– Ой-ой, не надо меня убивать, пожалуйста, – перед ним стояла незнакомая девушка, тоненькая, бледная, совсем ребенок, с короткой стрижкой, в сером костюме. Видимо, первокурсница. – Можно с тобой позавтракать?

Мурасаки вздохнул.

– Я в целом ничего не имею против завтрака в компании милых девушек, но сегодня мне нужно немного одиночества, – Мурасаки постарался, чтобы его голос звучал как можно более ровно – ни раздражения, ни дружелюбия, ничего.

– Я буду молчать, – пообещала девушка и села напротив него.

Свое обещание она держала ровно минуту.

– Столько углеводов. Это не очень полезно. На завтрак лучше увеличить количество белков…

Мурасаки проглотил все, что хотел сказать в ответ, и продолжал есть, рассматривая девушку. Серые большие глаза. Нос с горбинкой. Веснушки на переносице. Четко очерченные губы ровного розового цвета. Наверное, она считается красивой. Мурасаки понял, что не может оценить ее внешность. Перед глазами все еще стояли голодные взгляды однокурсниц. Девушек, которых он считал почти друзьями.

– Я серьезно, – сказала девушка. – Я хорошо разбираюсь в диетологии.

– И как же тебя зовут, мой личный диетолог? – устало спросил Мурасаки.

– Фиеста.

– Отлично, Фиеста. Сколько я тебе должен за консультацию?

Девушка растерянно моргнула и опустила глаза. И пока она что-то там себе думала, Мурасаки высыпал орехи в творожные шарики и продолжил завтракать. Когда он дошел до булочки и стакана воды, девушка снова заговорила:

– Холодная вода стимулирует перистальтику.

Мурасаки закатил глаза.

– Я думал, на сегодня консультация закончена.

– Ты быстро проголодаешься, – тихо сказала девушка. – Я просто хочу позаботиться о тебе.

Мурасаки прикусил губу. Позаботиться. Почему когда о нем заботилась Сигма, у него это не вызывало такого отторжения?

– Хочешь совет? – спросил Мурасаки.

Девушка кивнула.

– Заботься в первую очередь о себе. Это самая лучшая забота об окружающих из всех возможных вариантов.

– Я так не думаю, – ответила Фиеста.

Мурасаки одним глотком допил воду и поднялся.

– Приятного аппетита, Фиеста. Хорошего дня.

Она робко улыбнулась, но Мурасаки уже шагал прочь. По пути к выходу он чуть ли не швырнул поднос на стойку, но в последний момент спохватился и сдержал себя. И только на крыльце он понял, что тяжело дышит, как после быстрого бега. Только причиной был не бег, а ярость. Чистая, кипящая, обжигающая ярость. Жаль, что прямо сейчас не надо взорвать какую-нибудь планету или звезду. Он бы смог. Мурасаки закрыл глаза и заставил себя сделать глубокий вздох, задержать воздух и медленно выдохнуть. Почему им всем так хочется заботиться о нем? Давать советы? Рассказывать, что и как есть? Эта Фиеста видит его первый раз в жизни и уже считает, что имеет право рассказывать ему про его перистальтику? Почему, почему они не могут жить своей жизнью?

После третьего вдоха стало легче, и Мурасаки осторожно спустился с крыльца. Ярость никуда не ушла, но больше не обжигала. По крайней мере теперь, если он случайно пнет какой-нибудь камешек, тот не превратится в оружие массового разрушения.

Хотя дело, конечно же, не в заботе, думал Мурасаки. Сигма тоже заботилась о нем, с самого начала, даже когда искренне считала придурком. Чоки с Растом тоже заботились. Если подумать, даже Кошмариция заботилась о нем. Во всяком случае, когда вытаскивала его из симуляции. Но никто из них не говорил «я забочусь о тебе». Может быть, в этом дело? Мурасаки вздохнул. Нет, конечно же. И даже не в том, что одни хотят что-то получить взамен заботы, а другие – нет. Констанция точно от него что-то хочет. А что может хотеть от него Фиеста? Просто немного поболтать, улыбнуться, познакомиться. Им всем одиноко на первом курсе, они ищут общения. Мурасаки вздохнул. И правда, когда он успел стать таким озлобленным и угрюмым?

Чоки действительно занял ему место в лекционной аудитории, хотя это было не более, чем знаком вежливости. Аудитория могла вместить три их курса и все равно были бы свободные места. Но не садиться же отдельно после того, как Чоки ему помахал рукой… И не только после этого.

– Кстати, – спросил Мурасаки, – а что у вас спросили наши прекрасные сокурсницы, что вы так разозлились? Не успел подслушать начало разговора.

Чоки закатил глаза.

– Они спросили, что с тобой, – мрачно ответил Раст. – И как мы посмели ночевать у тебя?

– А как они узнали? Что вы ночевали у меня?

Чоки пожал плечами.

– Они за тобой следят круглые сутки. Где ты, с кем ты. Можно подумать, ты не знал.

– Я не знал, – сказал Мурасаки. Он хотел сказать, что и не догадывался, но вспомнил, как они с Сигмой, словно случайно постоянно сталкивались с однокурсницами. Вот же придурок, как он мог не замечать очевидных вещей?!

А потом ему написала Констанция, что ждет его после занятий, и Мурасаки понял, что уже способен переживать о том, зачем он ей понадобился и чего она от него хочет на этот раз.

На первый взгляд казалось, что Констанция не хочет ничего. Но Мурасаки слишком хорошо знал, что чему-чему, а выражению лица Констанции доверять точно не стоит. Впрочем, как и всей Констанции целиком.

– Я подумываю отправить тебя на диспансеризацию, – сообщила она Мурасаки, заполняя какую-то таблицу на своем планшете. Разумеется, она предусмотрительно положила его на столе так, чтобы Мурасаки мог видеть только часть экрана. – Мне кажется, твое ментальное состояние оставляет желать лучшего.

– Вам кажется, – не удержался Мурасаки.

– Вот как? – Констанция подняла брови и внимательно осмотрела Мурасаки, будто была продавцом-консультантом и на глаз прикидывала, какой размер одежды он носит. – И как же ты провел вчерашний вечер?

– Прекрасно, – ответил Мурасаки. – Ко мне заходили парни с курса, мы долго болтали.

– О чем?

– О разном, – Мурасаки улыбнулся, – о том, о чем обычно говорят парни. Вы не хотите это знать, Констанция Мауриция.

Во взгляде Констанции появился интерес.

– А с девушками ты больше не общаешься?

– Ну что вы, – с воодушевлением возразил Мурасаки, – еще как общаюсь!

– У меня другая информация.

– Если информацию вам поставляла Марина или Лал, то им просто не понравилось, что я завтракал с одной первокурсницей, – Мурасаки постарался улыбнуться как можно искреннее.

Констанция хмыкнула.

– То есть ты хочешь сказать, что твое психическое состояние в полном порядке?

Мурасаки кивнул.

– Что ж, в таком случае у тебя нет никаких причин откладывать работу над курсовым проектом, – Констанция снова посмотрела в глаза Мурасаки. – Твоим руководителем решил выступить сам декан. Он не всегда бывает на месте, так что он попросил передать тебе план работ и даты контрольных точек.

Она развернула планшет, чтобы Мурасаки увидел таблицу полностью. Мурасаки послушно посмотрел на клеточки, видимо, означавшие дни недели, с трудом понимая, что именно они означают и чего от него хочет Констанция.

– На следующей неделе у тебя первая контрольная точка. Письменный отчет. Перешлешь его мне, – сказала Констанция со вздохом. – Я передам декану. План уже у тебя в личном кабинете.

– Я могу идти? – спросил Мурасаки.

– Можешь, – кивнула Констанция, – надеюсь, ты не переоценил свои силы, а твоя первокурсница не будет слишком сильно отвлекать тебя от занятий.

– Она не моя! – резко ответил Мурасаки.

Констанция довольно улыбнулась.

– Конечно.

На краю фонтана сидела девушка, невозможно похожая на Сигму. Мурасаки тряхнул головой, прогоняя видение. Сходство пропало, девушка осталась. Та самая беловолосая советчица из столовой! Фиеста-диетолог. Мурасаки ускорил шаг – с ней ему разговаривать сейчас совсем не хотелось. Но проходя мимо нее, Мурасаки услышал всхлип и остановился. Медленно повернул голову.