Декан оказался намного разговорчивее Констанции. Он потребовал рассказать, почему Мурасаки интересуется этими пиратскими порталами, как он хочет использовать свои знания и как он видит свою работу после того, как разберется с личной проблемой.

– Я предлагаю тебе взять другую тему, Мурасаки, – мягко сказал декан. – Более широкую. Незаконные общественные формирование. Противодействие законному мировому порядку. Пиратское использование энергетических ресурсов. Что-то в этом роде. Это даст тебе возможность не только изучить порталы, но и понимать, что ждет тебя на той стороне. Деструкторы разрушают не только материальные предметы. Разрушать устройство социума куда сложнее, разрушать грамотно, оставляя после себя не руины, а фундамент для нового общества – вот истинное мастерство. Ты же понимаешь, что если вырвать сорняк, на его месте вырастет новый, если яму оставить пустой. Возможно, вырастет что-то полезное, но если его туда не посадить, скорее всего, прорастут семена того самого сорняка, которые он насеял вокруг себя за годы жизни.

– Нет, – отрицательно покачал головой Мурасаки, – меня не интересует социум. Меня интересует технология порталов. Их природа. Их характеристики. А социумом… разбирайтесь сами.

Декан вздохнул.

– Что ж, я просто предложил. Это твой диплом, не мой. Если тебе интереснее технические аспекты…

– Да, – твердо сказал Мурасаки. – Именно технические.

Декан вздохнул. Мурасаки вздохнул в ответ. Так что в итоге они сформулировали тему проекта, которая устраивала Мурасаки. И специализацию.

– Со следующей недели ты получишь обновленную учебную программу и новые уровни допуска, – сказал декан на прощанье. – А пока постарайся отдохнуть, вчера у тебя был непростой день.

Да, улыбался Мурасаки всю обратную дорогу в студенческий городок. День был непростым, но все обошлось. А сегодня – впервые за много месяцев – день был почти хорошим. У Мурасаки снова появилось это чувство, что он все делает правильно, что он попал в поток, который несет в правильном направлении. Что бы ни говорила Констанция про потерю чувств, он чувствовал только одно – он любит Сигму. И ему отчаянно ее не хватает!

На входе в студенческий город пиликнул браслет «просьба зайти к смотрителю у восточных ворот». К счастью, именно через восточные ворота он и входил. Дежурный смотритель – немолодой полный мужчина – бросил взгляд на Мурасаки, поднялся и вынул из ячейки за стеной плотный пакет в черном защитном чехле.

– Мурасаки? Тебе посылка.

Мурасаки опешил.

– Посылка? Мне? От кого?

Смотритель пожал плечами.

– Там на обратной стороне наклейка с координатами. Вот и узнаешь, от кого.

Координаты не говорили Мурасаки ровным счетом ничего. Некоторые символы на наклейке с координатами он видел впервые, не говоря уже об их значении. Всю дорогу Мурасаки гадал, кто мог отправить ему эту посылку и зачем. За все четыре года он ни разу не получал посылок. Да и раньше, в общем, тоже.

Дома он сорвал упаковку и бросил ее в утилизатор. Под упаковкой оказался обычный пластиковый вакуумный пакет, а в нем – что-то черное. Или фиолетовое? Мурасаки открыл вакуумный клапан и как только пакет наполнился воздухом, рывком открыл его. Это был свитер. Черный. С фиолетовыми искрами откуда-то изнутри. Очень мягкий. Очень красивый. Мурасаки еще не примерял его, но уже понимал, что он ему нравится. И что он сядет на него идеально. Но кто мог послать ему такой подарок? И зачем? Мурасаки встряхнул свитер, чтобы понять, откуда берутся эти проблески фиолетового цвета, и вдруг изнутри свитера выпала открытка. Мурасаки подхватил ее на лету. Снаружи она была совсем простой – разноцветные клубки ниток с воткнутыми в них спицами. А на обратной стороне была надпись: «Верни мне мою жилетку!»

Мурасаки прикусил губу от острой боли. Это мог написать только один человек во всей Вселенной! Сигма.

Это была посылка от нее. Мурасаки понял, что задыхается от волнения. Он сел прямо на пол и уткнулся лицом в свитер. Он не пах ничем, но это было неважно. Важно было совсем другое. Сигма жива. И она помнит о нем.

– Конечно, я отдам тебе твою жилетку, – прошептал Мурасаки. – Как только тебя найду.

И вдруг он понял, что только что натворил. На упаковке был обратный адрес. Координаты Сигмы! А он выбросил их в утилизатор.

Сигма была права. Какой же он все-таки придурок!

Конец первой части.

Стена рушилась почти без звука, но комендант общежития все равно прибежал. Когда он распахнул дверь и остановился на пороге, Сигма стояла по колено в мусорной крошке, которая раньше была внутренней стеной комнаты. С углов вязкой кашей неторопливо сползали остатки бетона, обнажая самые настоящие булыжники. Неотесанные и черные. Сигма зачарованно смотрела на них.

Боул кашлянул.

– Что ты сделала, осмелюсь спросить?

Сигма обернулась на него через плечо и пожала плечами:

– Всего лишь ударила кулаком. Я думала, у вас тут защита стоит.

Боул тоже не мог отвести взгляд от черных гранитных валунов. Скрепляющий их раствор уже начал осыпаться песчинками. Еще немного – и из щелей начнет проглядывать небо. Во всяком случае, оттуда уже отчетливо потянуло сквозняком. Боул заставил себя перевести взгляд на новенькую. И взгляд коменданта отчетливо показывал, что новенькая не нравится ему все больше и больше.

– У нас, – голосом подчеркнул Боул, – здесь стояла защита!

Сигма опять пожала плечами.

– Если бы стояла, ничего этого, – она выразительно махнула рукой в сторону стены, – не случилось бы.

Девушка развернулась и, брезгливо поджав губы, выбралась из мусора. Отряхнула испачканные пылью брюки и посмотрела на Боула.

– Вы хотя бы проверяли защиту перед моим заселением? – спросила Сигма.

– Зачем? – удивился Боул. – В твоей комнате никто не жил несколько лет.

Сигма открыла рот, чтобы сказать про требование декана, но ее слова заглушил сигнал вызова с коммуникатора. Сигма снова поморщилась. Эвелина. В отличие от Констанции Эвелина предпочитала звонить. По поводу и иногда даже без. Но сейчас-то повод у нее определенно был.

– Да, Эвелина, – ответила Сигма, включив связь.

– Что произошло? У меня сработал сигнал тревоги.

– Кажется, меня поселили в комнату без нейтрализующего поля, – ответила Сигма и посмотрела на Боула. – Комендант Боул сказал, что ее не проверяли перед моим заселением. Хотя декан вам рекомендовал обновить защиту, я помню.

Боул поспешил выйти.

– Так что произошло? – повторила Эвелина, проигнорировав слова про проверку комнаты.

– Я ударила по стене кулаком. И она разрушилась. Почти целиком.

– Так, мне нужны подробности, – сказала Эвелина. – Сильно ударила или похлопала? О чем-то думала? Что чувствовала?

Сигма закрыла глаза.

– О чувствах я теперь тоже должна отчитываться?

– Разумеется. Странно, что во втором филиале не следили за вашим эмоциональным состоянием.

– Я к вам в филиал не напрашивалась, – буркнула Сигма, вытирая ладонью слезы со щек.

– Кажется, нам надо поговорить лично, Сигма, – мягко сказала Эвелина. – Зайди ко мне в кабинет.

– Когда?

– Прямо сейчас. А я пока свяжусь с комендантом, чтобы он решил вопрос с твоим жильем.

Сигма шла по темному подземному переходу в административное крыло. Тусклые точечки светильников загорались, реагируя на движение, но освещали пространство всего на несколько шагов. Дальше – стояла непроглядная тьма. Пол был вроде бы каменным, но полностью заглушал шаги, от чего Сигме казалось, что она никуда не движется.

Сигма остановилась. Прокашлялась и не услышала своего голоса. Это было странно. Она и раньше ходила по этому переходу, но никогда не замечала такой всепоглощающей тишины. Сигма глубоко вдохнула, набирая побольше воздуха в грудь, и закричала. Крик растворился в тишине.

Сигма пожала плечами. Ладно, так – значит, так. Надо запомнить этот странный эффект перехода и при случае поинтересоваться у кого-нибудь, что здесь происходит со звуком.