— Добрый день, — я так и не смогла определиться между «здравствуйте» и «привет».

Затем, конечно же, поспешно пригласила его в дом. Когда учитель протянул мне букет красивых белых ромашек, сердце пропустило удар и чуть совсем не остановилось, прямо как в песне, — и откуда только узнал, что это мои любимые цветы? Вряд ли Ник рассказывал обо мне в таких интимных подробностях. Скомканно поблагодарив Костика, я поставила цветы в не без труда найденную вазу и помчалась разогревать пиццу, одновременно с этим суетливо накрывая на стол. Пицца была, между прочим, собственного приготовления, и неважно, что делала ее в этот раз Таля, ведь это было что-то вроде семейного рецепта. Парень молча наблюдал за мной, в то время как я сбивчиво лепетала что-то вроде «минутку, подожди, я сейчас», так глупо выдавая свое волнение.

С улыбкой облегчения я поставила на стол пиццу и, отчаянно краснея, помчалась на кухню готовить торт. Я не отдавала себе отчет в том, зачем мне приспичило делать именно торт и именно сейчас, но что-то подсказывало, что так надо. А я ведь даже не подумала, что гостю, скорее всего, будет скучно ждать, ведь к кухне я его и близко не подпустила, чтобы он не заметил моей глупой улыбки и отчего-то трясущихся рук: неужели переборщила с успокоительными? Нет, тогда бы меня не брал сейчас такой мандраж. Точно нет.

У мамы была целая тетрадь с рецептами различных тортиков, которую я забрала с собой: кажется, это была единственная принадлежавшая маме вещь, которую я сложила в рюкзак. Тщательно перебрав все варианты, я остановилась на беспроигрышном — мамином любимом шоколадном шедевре с вишней. Она готовила его намного чаще, чем остальные, и если честно, то я и сама была от него без ума.

Через полтора часа, испортив от волнения половину продуктов и чуть не устроив в доме пожар, я все-таки приготовила этот злосчастный торт. Получилось очень даже ничего, хотя самостоятельно я делала его впервые и чуть не разломала все коржи, потому что они не остыли как следует. Дрожащими руками я украсила свое детище добытыми из холодильника замороженными вишенками — специально по такому случаю открыла новый пакет — и, аккуратно переместив торт на блюдо, вынесла в столовую. Огромным достижением было уже то, что я его не уронила.

Костик как-то странно улыбнулся, а в следующий момент достал из-под стола торт, который, видимо, все это время держал в руках, да я не заметила: бисквитный с персиковой начинкой, практически копия моего. Торт, принесенный другом брата, показался знакомым: мама признавалась, что когда-то очень давно взяла этот рецепт у своей хорошей подруги, только персики заменила на вишню, а в тесто добавила какао и тертый шоколад.

***

— Детка, иди сюда, — мама достала из духовки вкуснейший шоколадный бисквит. Десятилетняя я со всех ног побежала на кухню, зная, что сейчас будет самое интересное.

Мама рассказывала, как готовится шоколадный крем и вишневая прослойка, попутно давая мне попробовать, что у нас получается. Я внимательно слушала и старалась не упустить ни одной детали.

— А ты сама придумала этот торт?

— Нет, родная, — мама вздохнула. — Этим рецептом со мной поделилась одна моя близкая подруга еще тогда, когда я встретила твоего папу. Правда, начинкой была не вишня, да и вместо какао в бисквит она добавляла фруктовый сироп, но я немного изменила рецепт, и вышло даже лучше. Попробовав этот торт, папа решил на мне жениться, — мама рассмеялась над собственной шуткой.

Дальше наступила моя любимая часть приготовления тортиков — украшение. В ход пошли ягоды, маршмеллоу и невероятно красивые шоколадные посыпки. Мама всегда давала мне украшать все, что бы она ни пекла, а моей радости не было предела.

— Мам? А где сейчас твоя подруга? — поинтересовалась я, увлеченно выедая из ковшика остатки глазури.

— Ее больше нет, солнышко. Лучше возьми вот этот кусочек и занеси папе в кабинет, — с этими словами мама протянула мне тарелку. Что-то мне подсказывало, что не стоит больше затрагивать эту тему, поэтому остальные возникшие вопросы я оставила при себе, собираясь задать их, когда вырасту.

***

— Все в порядке? — голос классного вернул меня в реальность. Постепенно до меня доходило: только что ко мне пришло первое нормальное воспоминание. Сегодня я пыталась представить один из Талиных рассказов, но потерпела поражение. Пусть воображение прекрасно справлялось с конструированием ситуации, вот только я чувствовала, что все было совсем не так: и места были не теми, и люди выглядели совсем иначе, — но как было на самом деле, я вспомнить не могла. Сейчас же воспоминание было настоящим: я как будто снова оказалась в Лондоне, в нашем уютном доме, с мамой на кухне.

Костик ждал ответа. Я еще не до конца пришла в себя, но, увы, не могла поделиться своей радостью с ним: а вдруг не так поймет? К тому же, мы были не настолько близки, и я лишь рассеянно кивнула, попутно опуская блюдо с тортом на стол. Мне срочно требовалось выпить, но я не могла предложить к торту коньяк, а пить его одной, да еще и при своем учителе, было бы верхом безрассудства.

Приложив палец к губам, я улыбнулась и направилась к мини-бару. Костина улыбка поплыла куда-то в сторону, когда он, видимо, стал догадываться, в чем дело: уж он-то знал, где и что тут находится. Быстро определившись с выбором, я извлекла на свет бутылку розового шампанского, купленного бабушкой в супермаркете пару недель назад. Думаю, бабуля даже не заметит, что я позаимствовала немного алкоголя, который она всегда держит для праздников или внезапных гостей. А учитель, кажется, даже не против, что его несовершеннолетняя ученица вот так запросто средь бела дня собирается распивать с ним спиртное? Хотя попробовал бы он быть против после того, как сам едва не начал приставать ко мне в автобусе.

Я так волновалась, что совсем забыла про то, из чего мы будем пить. Пришлось снова обходить стол, чтобы пробраться к буфету и достать для гостя самые красивые бокалы. Конечно же, я сразу их уронила, и кусочки стекла причудливым узором разлетелись по полу. Я ненавидела себя за неуклюжесть и готова была расплакаться, собирая осколки, но Костик вовремя заметил мое состояние. Он молча поднялся с дивана, собрал оставшееся стекло, и, выбросив его в ведро, присел рядом и дотронулся до моей руки, успокаивая. Правда, он и не догадывался, что именно после такого действия мое сердце начало колотиться как бешеное и успокаиваться уж точно не собиралось.

Улыбнувшись точно так же, как улыбалась мама, рассказывая мне истории своей молодости, классный произнес:

— Не переживай так, разбитые бокалы — всегда к счастью.

— Но ведь и мы не на свадьбе, — грустно добавила я, шмыгнув носом.

— А ты хотела бы побывать на чьей-нибудь свадьбе? — задумчиво спросил Костик.

«На нашей», — не то в шутку, не то всерьез подумала я, но вслух сказала совсем другое:

— На свадьбах всегда шумно. Не люблю лишний шум, он отвлекает от важных мыслей.

— И от каких же мыслей ты так не хочешь отвлекаться, Снегирева?

«О тебе».

— О том, как мечтаю поступить в ин-яз, Константин Леонидович.

— Да уж, — улыбнулся он, — прости за ту импровизацию, но не хотелось зря расстраивать бабушку. Раз уж мне удалось замять тот случай и директор не вызвал Анну Максимовну вместе с тобой на ковер, то не вижу смысла мне жаловаться ей на тебя. Согласна? — я кивнула. — Жаль, что не зашел раньше, все-таки у меня работа, а вечером, — он указал на ромашки, — твоя бабушка могла бы меня неправильно понять. Сильно будет ругать за разбитые бокалы?

— Не думаю, что она заметит их отсутствие раньше, чем я успею с карманных денег купить новые. Вряд ли бабушка пересчитывает посуду каждый день, — тут я вспомнила вечер, когда Костик принес меня с перебинтованной ногой домой на руках: — И кстати, бабушка уже тебя неправильно поняла, — я хихикнула.

— Я рад, что хотя бы вне школы ты перестала говорить мне «вы», мы ведь вроде как не чужие люди, — может быть, и так, но для меня после аварии все стали чужими. — Это обязательно только при свидетелях, — Костик игриво подмигнул. — И, кстати, ты всегда можешь обращаться ко мне за помощью, — сердце пропустило удар, — ты ведь сестра Ника, — желание уничтожить брата к чертовой матери растет в геометрической прогрессии.