— То есть силы мар вернутся ко мне? — с замиранием сердца спросила женщина.

Глаза Альны загорелись надеждой.

— Через несколько дней. Вы понадобитесь Верховной в Роке, а значит, должны быть в форме. Пока вы будете восстанавливать свои силы, вы будете бесполезны. Скорее всего, вам придётся уйти на пару дней к духам.

— Ваша оболочка будет лежать на кровати, — пояснил Кортик, — а душа соединится с духами на некоторое время, но для вас это будет ощущаться так, словно вы просто проспали несколько дней. Духи Клиро милостивы к служителям Диру.

— Благодарю вас! Я благодарю стражей и духов Клиро!

— Суд вынес приговор! — одновременно прокричали Кортик и Мим.

Звуки, которых не было слышно до этого, внезапно прорвались внутрь храма.

В тот момент, когда духи перестали закрывать вход в храм и держать двери, Альна упала на кровать.

— Что случилось⁈ — крикнула Лата, подбегая к Ионе.

— С радой Леей всё в порядке. Она потеряла сознание, но не ударилась при падении.

— Но почему закрылся вход в храм?

— Суд духов требует уединения.

— Что? — удивилась Лата.

— Альна? — сразу же понял Рэн.

— Альна, — подтвердил Кортик.

— Нам позволено узнать, в чём заключался суд?

— Спроси потом у Альны либо Леи, Рэн. Лучше будет, если они сами расскажут, — ответил Кортик.

— Хорошо, — не стал возражать маро.

— Отчего Верховная упала в обморок? — ещё раз попыталась добиться ответа Лата.

— Лучше будет, если её осмотрит радих Лем. Мы с Кортиком можем только предполагать.

— Рэн, позови Лема, — приказала мар.

Маро, не говоря ни слова, убежал.

Через пару секунд в зале появился заспанный целитель.

— Что-то опять случилось? — зевнул врач.

— Верховная потеряла сознание, — сообщила женщина.

Эта фраза заставила ещё не проснувшегося юношу мгновенно взбодриться и побежать к Лее.

— Что значит потеряла сознание? Я так предполагаю, что маро или мар были с ней?

— Она была одна. Попросила нас выйти.

— Зачем? — удивился он и, не ожидая ответа на свой вопрос, начал осматривать голову девушки. — Шишек нет. Никаких повреждений я не вижу.

— Духи не дали ей упасть, — сказал Кортик.

— Духи так духи, — пожал плечами Лем, — главное, что она не ударилась головой, а то сотрясения нам ещё не хватало. Что вы все столпились? Лата, отнеси Лею в комнату, я посмотрю её более тщательно без лишних глаз.

— Слушаюсь, — мар осторожно подняла девушку и отнесла в комнату.

— Лем, чего там? — спросил Карт, вышедший из кельи.

— Завтра расскажу. Спи давай! Ты сейчас лишь будешь мешаться.

— Как скажешь. Тогда я спать.

На крик из своей комнаты выглянула Ивона и уже было хотела задать вопрос, но врач крикнул «всем спать», и девушка спряталась в норку, подальше от гнева лекаря.

— А вы что стоите, как истуканы? — спросил Лем у стражей. — Всё, завтра всё узнаете, —

грозно сказал молодой человек, и устремился в келью Леи.

Кортик с Мимом удивлённо смотрели на закрытую дверь и притулившегося у неё Рэна, которого выгнали на время осмотра.

— А парень-то, оказывается, не робкого десятка. Не ожидал от него. Обычно он краснеет, бледнеет и немеет рядом со всеми, кроме Карта и Леи.

— Наверное, стоило этого ожидать. Радих Лем работал в городской больнице в Эфе во время эпидемии. Думаю, там ему приходилось командовать недовольными пациентами и их родственниками.

— Он вон даже Рэна выгнал.

— А что ему там делать? Радиху наверняка нужно раздеть раду Лею для осмотра, а для этого рады Латы более чем достаточно.

— И то правда.

Мужчины недолго постояли, понаблюдали за маро, а затем Мим сказал:

— Ещё одну партию в карты?

— Почему бы и нет?

— Так, — Лем поставил свою сумку рядом с Ионой, — что у нас тут? Снимите с неё платье, а я пока достану инструменты, — приказал он Лате.

— Слушаюсь.

Лекарь вздохнул. Всё это было так знакомо: снова Лея без сознания, снова ей требуется помощь. К счастью, смертельных ран в этот раз у неё не наблюдалось.

Через десять-двадцать минут Лем закончил и, задумчиво смотря на Иону, произнёс:

— Можете её одевать.

— Что с ней? — поинтересовалась женщина, выполняя просьбу.

— Кроме истощения, по моей части ничего нет.

— То есть она здорова?

— Относительно. Она мало спит, мало ест, но тратит очень много сил. Она крайне истощена, а значит, подвержена различным болезням и состояниям намного сильнее, чем любой из нас. Остановиться здесь было хорошим решением. Ей необходимо восстановиться. И для этого нужно много времени. Я видел это и без осмотра, но одно дело предполагать, а другое точно знать. У неё понижено давление, эластичность кожи нарушена, бессонница, слабость мышц и остальные симптомы сильного истощения. Но физическое истощение легко поправить хорошим питанием и отдыхом. Всё намного сложнее с психическим истощением. Лея измотана своей силой. Смертями. Только сегодня мы обсуждали это. Если она не научится отвлекаться от боли, то состояние её будет лишь ухудшаться. Вы и она словно находитесь в замкнутом пространстве, в которое никого не пускаете. И в нём есть она — ларец в ларце. Она не повышает голоса, не злится, не радуется. Старается всегда быть спокойной. Сдерживается, чтобы не причинять неудобства окружающим. Я понимаю, что так её воспитали, что это — её защита, но сейчас, с нами, это защита лишь мешает. Мы сможем защитить её, если что-то случится, — Лем некоторое время помолчал. — Эта черта её характера лишь усилилась, когда вы пришли. Мне кажется, что сейчас она считает, что должна быть Верховной во всём, а это означает, что она должна быть мифическим существом, а не обычным человеком. Постарайтесь «разомкнуть» ваш мир, Лата. Иначе вы её потеряете, и причиной этому будет не скверна. Да, вы — защитники Верховной, но и она, и вы — люди. Позвольте ей почувствовать себя человеком. Вы же позволяете это себе?

Лата нахмурилась.

— Вы нашли любовь, нашли то, чем хотите заниматься, — пояснил Лем. — Я вижу, что вы хотите быть мар. И это хорошо. Но для Леи… Она даже в то время, что «путешествовала по миру в своё удовольствие», по её словам, записывала все места, где была скверна. Жизнь — долг. Даже вы более свободны. Вы можете отказаться. У неё такого выбора нет. Так давайте хотя бы сделаем так, чтобы жизнь вне долга у неё была полноценна. Без души тело и сила Верховной никому не помогут.

— Я понимаю вашу мысль, Лем, но это сложно осуществить…

— Сложнее, чем очистить мир от скверны? — молодой человек холодно посмотрел в глаза женщины. — Для вас она — объект защиты, Верховная жрица, воспитанница, для меня она — названная сестра. Двух я потерял. Третью я терять не хочу.

Врач встал с пола, присел на кровать и начал убирать свои инструменты.

— Вы и Рэн действительно считаете, что ведёте себя, как мар и маро. Но вы ошибаетесь. Я прочитал всё, что есть, о маро в библиотеке храма. Верные слуги Диру и Верховной. Защитники, готовые сделать ради неё всё. Согласно хроникам, ещё триста лет назад вы были не тайным орденом, а почётными жрецами-воинами. Под влиянием обстоятельств вы стали сокрыты от глаз обывателей.

Лем ещё раз проверил свою сумку, чтобы убедиться, что всё правильно лежит, а затем посмотрел на Лату.

— Одна из жриц храма с восторгом рассказывала об одном из маро и его благородстве и возмущалась тем, насколько изменились мир и маро. Мар — щит, маро — тень Верховной. Кажется, так сейчас говорят? Я не виню вас за то, что вашему ордену пришлось измениться. В этом нет вашей вины, но вы находитесь в подвешенном состоянии: вы и не почётная стража и не тайная. Для почётной вы слишком скрытны, а для тайной вы требуете слишком много внимания от Леи. Вы ещё сами этого не заметили? — поинтересовался Лем, увидев на лице Латы удивление. — Вы хотите, чтобы она вас замечала. Вы хотите, чтобы она не могла жить без вас. В этом вы ничуть не лучше Карта, который не может отпустить её. Такая любовь удушает. И если Рэна, который был травмирован, да ещё и влюблён в неё, я понимаю, то вы ведёте себя неразумно без особых на то причин. Да, вы потеряли свою воспитанницу, но нашли своё место в жизни и любовь — это намного больше, чем есть у других людей. Не сковывайте её своим поведением. Рэн, конечно, ещё тот идиот, но, по крайней мере, он действительно тень Верховной, — слышать слово «идиот» из уст обычно скованного и вежливого врача было странно. — Он не требует от неё внимания — моя сестра сама, не замечая этого, пытается заботиться о нём. Не уверен, есть ли у неё чувства к нему, но он словно раненый зверёк и верная собака, а это вызывает желание защитить его.