За столом воцарилась тишина — спутники принцессы не знали, стоит ли хоть как-то комментировать её слова.

— Возможно, будет лучше, если я повидаюсь с радихом Мираном. И чем раньше, тем лучше.

— Ты же сказала, что можно о нём не беспокоится, — озадаченно сказал Лем.

— И до сих пор так думаю, но он из высшей аристократии Нандиру, кто знает — может, он сможет стать сильным союзником в будущем.

— Я даже не подумал об этом, — сокрушённо пробормотал Рабден, — ведь вся высшая аристократия Нандиру имеет на конце имени «ан».

Лея кивнула.

— В этом действительно есть резон… — начал говорить принц, но внезапно замолчал. — Но почему тогда «Железной лее» ничего не известно о роде Миран?

— Вполне возможно, что они просто не рассматривались как возможные враги или соратники, — Карт задумчиво погладил свою бороду. — Среди них никогда не было людей, вовлечённых в политику, а свой титул они получили за достижения в науке. Честно говоря, если мне не изменяет память, до Итаира больших имён у них не появлялось последние сто лет. Да и в столице они не бывают. Живут в своём поместье и не выезжают в люди.

— Затворники без амбиций в политике?

— Да. Думаю, Итаир единственный из их семьи, кто чем-либо выделился за последние сто лет. Возможно, к ним и приходила «Железная лея», но ей, скорее всего, отказали. И, скорее всего, это было ещё до вашего вступления в неё.

— Наверное, вы правы. Я не занимался вербовкой в Нандиру и могу просто не знать, но самое интересное в том, что я как принц Артии не знаю ничего о нём, кроме того, что он спроектировал новое крыло в Эфе.

— Но есть ли тогда смысл пытаться привлечь его сейчас? — спросил Кортик.

— Я не собираюсь привлекать его в качестве повстанца, а лишь как союзника Верховной.

— Я… понимаю.

— Всё, я побежал, — прервал их разговор Лем. — Посуду я за собой вымыл.

— Удачи! — крикнула в спину врачу Ивона.

Молодой человек оглянулся и тепло улыбнулся девушке.

Остальные подхватили за ней, и Лем поблагодарил их.

— Я тоже буду работать в больнице, — робко сказала Ивона. — В Роке сейчас мало чтецов, и они обрадовались, что я могу помочь с восстановлением больных после операций.

— Я очень рада за всех вас, но предпочла бы, чтобы прежде, чем соглашаться на это, вы посоветовались со мной.

— Простите, Верховная, — написала Аран.

— Простите, — эхом повторила её подруга.

— У вас есть месяц, но что произойдёт, если нам придётся сняться внезапно? — не стала принимать извинения Иона.

— Мы объяснили, что есть вероятность того, что мы будем вынуждены уйти раньше.

— Хорошо, что вы подумали хотя бы об этом. Но вы, кажется, не понимаете ту ответственность, которая есть у любого, кто помогает другим. В случае с Лемом и его помощью в операциях всё вполне однозначно и, если будет такая необходимость, я согласна задержаться ненадолго. Совсем другое — вы. Особенно это касается Аран. Вы будете здесь всего лишь месяц — это помощь мимолётная, но привязывающая к вам. Польза будет мала, если вы будете учить их как обычно. На нанди разговаривают по всему миру, но он довольно сложен. Один месяц — капля в море. И оттого для начинающих это будет просто интересным опытом. С другой стороны, более сильным классам разговор на нанди может помочь. Какие классы вам дали?

— Начальные, Верховная.

— Попробуйте уговорить их дать вам старших учеников. Предполагаю, что вы никогда ещё до этого не учили маленьких детей?

— Не доводилось. В Альхейр принимают с четырнадцати, но основная часть учеников старше семнадцати.

— За время странствий мне приходилось работать учителем в школе. Маленькие дети словно восковая табличка, в которую записываются знания, а на следующий день стираются. Их интересуют игры и общение, а не учёба. Естественно, есть среди них и те, кто любит учиться, но для большинства учёба — это лишь обязанность. К тому же в возрасте семи-восьми лет дети учатся говорить на своём языке, выполнять привычные для взрослых задания, и потому восковая табличка не стирается лишь тогда, когда им интересно или когда им приходится повторять одно и то же по нескольку раз в неделю. Один ученик из моего класса забыл цифры за время сбора урожая. Всего лишь три недели, а знаний просто не стало. Часто меняющиеся учителя тоже не могут пойти на пользу.

— Спасибо за совет. Я поговорю с директором больничной школы.

— В школе учатся больные дети или дети тех, кто работает в больнице?

— Дети работников.

— Тогда тем более. Если бы там учились дети, которые лежат в больнице, вы бы по крайней мере скрасили им досуг. Красивые буквы, появляющиеся из ниоткуда. Особенно если бы вы сделали их разноцветными. Начальным классам будет сложно вас понимать ещё и потому, что многие из них не умеют читать.

— Именно об этом я и хотела с вами поговорить, Верховная. Вы сказали, что можете вернуть мне одну из способностей. Я бы хотела вернуть свой голос.

— Вы уверены?

— Я люблю учить людей, а без голоса это намного сложнее, нежели без зрения. Если у меня будет возможность говорить, я смогу обучать и слепых, и глухих, и немых, но если её не будет, то слепым ученикам преподавать я не смогу.

— Понимаю вас. Но вы должны знать, что голос в начале будет слаб, так как связки не восстановятся за один день.

— Я понимаю.

— Завтра утром я верну ваш голос. Подумайте об этом ещё раз.

— Спасибо. Я подумаю.

Иона устало кивнула.

— Кто-либо ещё устроился на работу?

— На нас даже не смотри, нам бы со стражей разобраться, — шутливо возмутился Кортик.

— Я ни к кому не ходил и не просился на работу. Но, если хочешь, я могу и пойти попроситься, — усмехнулся Карт.

— У меня тоже не было никаких внезапных предложений, Верховная. И если бы были, то я в первую очередь посоветовался бы с Вами, — отметил Рабден, неодобрительно посмотрев на Аран и Ивону.

Лея вздохнула и серьёзно сказала, обращаясь к подругам:

— В этот раз я прощаю вас с Лемом, но помните — вы пошли со мной, не я пошла с вами. Главное в нашем путешествии — борьба со скверной. Если вы хотите заниматься чем-либо другим, то должны быть готовы к тому, что я уйду без вас. Вы — члены моей группы, а значит, должны советоваться со мной по поводу подобных решений, как и сказал радих. Вы этого не сделали. И не подумали об этом. У Лема и меня слишком близкие отношения, чтобы он мог воспринимать меня как лидера отряда, поэтому я понимаю, почему он не пришёл сначала ко мне, прежде чем принять предложение о работе, но вы — другое дело. Я хочу донести это до вас ещё раз. Мы идём ради конкретной цели. Мы не идём ради того, чтобы просто идти куда-то. Это не увеселительная прогулка. Поэтому в следующий раз, когда вы решите, что можете принимать решения, которые влияют на группу, я исключу вас из неё. Даже вас, Ивона.

Голос Верховной был тих и слаб, усталость давала о себе знать, и оттого контраст между строгостью слов и отсутствием силы в голосе заставил женщин притихнуть.

— Давайте поедим, а то уже всё остыло, — с тяжёлым вздохом сказала Верховная.

После ужина, когда принцесса и мар вернулись в комнату, Иона с тревогой в голосе пробормотала:

— Не уверена, что это хорошая идея…

— Что, госпожа?

— Работа в больнице.

— Почему вы так думаете?

— Мне не хотелось бы, чтобы мы разделялись. Никогда не знаешь, что случится, и мне не хотелось бы, чтобы их пришлось искать по всему городу.

— Но Вы дали разрешение Карику.

— Дала.

— В чём же разница?

— Карик будет находится в мастерской на центральной площади, через которую нам в любом случае придётся пройти. Ивона будет оставлять бельчонка дома, но никто из нас не сможет взять его на руки, поэтому ей нужно будет вернуться за ним. Либо оставить здесь. Это маленькая деталь, но так как зверёк важен для Ивоны, то он важен и для меня. Возможно, он поможет ей перенести давление скверны в будущем, — Лея вздохнула. — Мне не нравится, что все будут в разных углах и их придётся искать…