– Да катись ты по своим делам, Мурасаки, – сказала Сигма и отключила связь.

После завтрака план на день родился сам собой: библиотека в учебном корпусе, обед, интерактивные тренажеры в учебной аудитории, только надо выбрать аудиторию поменьше, потом какой-нибудь магазин готовой еды, чтобы дома всегда было что поесть, пусть даже не очень вкусное. Ужин в студенческом центре. И если не будет дождя, подумала Сигма, схожу погуляю по стене. Какое счастье, что Мурасаки занят и нет ни малейшего риска его встретить. На всякий случай Сигма обновила список контактов, но активных по-прежнему оставалось только два. Неужели из всего курса только она одна завалила один предмет, а остальные сдали все так прекрасно, что получили лишний месяц каникул?

Странные порядки Академии распространялись не только на обсуждение оценок. Общение тоже регламентировалось. После окончания сессия Констанция Мауриция раз сто повторила про ограничения в общении во время каникул и сразу после них. Не ездить друг к другу в гости. Не обмениваться письмами. При случайных встречах можно поздороваться, но никаких совместных вечеринок.

Почти такое же предупреждение Сигма получила, едва вошла в ворота студенческого городка пару дней назад. «Пока контакт не станет активным в вашем списке контактов, общаться с ним нежелательно. При личной встрече допустимо поздороваться и обменяться эмоциями, мнением о погоде и других несущественных вещах, недопустимо проводить длительное время вместе, обсуждать оценки, успеваемость, программу обучения…» Перечень прилагался, но Сигма его не стала даже читать. Она думала, что контакты обновятся за день или два, а уж столько она потерпит без общения. Но, кажется, все было несколько иначе.

Констанция с Бертраном так долго читали меню, что свечи, зажженные когда они только сели за столик, почти догорели. Впрочем, какой в них толк летним вечером? Ни романтики, ни уюта, ни света. Констанция легко дохнула в их сторону, и они погасли. Бертран качнул головой, останавливая заторопившегося в их сторону официанта с новенькими свечами.

– Ты так и не скажешь, что мы празднуем? – спросил Бертран.

Констанция Мауриция улыбнулась.

– С чего ты взял, что мы что-то празднуем?

– Это же ты предложила мне провести этот вечер вдвоем, – он чуть нахмурился, вспоминая ее слова. – Отметить этот прекрасный теплый день, пока кураторские хлопоты не захлестнули нас с головой. Так ты сказала.

Констанция Мауриция молча пригубила вино. Бертран со вздохом взял свой бокал. Вечера с этой женщиной всегда были тяжелым испытанием. Впрочем, как с любой необычной женщиной. Но будь Констанция обычной женщиной, вряд ли у нее был бы хоть один шанс. Хотя… он посмотрел на нее поверх бокала. Наверное, в их отношениях шансы должен высчитывать он, а не она. По крайней мере, Констанция вела себя именно так.

– Что ж, – Бертран пожал плечами, – мы можем молчать, если тебе этого хочется.

– О нет, – живо возразила Констанция. – Я просто жду, когда ты спросишь.

– Спрошу что?

– Зачем я это сделала.

– Сделала что?

Констанция улыбнулась ему как маленькому ребенку.

– Не отдала им своих студентов, как положено, другим кураторам. Второй год не отдаю. Я же знаю, что Алия и Беата жалуются на меня всем, кого видят. А видят они сейчас тебя да Джона с Истебаном.

– Ах, это… – Бертран вздохнул. – Это ваши деструкторские дела. Меня не они не касаются.

– И ты хочешь сказать, что ты их не слушал?

– Слушал, но не вникал, – признался Бертран. – К тому же все отлично знают, что я тебе симпатизирую. Так что… – он ехидно улыбнулся, – если ты хотела узнать сплетни, то стоило позвать на ужин Истебана.

– И упустить возможность потанцевать с тобой? – улыбнулась Констанция. – Ну уж нет! К тому же… – она сделала еще один глоток вина, – Истебан не будет честен со мной.

– С тобой никто не будет честен! – Бертран посмотрел на нее в упор и добавил, – Даже я.

– Декан, – возразила Констанция Мауриция неожиданно весело. – Декан будет честен со мной.

– Если он здесь когда-нибудь появится, – пробормотал Бертран и замолчал, ожидая, пока подошедший официант расставит закуски.

– Конечно, появится, – уверенно заявила Констанция. – Куда он денется? Разберется с порталами и вернется.

– С порталами? – насторожился Бертран. – Опять кто-то пытался открывать порталы в нашем филиале?

– Не в нашем, – Констанция посмотрела сквозь Бертрана. – Но его волнуют эти попытки проникнуть к нам, похитить студентов. Декану не нравятся новые игроки. Даже сама идея новых игроков.

– А тебе? – спросил Бертран.

Констанция пожала плечами

– Кто-то всегда будет приходить и пытаться занять наше место. Это нормально. Это значит, что мы делаем что-то ценное, что у нас есть ресурсы, которых нет у других. И нам надо быть готовыми к этому. Можно убрать одних конкурентов, но успокаиваться нельзя, потому что в любой момент в другом месте могут появиться новые. А ты что скажешь?

Бертран усмехнулся.

– Откуда у нас возьмутся новые игроки, Констанция? Если я чего-то и боюсь, то возвращения старых. А конкуренты… – он пожал плечами. – У нас нет конкурентов. И не может быть. Ты же знаешь.

– А ты не боишься, что кто-нибудь из наших учеников… из наших выпускников сравняется с нами?

– Конечно, нет! Наши правила этого не допускают. Или ты?.. Постой, ты же нарушаешь правила!

Констанция посмотрела на Бертрана поверх полупустого бокала и сухо улыбнулась.

– У тебя свои методы воспитания, у меня свои.

Бертран покачал головой.

– Мне кажется, я понимаю, чем недовольны Алия и Беата.

Констанция закатила глаза.

– Они стареют. Им скучно и неинтересно возиться со студентами. А я хочу видеть, как мои Высшие набирают силу. Хочу развивать их таланты.

– Таланты? – переспросил Бернар.

– О, да, у них есть таланты, у каждого свои. Какой смысл делать всех одинаковыми, если можно сделать всех разными? Чтобы потом каждый из них занимался тем, что у него получается лучше всего.

– И как успехи? – Бертран отставил свой бокал и серьезно посмотрел на собеседницу. – Подожди, дай угадаю. Успехи превзошли твои самые смелые ожидания. Поэтому ты вызвала только одного студента со второго курса? Остальные настолько хороши?

– Велик соблазн ответить тебе «да». Но нет. Мои остальные не настолько хороши. Просто для этого одного, вернее, одной, у меня появилось задание. Но ты не переживай. К официальному началу семестра все мои жеребятки будут стоять в стойлах. Каждый с индивидуальным планом занятий.

– По-моему, ты создаешь индивидуалистов, – грустно сказал Бертран.

– Я называю это иначе, – улыбнулась Констанция. – Не индивидуализм, а умение рассчитывать свои силы. Полностью нести ответственность за свои поступки. Не ждать, что тебе в трудной ситуации кто-то поможет. Потому что ты же понимаешь, Бертран, – сказала она почти с нежностью, – что в тех условиях, где будут работать мои выпускники, никто не сможет прийти им на помощь. Иначе они были бы не нужны.

– Ты слишком жестока.

– Я на своем месте, – возразила она. – Ты ведь не думаешь, что деструктора можно вырастить теплом и лаской?

Бертран пожал плечами.

– Я не думаю, как растить деструкторов, Конни. Но конструкторы прекрасно прогрессируют по схеме, которую мы уже отработали много лет назад. Думаю, и деструкторы тоже. Не понимаю, зачем что-то менять?

Констанция Мауриция вздохнула.

– Потому что мир не стоит на месте. Впрочем… – она отставила давно опустевший бокал, – ты прав, воспитание деструкторов тебя не касается. Пойдем потанцуем? В чем-чем, а в этом тебя точно не превзойдет ни один выпускник. Никогда!

Бертран встал из-за стола, подошел к Констанции и галантно протянул ей руку.

– Может быть, на этот раз мы не ограничимся одним танцем? – спросил он Констанцию, когда отзвучали последние ноты вальса.