Сигма вывела на экран список проблемных тем. По геометрии и правда оставалась всего одна.

– Звучит разумно. А когда у нас выходные?

– Завтра. Просыпайся давай.

Он вернулся на свое место – на этот раз оно было совсем в другом углу библиотеки, а Сигма наконец, сделала первый глоток кофе. Кружка была не одноразовой, и это было странно. И кофе был много лучше тех, что можно было купить в студгородке.

«Откуда кофе? – написала Сигма. – Он прекрасен».

«Сам сварил. И кружка моя, не забудь вернуть».

«Сначала верни мне мою жилетку».

«Заходи в любое время дня и ночи, – написал Мурасаки. – Дней через десять».

Сигму окатило холодной волной. Дней через десять? Это что же, ей до экзамена осталось всего десять дней? Вот почему Мурасаки предложил ей пересдать тест! Как хорошо, что хотя бы он следит за временем.

Из библиотеки Сигма уходила самой последней, когда верхний свет стал постепенно тускнеть. В столовой еще оставалась еда, но к счастью, уже не было никого из студентов. Сигма с наслаждением представляла, как вернется домой и свалится спать. И будет спать, пока не выспится, раз завтра выходной и библиотека официально закрыта.

Но сразу домой попасть не удалось. На ступеньках коттеджа сидел Мурасаки. Увидев Сигму, он не поднялся, а просто немного подвинулся – то ли приглашая сесть рядом с собой, то ли освобождая место

– Привет, – вздохнула Сигма, покопалась в рюкзаке и достала термокружку. – Держи. Спасибо за кофе.

– Сигма, – с улыбкой сказал Мурасаки, – ты что, думаешь, я пришел забрать кружку?

Сигма пожала плечами, но кружку не убрала. Мурасаки забрал кружку и положил на колени. Сигма вздохнула. Отлично, значит, уходить он не собирается. Ну что ж, она тоже не собирается звать его домой. Не сегодня. После секундного колебания она села на ступеньку рядом с ним. Они смотрели на дорожку между коттеджами, на светящиеся окна в доме напротив, и за ним. Сумерки быстро сгущались, превращаясь в темный непрозрачный кисель.

– Я соскучился, – вдруг тихо сказал Мурасаки.

У Сигмы перехватило горло от внезапного приступа тоски и нежности.

– И я, – призналась Сигма. – Мне очень тебя не хватает.

Мурасаки кивнул.

– Что интересного тебе рассказали девочки? – спросила Сигма, с трудом сдерживая зевок. – У вас кого-нибудь отчислили?

– У нас нет, но… – Мурасаки вздохнул. – Но со второго курса почти никого не осталось.

– Неправда! – От возмущения Сигма даже проснулась. – У меня все контакты активные. Кроме Ипса, мы все на месте.

– Я ошибся. С прошлогоднего второго. С нынешнего третьего. Те, которые числа.

Сигма кивнула. Она и правда видела меньше знакомых лиц, но не придала этому значения. Вон, Мурасаки она целый год не замечала, его лицо тоже ей показалось незнакомым.

– Ты их тоже никого не помнишь? – улыбнулся Мурасаки.

– Нет, почему, помню. Семь. И Пять. И Два. Единица у них была такая безумная. Мне кажется, какой бы нелепый слух о ней ни пустили, все могло бы быть правдой. Тройка все время путал аудитории. Часто к нам на лекции заваливался, посидит минут десять, а потом такой – ой, кажется, я это уже проходил в прошлом году.

– Вот они как раз и остались, Тройка и Единица. Хотя по слухам вроде бы все вернулись с каникул. Но их всех отправляли на карантин в учебный корпус, и уже оттуда после проверки выпускали. Наверное, всех проверили, раз учебку открывают.

Сигма поежилась.

– Жутко, наверно, остаться вдвоем на курсе. Слишком много внимания от преподавателей. Или, наоборот. Не хотела бы я так учиться шесть лет.

– А они и не будут так учиться, их отправят в другой филиал Академии.

– Что? Другой филиал? У Академии есть какой-то филиал? Никогда не слышала!

Мурасаки засмеялся.

– Да ты и обо мне ничего не слышала, хотя я на соседней улице живу.

Сигма покосилась на Мурасаки. Его что, в самом деле задевает, что она его не замечала? Смешно, честное слово. Жаль, что из-за темноты не рассмотреть выражения на его лице – только белки глаз и профиль, чуть светлее, чем темнота вокруг.

– Так что там с филиалом Академии? Он где вообще находится?

– Насколько я понял, формально – это как раз мы – филиал Академии. Та Академия была первой. Но поскольку программа в обоих одинаковая, и принцип обучения, и уровень выпускников, и все остальное, то чтобы никому не было обидно, а главное, чтобы никто не считал себя лучше и выше других, решено было считать Академию единой, а оба заведения назвать филиалами. Кажется, первым и вторым. Хотя это, конечно, очень смешно.

– И где же находится другой филиал?

– Как следует из названия, на другом конце Вселенной, – усмехнулся Мурасаки. – Условно на другом, конечно. Никаких координат и названий я не знаю. Но сообщение между нами есть. У нас даже преподаватели и кураторы периодически меняются. И к нам присылали их студентов доучиваться, когда я на первом курсе был.

– Понятно, – сказала Сигма. – Мир снова оказался сложнее, чем я себе вообразила. Когда уже это закончится?

– Наверное, когда ты выпустишься из Академии.

– Если меня не отчислят.

– Сигма-а-а-а, – протянул Мурасаки. – Сколько можно? Конечно, тебя не отчислят.

– Конечно, меня отчислят, если я завалю математику, – Сигма не выдержала и с трудом сдержала зевок. – Я устала с тобой об этом спорить. И тебя отчислят, если ты не сдашь свою практику коммуникаций. Так что давай ты будешь хорошим мальчиком и пойдешь домой, а? – она повернулась и посмотрела на парня.

– Я устал быть хорошим мальчиком, Сигма, – с тоской сказал Мурасаки. – Я знаю, что надо держать себя в руках и все такое. В конце концов, было бы глупо учиться три года, чтобы потом вылететь. – Он прикусил губу.

– Да, глупо. Но ты же умный мальчик.

– Не настолько, как ты думаешь.

– Если ты не заметил, я считаю тебя полным придурком, – засмеялась Сигма и потрепала Мурасаки по волосам. Они были жесткими и густыми, и почему-то теплыми, будто нагретыми солнцем.

Мурасаки с шумом выдохнул воздух и закрыл глаза. Сигме ужасно хотелось обнять его, или снова взъерошить волосы, казалось, все мышцы до самых кончиков пальцев ныли от желания прикоснуться к Мурасаки, ощутить его тепло, его дыхание, стук сердца. Прижаться к нему, обнять и не разжимать рук.

Сигма рывком поднялась на ноги.

– Иди домой, Мурасаки. Пожалуйста.

– Давай сначала ты. Мне тогда будет легче уйти.

Сигма зашла в дом, захлопнула за собой дверь и прижалась ухом к двери. Через пару секунд она и правда услышала, как Мурасаки встает, как падает кружка на ступеньки и Мурасаки раздраженно что-то говорит, а потом уходит. Когда его шаги стихли, Сигма вытерла слезы. Все-таки, все-таки это ужасно – то, что она сделала. Даже если она сдаст свой экзамен – получается, что Мурасаки свой провалит. Ведь она в него влюбилась, а этого делать было ну никак нельзя. И ведь она даже не знает, в какой момент это случилось. Когда они снимали котенка? Когда Мурасаки ходил ей за водой и тапочками? Когда они сидели на стене и смотрели на небо? Когда она сделала эту ошибку? И главное, что теперь делать дальше? Они не могут не видеться, но и видеться – тоже невозможно.

Хорошо просыпаться не от будильника, не от необходимости, а просто так, потому что сон сделал свое дело и больше не нужен. Сигма потянулась и открыла глаза. Посмотрела в окно, не поднимаясь. День. Может быть, даже полдень. Браслет пусть себе мигает, сколько ему вздумается, сначала душ, завтрак и кофе, а потом – весь остальной мир. И все остальные вопросы. Например, что делать с Мурасаки. То есть нет, не с ним, конечно, а с тем, что между ними происходит. И посмотреть, что осталось выучить в теории вероятностей. И выучить.

Только за второй кружкой кофе Сигма вынырнула из своего отрешенно радостного состояния и открыла сообщения. Из учебной части – напоминание обновить профиль до начала занятий. Ладно, сдам экзамен и обновлю, решила Сигма. Ро спрашивал, где она покупает себе обувь, потому что Бета хочет такие же спортивные тапочки, как у нее. Сигма фыркнула и написала, что не помнит. Не писать же, в самом деле, что тапочки ей покупал Мурасаки.