборную, — объяснилась зачем-то Сонька и вылетела из комнаты.

Она бывала в этом доме довольно часто и отлично ориентировалась в полутемных коридорах. Видимо, Дмитрий Алексеевич тоже их знал, так как не успела Сонька открыть дверь ванной, как мужская рука припечатала дверь обратно. Соня резко обернулась. Из-за тесноты коридора тут негде было развернуться, поэтому Дима оказался в опасной близости от Сони. Она ощущала горячее тело так близко, что сильнее прижалась к двери спиной. Соня думала, что увеличит расстояние между собой и Димой. Но у того было свое видение, потому что мужчина приблизился еще и теперь между их телами остался какой-то жалкий дохлый сантиметр. Стоит ей или ему податься вперед…

— Давно выучила? — шепотом спросил Дима.

— Что?

— Про фобию.

— А-а-а, так это, как только вышла из клиники, так сразу и кинулась к словарю. Должна же я знать, с чем пришлось столкнуться.

Дима тихо хохотнул.

— И про либидо наверно есть что сказать, Софья.

— Мне много чего есть сказать, Дмитрий Алексеевич, но боюсь ваше либидо этого не выдержит.

— Поверь, Софья, оно выдержит любые твои выходки. Особенно две встречи за одну неделею. И в каких неожиданных местах.

Насмешливые золотистые глаза Димы следили за реакцией Сони, которая тут же ощетинилась.

— Как видите, я тоже не прыгаю от радости при виде вас, Дмитрий Алексеевич. Вы меня преследуете?

— Могу спросить о том же.

— Ох, поверьте, если бы мне нужно было вытащить свой завтрак из желудка, я бы воспользовалась методом двух пальцев в горле, а не встречей с вами, — прошипела Соня.

— Представляю, сколько лишних предметов побывали в этом горле, — пробормотал Дима и Соня вспыхнула.

— Да как вы смеете! — Соня сжала пальцы в кулачки, готовая обрушить ярость на златовласое чудовище.

— Что, Софья, устроишь драку в доме у столь милых людей? — насмешливо спросил Дима, и Соня разжала кулаки.

«Спокойно, Соня, спокойно. Он специально это делает, провоцирует тебя, а ты не будь дурой и не ведись на его издевки!»

Тяжелый взгляд мужчины внимательно следил за ней. Затем Дима поднял руку, и Соня задержала дыхание, когда пальцы коснулись выбившегося локона и заправили его за ухо. Осторожно коснулись подбородка и погладили нежную кожу. Затем теплые пальцы прошлись по предплечьям, которые вмиг покрылись мурашками от мужских прикосновении.

— Не болит?

Соня смогла только покачать головой, потому что слова и здравые мысли исчезли от легкой ласки грубых пальцев. Она слышала свое учащенное дыхание и ощущала, как теплое дыхание Димы касается ее макушки. Они молчали, впитывая друг друга в полутемном коридоре. Им не нужен был яркий свет, чтобы вспомнить друг друга и восстанавливать в памяти старые воспоминания — запах, дыхание, то самое томное возбуждение в теле.