– Запретов нет, потому что некоторые вещи запрещать бессмысленно. Как есть обои и побелку, например.

Сигма скептически посмотрела на потолок.

– В этой побелке ничего полезного нет. Даже извести. Силикат и немного оксида титана. Все это не способен переварить мой организм. Но если бы там был кальций или, например, коллаген, я могла бы, – Сигма рассмеялась. – Да я всю комнату на предмет съедобности давно изучила, Эвелина, вы что, не понимаете?

– Понимаю. И зачем же ты пошла гулять в Закрытый сад, да еще в компании Айна и Гамаль?

– Айн сам увязался. Спросите у него, зачем он пошел с нами в Закрытый сад, – ответила Сигма. – А Гамаль позвала я.

– И зачем ты позвала Гамаль?

Сигма рассмеялась.

– Не знаю! Захотела и позвала! Иногда мне хочется поболтать с другими девочками, знаете ли. У вас такого не бывало?

– Что и как бывало в моей жизни, не имеет отношения к нашему разговору. Почему ты не позвала Гамаль поболтать в свою комнату? Не в любую из комнат студенческого центра?

– Потому что я люблю гулять, – взвилась Сигма. – А почему я люблю гулять, я не знаю.

Эвелина поморщилась.

– Перестань орать. Все равно я поговорю с Гамаль и узнаю, зачем ты ее позвала.

– Прекрасно, – кивнула Сигма. – Зачем тогда вы тратите время на меня?

– Потому что мне нужно знать, что произошло ночью в Закрытом саду. Во всех подробностях.

Сигма поморщилась. Она могла бы рассказать Эвелине. Более того, она отлично знала, что должна рассказать Эвелине. И она бы рассказала, если бы Эвелина попросила, а не вела себя как последняя стерва. Сигма с тоской подумала о Констанции. Она, конечно, далека от понятия идеальный куратор. Но по крайней мере, она четко выражала свои мысли и умела формулировать вопросы. А не вот это все – «зачем ты позвала Гамаль, почему ты не привела ее к себе в комнату?»

– Мне нужен доступ к событиям этой ночи и вечера. С момента встречи с Гамаль.

– Что вам нужно?

– Полный ментальный доступ, – объяснила Эвелина. – Ты даешь мне разрешение и я…

– Я знаю, что такое ментальный доступ. Я не дам вам разрешение, – быстро ответила Сигма. Пустить в свои мозги Эвелину? Да ни за что! Кого угодно, только не ее!

– Дашь!

– Нет, – ответила Сигма и в упор посмотрела на Эвелину. – Вам я не разрешаю никаких ментальных контактов со мной.

– Я могу взять, что мне нужно и без твоего разрешения, – тихо сказала Эвелина.

– Могли бы, взяли бы, пока я была без сознания.

Эвелина покачала головой.

– Ты же понимаешь, что я хочу узнать, Сигма?

Сигма утвердительно кивнула.

– Тебе не интересно, почему я это хочу узнать?

– Вы можете хотеть узнать это по сотне причин, которые не представляют для меня никакой ценности, – ответила Сигма. – Вы что, торгуетесь?

– Допустим.

– Тогда скажите мне, что это такое… там, в парке? Что это, для чего оно нужно, почему оно было таким заброшенным… и почему его никто не чинил? И почему никто его не видел, пока его не увидела я?

Эвелина покачала головой.

– Эта не та информация, которую тебе нужно знать.

– Значит, моя информация о том, что случилось, останется со мной.

– Не останется, я передам тебя декану. И он изымет ее у тебя, не сомневайся.

Сигма громко рассмеялась.

– Декану? Дело дошло до декана? Хорошо, передавайте. У меня есть время переодеться, или он подождет до утра?

– Переодевайся, – сказала Эвелина. – Я подожду тебя за дверью.

Эвелина не шутила. Впрочем, Сигме было все равно. Даже если бы Эвелина сказала, что альтернативой их ментальному контакту будет купание голышом в ледяной проруби, Сигма все равно бы не согласилась.

Интересно, Эвелина в самом деле такая дура или просто не подумала о таком простом побочном эффекте выброса адреналина как агрессия? Или не ожидала, что агрессия будет направлена против нее? Сигма зашнуровала ботинки, застегнула молнию на куртке и вышла из комнаты.

– Долго возилась, – отметила Эвелина.

Сигма пожала плечами.

– Дала декану время еще немного поспать.

– Декан из-за ваших прогулок по Закрытому саду забыл о сне на ближайшие несколько дней, – зло бросила Эвелина.

– Правда? – нарочито искусственно удивилась Сигма. – Что же мы такого ужасного натворили?

– Нашли то, что было нельзя трогать.

– О, ну это не наша проблема, а тех, кто не позаботился о предупреждающих надписях.

Они вышли из общежития, и Сигма набросила на голову капюшон. Дул пронизывающий ветер, как будто мгновенно похолодало градусов так на двадцать. Сигма поняла, что замерзает уже по-настоящему. К счастью, Эвелина была одета еще легче и энергию ветра, видимо, тоже не могла поглощать и превращать в тепло, поэтому они все-таки пошли не по улице, а нырнули в ближайший корпус и поднялись в переход к административной части Академии.

Идя по гулкой галерее, Сигма вдруг подумала, а что же на самом деле случилось? Почему декану и Эвелине так нужен ментальный контакт? Какую информацию они хотят получить? Сложно представить, что три студента-второкурсника смогли сделать что-то такое, что вызвало беспокойство у кураторов и самого декана. Не просто беспокойство, а немедленную реакцию. Как бы ни хорохорилась Сигма, она же не дура, чтобы не понимать – любой куратор уложит ее на обе лопатки. Одной левой. А правой – Айна с Гамаль. А может, и всех их троих – одной левой. Так с чего такой переполох? Увы, спрашивать у Эвелины бесполезно, она не скажет.

Декана Сигма не боялась. Она признавала его силу и принимала ее. Но в декане было нечто, кардинальным образом отличавшее его и от Эвелины, и от Констанции. А, может быть, и от остальных кураторов тоже – просто Сигме не удалось познакомиться с ними достаточно близко, чтобы делать выводы о том, какие они. Декан не нес в себе угрозы. Он не делал вид, что они равны, как Эвелина поначалу. Он не подчеркивал свое величие как Констанция. Он был… почти материальным воплощением могущества. Возможностей, которых нет и не будет у обычного человека. К которым обычный человек даже не приблизится, потому что не подозревает о их существовании. Сигма даже не уверена, что к декану можно было применить слова «человек» или «существо». Скорее уж он был сутью, облеченной в плоть. Декан как ветер, поняла Сигма, он почти лишен персонификации. Мы не видим его, но чувствуем. Он бьет по лицу не потому что хочет сделать больно или потому что может ударить, а потому что это всего лишь побочный эффект того, что он дует. И с замиранием сердца подходя к двери с табличкой «Декан», Сигма вдруг почувствовала, что она хотела бы быть именно такой. Раньше она хотела быть как Констанция, а теперь – как декан!

Сигма остановилась и обернулась на Эвелину, пытаясь сравнить ее с деканом. Но Эвелина неверно истолковала ее остановку.

– Заходи.

Сигма толкнула дверь.

Декан выглядел вполне обычно: немного усталый, немного отрешенный, но неизменно приветливый. Разве что он был сегодня таким бледным, что у Сигмы на мгновение даже мелькнула сумасшедшая мысль: не проекция ли он?

– Сигма? – Он перевел вопросительный взгляд с нее на Эвелину и снова посмотрел на Сигму. – Почему ты не хочешь дать доступ к информации, которая нам нужна?

– Разве я сказала, что не хочу?

На этот раз взгляд декана задержался на Эвелине подольше.

– Тогда почему вы пришли в мой кабинет?

– Потому что я не дам разрешения Эвелине на ментальный контакт со мной.

– А мне?

– А вам дам.

Эвелина вышла, хлопнув дверью. Декан покачал головой и кивнул Сигме на свободный стул напротив своего стола. Перед ним лежала стопка бумаги и несколько карандашей, и судя по сосредоточенному виду декана, он что-то рассчитывал. Что-то слишком секретное, чтобы доверять компьютерам? Или слишком сложное?

– Пять минут подожди, хорошо?

Сигма кивнула и уперлась взглядом в вазочку с печеньем. Прямо на столе, в нескольких сантиметрах от нее, находилось печенье. Чуть рыхловатые ромбики с крупинками сахара на углах. Вздутые в центре и сплюснутые по бокам. Сигма сжала зубы и тихо сглотнула слюну. Но, видимо, недостаточно тихо, потому что декан, не поднимая головы, сказал: