Ответить Сигма не успела.

– Кого я вижу-у-у, – пропел тонкий девичий голосок. – Девочки, смотрите, кто здесь!

Сигма дернулась. Такой вечно задорный юный голос мог принадлежать только одному человеку – Альфе. Собственно, ей он и принадлежал. Она шагала к ним в сопровождении как ни странно тощей высокой блеклой Вайолет и до странности на нее похожей, хоть и не тощей, и не высокой девицы в желтом. Все трое смотрели на Мурасаки и, кажется, в упор не замечали Сигму. Она быстро отключила экран планшета.

– Ой, девочки! – Мурасаки расплылся в улыбке. Сигма закатила глаза. – Вайолет! Бли! Аля!

Аля? Вот это новости! То есть Альфа для друзей Аля. Сигма рассмеялась. И тогда они посмотрели на нее.

– Сигма? – спросила Альфа куда менее жизнерадостно.

Мурасаки похлопал по пледу, как будто ужасно рад их видеть. Хотя почему как будто? Может быть, он и в самом деле рад? Она же понятия не имеет, какие у него отношения с однокурсницами… и с Алей.

– Садитесь, если не торопитесь.

Вайолет подобрала свои длинные юбки и почти упала, заняв половину пледа. Девица в желтом льняном сарафане с белыми кружевами, – видимо, Бли, решила Сигма, – попыталась грациозно усесться, но получилось неуклюже. И только Альфа присела с ловкостью чирлидерши. Все трое с обожанием уставились на Мурасаки.

Мурасаки вполне искренне улыбался девушкам, но когда Сигма встретилась с ним взглядом, он на мгновенье погрустнел, будто сказал ей «вот видишь?» и тут же снова разулыбался.

– Чем занимаетесь, девочки? – весело спросил Мурасаки. – У нас с Сигмой оказался один куратор. Она решила не напрягаться и дала нам один проект на двоих.

– О, – сказала Альфа, метнув на Сигму угрожающий взгляд. – Завидую.

– Вот везе-е-ет же некоторым, – протянула Бли, наматывая на палец локон желтых, как солома на солнце, волос. – Ни за что ни про что. Такие подарки судьбы.

– А мы просто гуляем, пока солнце и учебный корпус закрыт, – вмешалась Вайолет и тоже посмотрела на Сигму. – Может, ты к нам присоединишься, Мурасаки?

Мурасаки скроил серьезную мину. И стал еще более очаровательным.

– Нет, Вайолет, я не могу. Я бы очень хотел, но нет. Мы с Сигмой и так выбиваемся из графика. Учебный корпус еще так некстати закрыт, библиотека студенческого центра переполнена, а куратор каждый день нас проверяет.

– Ка-а-ак интересно, – пропела Бли, глядя на Сигму. – Наверно, хорошо делать проект вдвоем со старшекурсником, да? Нам вот так не везло, когда мы были на первом курсе.

Сигма поняла, что закипает. Хорошо, да? Да тебе в кошмарах такое не приснится, старшекурсница!

– Ой, Бли, с Мурасаки просто обалденно работать, ты даже не представляешь, – голосом сердечной подружки заговорила Сигма. – Он такой внимательный. Исправляет все мои ошибки. Защищает меня перед куратором. Мы в таких интересных местах бываем! Такие вещи приходится делать необычные! А еще он так умеет мотивировать… – Сигма закатила глаза. – Честно говоря, девочки, не знаю, как я буду дальше жить, когда наш проект закончится. Это такой кайф… Засиживаться до ночи на диване, пить вместе кофе по утрам…

– Уж как-нибудь выживешь! – прошипела Бли, вскакивая на ноги. – Не сомневайся. Я, думаю, нам пора, да, девочки?

Вайолет и Альфа поднялись одновременно с ней.

– Пока, – сухо сказала Альфа, испепеляя Сигму взглядом, – увидимся.

– Пока, – сказал Мурасаки и помахал им рукой. – Хорошей прогулки.

Девушки отошли на пару шагов, и парень без сил рухнул лицом в плед, больше не в силах сдерживать хохот.

– О-о-ой, – выдохнул, наконец, Мурасаки и перевернулся на спину. – Сигма, я чуть не умер от смеха.

– Разве я сказала неправду? Хоть слово неправды? – уточнила Сигма.

Мурасаки снова захохотал.

– Идиот, – проворчала Сигма. – Опекун на мою голову. Девочек иди своих опекай. У меня тут равносторонний куб, мне не до тебя.

– Завидую кубу, – он сел, посерьезнел, придвинулся к Сигме. – Как хорошо, что кому-то не до меня. Ты не представляешь, как это утомительно, когда на тебя все постоянно смотрят.

– Я думала, тебе нравится.

– Я тоже так думал. Но теперь попробовал по-другому. И так мне нравится больше, – он пожал плечами. – Давай вернемся к нашим кубам и всему такому.

Сигма кивнула и включила экран планшета. Она смотрела на куб, но ее мысли были далеко. Мурасаки, который все еще валялся на пледе, похлопал ее по руке.

– О чем ты задумалась?

– Если честно, я думаю, когда все закончится, они меня подкараулят в темном углу и побьют. Я бы на их месте точно побила.

– А почему ты думаешь, что все должно закончиться? – спросил Мурасаки.

Сигма растерянно смотрела на него.

– Как почему? Ну, я же в итоге пойду на свой экзамен, и сдам его или не сдам.

– И ты думаешь, после экзамена наше общение закончится?

Сигма кивнула. Мурасаки сел напротив нее и посмотрел в глаза. Вид у него был убитый.

– Ты серьезно?

– А почему, – спросила Сигма, – тебя это так задевает? Если я сдам, у тебя начнется своя учеба, у меня своя. Если не сдам, тем более. Я отправлюсь к себе домой. Ты – к себе.

Мурасаки почесал затылок. Улыбнулся.

– Да. Ты права. В самом деле. Но мы же живем рядом.

– Ага, – сказала Сигма, – что-то в прошлом году ни разу не встретились. Даже на стене, хотя вроде бы оба туда ходим.

– Мы можем иногда встречаться вечерами и рассказывать о своей жизни. Разве тебе не интересно, как я буду справляться с зависимостью от покера и другими проблемами?

– Нет, – отрезала Сигма. – Мне не нужны твои проблемы.

– У-у-у, я всегда знал, что второкурсницы – самые жестокие девушки.

– Ничего, у тебя полно четверокурсниц. И третьекурсниц. И второкурсниц. И вообще, – разозлилась Сигма, – ты что сейчас делаешь? Мне нельзя в тебя влюбляться, а ты строишь из себя несчастного котенка, которого надо пожалеть. Зачем ты это делаешь? Хочешь завалить свой курс? Ты бы еще в лоб спросил, как я к тебе отношусь!

Мурасаки захлопал в ладоши и засмеялся.

– Отличная отповедь! И как ты ко мне относишься? – спросил он сквозь смех.

– Я тебя ненавижу, – Сигма сделала вид, что собирается ударить Мурасаки планшетом, и парень с хохотом снова повалился на плед. – Ты только и делаешь, что мешаешь мне учиться!

Жара продержалась всего день, а потом зарядил дождь. Не просто дождь, а с ледяным ветром, постоянно меняющим направление. От такого не спасали ни зонты, ни непроницаемые дождевики. Как будто специально, чтобы студенты не разбредались по всему городу.

Библиотека в студенческом центре была заполнена до предела. И конференц-зал. И звукоизолированные капсулы для индивидуальных занятий. Сигме с Мурасаки даже не всегда удавалось найти места рядом, хотя Сигму это не очень расстраивало. Нормально разговаривать все равно не получилось бы. Здесь даже шепот отзывался эхом со всех сторон. Поэтому Сигма пересылала Мурасаки решения своих задач, получала в ответ разбор, если задача была решена неверно или нерационально, или похвалу, если ответ и способ решения Мурасаки устраивали. Впрочем, такое случилось всего раз или два. Настроение Сигмы портилось с каждым днем сильнее и сильнее. Но сразу после того, как на браслете звучал таймер семи часов, Сигма собиралась и уходила – сначала в столовую, а потом к себе в коттедж. Обещала себе, что будет заниматься, но вместо этого засыпала, просыпалась ближе к полуночи, слонялась еще пару часов в попытках то ли поучиться, то ли проснуться, и засыпала до утра. Никогда еще она не уставала так сильно.

Постепенно оживал список контактов. Один за другим в нем появились однокурсники и однокурсницы. Никому из них Сигма писать не хотела. Она не могла делать вид, что ничего не случилось с Ипсом. Но рассказывать, что с ним случилось, она не могла тоже. А молчать про Ипса не получилось бы никак. Ипсилон пропал из списка неактивных контактов, его аккаунту присвоили статус «мемориальный» и переместили в соответствующую группу. Сигма нашла его, хотела посмотреть фотографии, вспомнить первый курс, но память почему-то сохранила, как он выбирается из фонтана, красный и злой. И все.