Рэн проследил за её взглядом и, без слов поняв, чего она хочет, убежал.

— А есть другие варианты? — возразил страж. — Не думаю, что существует множество ритуалов, которые уменьшают силу жрецов. Мне кажется, что муки перед смертью искажают саму суть силы Диру. Ведь души жрецов в обычном состоянии не способны вызывать скверну?

— Не способны. И я думаю, что ты прав, но частично. Сами муки вряд ли смогли бы исказить силу настолько, чтобы остальные леи не смогли пользоваться ею. Думаю, что тот, кто совершает ритуал, научился вызывать появление скверны сразу же после смерти людей, а уже затем заражать душу жрицы. Если по поводу первого можно предположить, что жестокая смерть может быстрее вызвать появление скверны, то как они оскверняют душу жрицы, я пока не могу понять. Обычно жрецы могут уйти сами. Нас не надо отпевать. Мы сами решаем, хотим ли мы исчезнуть или стать леей.

— Госпожа, я нашёл одну лею, но она в двух кварталах отсюда, — появился маро из ниоткуда.

— Далековато, чтобы дир-ан лея видела что-нибудь, но проверить всё равно стоит. Если я буду знать ритуал, который применили здесь, то мне будет легче понять, что нужно петь.

— Думаете, их было несколько, рада Лея?

— Либо этот человек является чтецом уровня рассказчика или выше — удерживать людей долго на одном месте без достаточно длинных предложений сложно, либо их было несколько.

— Среди стражей мало тех, кто обладает способностями к Потоку, поэтому для нас чтец — это просто чтец, можешь объяснить нам, кто такие рассказчики? И что значит «предложения»? И чем они отличаются от слов?

— Любой чтец начинает с того, что учит алфавит Древнего языка, но это не древний нанди, а язык Имоны — империи народа мон. Мы не знаем почему, но Потоку легче всего течь именно по нему, хотя есть школы, которые используют родной язык. Например, в Анжении север страны учится Древнему языку, а юг «читает» на анженийском…

— Но при чём тут это? — перебил Кортик.

— Если ты дашь мне договорить, то поймёшь.

Иона посмотрела на стража с укором и пошла в сторону леи, махнув остальным, чтобы они следовали за ней.

— Мы учим алфавит. Затем учимся вливать свою силу в буквы, но это не влияет на окружающий мир — буквы просто светятся, так как говорящий ещё не умеет контролировать себя. Затем мы учим слова. Очень точные слова. Однозначные. Огонь, ветер, дым и другие. Когда чтец прописывает буквы и соединяет их в слово, то происходит то, что описывает слово. Например, светлячок — это просто слово «свет» написанное в воздухе. Каждый представляет процесс написания по-разному: кто-то пишет пером, кто-то кистью, кто-то воздухом. Многие представляют нить, идущую из самого сердца, которая принимает форму слов. Для того, чтобы слово сработало без постоянного контакта с чтецом, оно должно быть замкнуто само на себя или на предмет, то есть образовывать круг. Обычно для этого используют знак препинания — точку. Она становится началом и концом. Следующая ступень — предложения. Сначала самые простые. «Сильный ветер дует на восток», — для того, чтобы ветер подул в нужном направлении. «Этот ящик будет холодным три дня» — для холодильного шкафа. Для их написания нужны лишь знание слов, грамматики и сила из реки. Это уровень чтеца. Хотя зачастую чтецами называют всех магов Потока, получивших образование. Рассказчики — это люди, которые могут составлять сложные предложения. «Вода из этого стакана прольётся только, когда городские часы пробьют двенадцать, а под стаканом пройдёт девушка со светлыми волосами». Ещё есть сказители и летописцы — они умеют писать абзацы и целые тексты.

— То есть чем сложнее предложение, тем выше умение чтеца.

— Можно и так сказать.

— Как тогда обстоят дела с нашими чтецами?

— Сложно сказать. Думаю, что все учителя — сказители, Ивона только-только становится рассказчиком, но пока ещё может писать длинные предложения лишь при большой концентрации, Карик — рассказчик, но у него все задатки, чтобы стать летописцем. Но для этого ему нужно будет очень много работать.

— То есть в битве лучше рассчитывать на старшее поколение?

— Однозначно. Ивона с Кариком участвовали в осаде Кирта и имеют боевой опыт, но без маро, особенно без Среднего, они бы не выжили. Они молоды и у них ещё мало практики. К тому же Карик работает с созиданием, а не с боевыми словами. Нужна защита — обратитесь к Рабдену, атака — к Карту, точность и необычность решений — к Аран.

— Почему маги Потока называются чтецами, а не писцами?

— Потому что раньше все предложения проговаривались во время письма. Техника ушла, а имя осталось.

— Хм…

— Пришли, госпожа, — прервал разговор Рэн. — Она в этом дворе.

Старый заброшенный дом с прохудившейся крышей имел на удивление хорошую ограду, которая полностью скрывала молодую лею, лишённую листвы.

— Да пребудет с вами Свет Диру, — сказала Иона.

— Да осветит Она ваш путь, — еле слышно донеслось со стороны дерева.

Как и предполагала принцесса, лея была слаба и не могла даже выйти из своего обиталища. Верховная подошла к ней, положила руку на ствол и запела. Понеслись колокольчики, словно хрусталики льда, звеневшие во время ветра. Кора посветлела, а на ветках начали появляться почки.

Через полчаса, когда принцесса замолкла, из дерева вышла женщина маленького роста. Ей было не больше сорока лет.

Кортик с Мимом ещё раз задумались над тем, действительно ли все эти жрицы умерли рано или же они сами выбирали свою внешность.

— Благодарю Вас, Верховная.

— Видели ли вы ритуал, который был проведён здесь и погрузил вас в сон? — перешла прямо к делу Лея.

— Нет. Но я видела людей, которые его совершили.

— Сколько их было?

— Трое чтецов и одна жрица. Они вели с собой пять пленников.

— Среди пленников была жрица?

— Да. Совсем молоденькая. Я никогда не видела её до этого.

— Было ли видно силу Диру из этого храма?

— Этого я не увидела, прошу простить меня. Жрица с ними сделала всё, чтобы я заснула и ничего не смогла рассмотреть.

— Помните ли вы их лица?

— Да. Я могу нарисовать их, если у вас есть с собой бумага и перо.

— Мар принесут вам их после того, как я очищу это место.

— Спасибо!

— Мне жаль, что я не пришла раньше, — тихо сказала Лея.

— Мне тоже, Верховная. Я опасаюсь, что моя соседка не пережила этих лет. Я не слышала её мыслей уже несколько недель.

— Где она?

— Через этот двор, — женщина указала на восток.

— Садитесь мне на спину — так будет быстрее, чем искать вход, — сказал Рэн, и Иона послушалась.

Так действительно было быстрее.

Ещё одна лея была в настолько плачевном состоянии, что было неудивительно, что Рэн не опознал в ней искомое дерево. К сожалению, она была уже мертва и успела отойти по своей воле, до того, как до неё добралась скверна. Иона прикоснулась к ней, сказала одно слово, и лея осыпалась трухой, чтобы дать жизнь новым растениям.

Маро предложил перенести Верховную обратно, но она предпочла пойти пешком, раз спешки больше не было.

— Интересно, почему в этом районе никто не живёт? Почему он заброшен? — заинтересовался Кортик. — Обычно большие города лишь растут, поглощая деревни, но здесь будто всё наоборот: город ушёл отсюда. Кузница, пекарня, аптека, даже здание больницы. Судя по указателям, это когда-то был центр города. Что же здесь случилось?

— Вы с Мимом не бывали в Роке до этого?

— Бывали, рада Лея, но всего лишь два раза, и дело у нас было в центре города.

— Я начала читать историю города в библиотеке, так что скоро узнаю, но спросить местных легче. Думаю, что выжившая лея должна знать. Можешь спросить у неё, Кортик. Может быть, это отвлечёт её от горя.

Идти было совсем недалеко, поэтому разговор об истории Рока прервался.

— Сожалею, но ваша подруга ушла, — тихо сказала Иона, подходя к дир-ан лея.

— Думаю, что она ушла ещё до Вашего прихода в город, Верховная, — заметив выражение лица, отметила жрица. — Если Вы очистите это место, то я смогу общаться с леями в храме, так что мне будет легче.