По дороге в Академию Сигма едва не сбила машину. Хотя со стороны все выглядело наоборот.

Сигма слишком углубилась в перебор вариантов, что ее ждет у куратора, кто в этом году будет ее куратором и будет ли у нее вообще этот год, потому что она до сих пор не знает своих оценок за сессию, и откуда такие дурацкие правила: не сообщать оценки в конце учебного года, ни с кем не обсуждать свои оценки, еще бы сказали «не думать про оценки»… Браслет коммуникатора сообщил: «до встречи осталось десять минут», Сигма вздрогнула и вылетела на переход, забыв посмотреть на светофор. На Сигму мчалась машина. В последний миг Сигма очнулась, успела развернуться по ходу машины и лишь задела ее локтем. Машина пошла юзом, водитель нажал на тормоза. Остальные машины тоже притормозили. На них стали оглядываться. Сигма бросилась на другую сторону дороги – к распахнутой двери административного корпуса.

Она бежала через холл, на ходу снимая куртку. Одернула рукав, чтобы глянуть на номер кабинета на браслете. Триста восьмой, проклятье. Еще три этажа вверх! Сигма прыгала через ступеньку и опасалась даже краем глаза смотреть на часы. Вечная студенческая примета: если не смотреть на часы, время идет медленнее. Наконец последний пролет взят. Сигма развернулась, чтобы выбежать в коридор и споткнулась. На полу лежал рюкзак.

– Эй, эй, не лети, у тебя еще четыре минуты.

Сигма подняла глаза. На изгибе перил лежал парень, запрокинув голову над пустым маршем винтовой лестницы. Парень был из старшекурсников – на третьем курсе они все начинали носить странную одежду. Этот был в черных кожаных брюках и фиолетовой рубашке с блестками.

– Сфоткай меня, – парень легко приподнялся, протянул Сигме планшет и снова картинно откинулся над пустотой. – Да не бойся! Кошмариция раньше все равно дверь не откроет.

– Кто-кто?

– Констанция Мауриция. Мы зовем ее Кошмариция.

– А…

Сигма осторожно взяла планшет, встала на цыпочки над парнем и сделала несколько кадров. Ракурс и в самом деле был очень выигрышным: парение над пропастью, не хватало разве что крыльев. Зато отчетливо было видно, что парень очень худой — кожа да кости.

– А как ты узнал, что я к Констанции?

– Я тоже к ней, – парень сел на перилах, забрал у Сигмы планшет и начал листать фотографии. – Просил на десять, но она сказала, что на десять у нее уже назначен прием. А неплохо получилось, да? – он улыбнулся ей, но Сигма махнула рукой, переступила через рюкзак и свернула в коридор, к кабинетам администрации.

Триста восьмой кабинет оказался ближайшим. Очень удачно. Ровно в тот момент, когда Сигма посмотрела на часы, щелкнул замок и дверь открылась. В проеме стояла Констанция Мауриция, прошлогодний куратор Сигмы и всего ее курса. Красивая женщина, при взгляде на которую приходили мысли о взрывах, пожарах и извергающихся вулканах.

– Здравствуйте, Констанция Мауриция, – обреченно сказала Сигма. Прав был этот третьекурсник. Кошмариция ей очень подходит.

– Здравствуй, Сигма, очень приятно видеть пунктуальных студентов, – голос у нее был сильный, с таким бы в опере петь. Впрочем, чтобы распекать нерадивых студентов, он тоже годился.

Женщина пропустила Сигму в небольшой кабинет. Стул перед столом был уже отодвинут, Сигма покорно опустилась на него. Констанция села в кресло с другой стороны стола, неторопливо раскрыла одну из папок, вынула распечатки и положила перед Сигмой.

– Твои результаты сессии, – без предисловий заговорила куратор. – Переэкзаменовка по математике назначена через три недели, Это ключевой предмет всей программы. Поэтому или ты пересдаешь математику как минимум на хорошо, или мы с тобой прощаемся. Ты сможешь перевестись на какой-нибудь факультет попроще… – Констанция задумалась, видимо, прикидывая, какой из факультетов подойдет студентке, не справившейся с начальным курсом математики, но, так и не найдя подходящего примера, качнула головой, – или перевестись в другой институт.

– Но разве математика… – начала Сигма, пытаясь найти в списке предметом математику и баллы за нее, а заодно сообразить, как закончить фразу.

– Что математика? – гневно спросила Констанция. – Ты хочешь спросить, разве она так важна? Или разве сможем мы отчислить студентку, которая показала прекрасные результаты в других дисциплинах? Так вот, скажу тебе честно – сможем и глазом не моргнем. Наши выпускники не тарелки из глины лепят, как ты понимаешь. Поэтому закрыть глаза на слабое место в знаниях из-за сильных мест – это заложить фундамент будущей катастрофы мирового масштаба. Понятно?

Сигма кивнула. Что уж тут непонятного – или четверка на пересдаче, или отчисление. Понять бы еще, что делать с математикой.

– Еще что-то хочешь спросить?

– А как быть с индивидуальным проектом? У меня не окажется долга про проекту, если я буду заниматься математикой?

Констанция снисходительно улыбнулась.

– Индивидуальный проект назначает куратор в зависимости от состояния и потребностей студента. Этот первый месяц учебного года нужен, чтобы все могли закрыть долги, подтянуть слабые места или вспомнить прошлый курс, понятно? Твой проект – сдача экзамена по математике. Да, чуть не забыла. У тебя будет опекун.

– Опекун?

– Стоило бы назвать его куратором, но куратор у тебя уже есть, – Констанция помолчала, будто думая о чем-то. – Он тебя подтянет по математике. Во всяком случае должен. Режим занятий определяйте сами, но я тебе настоятельно советую не стесняться и заниматься каждый день. На месяц у тебя есть пропуск в академический корпус, включая все библиотеки. Заниматься можете где угодно. Он с тобой сегодня свяжется, его зовут Мурасаки. Все, можешь идти.

Сигма поднялась, пряча распечатку в сумку. У самой двери она обернулась. Констанция Мауриция задумчиво рассматривала ее, словно оценивая.

– До свидания, – сказала Сигма.

– До свидания.

На коридоре никого не оказалось, кроме парня в блестящей фиолетовой рубашке. Еще бы, сентябрь – месяц индивидуальных проектов. Вот, значит, что имеется в виду на самом деле под этим красивым названием.

Сигма сама не заметила, как подошла к переходу из административного корпуса к академическому. Может быть, хоть там найдется кто-то из своих? База связи обнулялась на лето и обновлялась в первый день занятий, то есть официально – сегодня. Но пока все имена одногруппников – от Омеги до Оми – были неактивными. Серым был и список однокурсников из первой группы – от Альфы (белокурая круглолицая девочка – услужливо подсказала память) до Каппы (молчаливый мощный брюнет). В университете была странная традиция – студенты каждого курса назывались по своей системе. Их курс – буквами какого-то древнего алфавита. Конструкторы начинались с Альфы, деструкторы – с Омеги. Второму курсу достались числа. Конструкторы были составными числами, деструкторы – простыми. Студенты третьего курса назывались по цветам, только не красный, оранжевый и так далее, а зачем-то на разных языках. И Сигма так и не поняла систему, по которой можно было отличить деструктора от конструктора.

Двери академического корпуса мягко звякнули, требуя пропуск. Сигма посмотрела на красный круг, повернула голову налево и направо. Двери со скрипом открылись. Ладно, хотя бы пропуск работает – уже хорошо.

В коридорах академического корпуса было так же пусто. Из-за акустики – высокие стены, изогнутые потолки – шаги Сигмы звучали гулко, как будто она шла в кованых ботинках. Все двери в аудитории закрыты, все индикаторы мерцают желтым. Сигма подошла к двери наугад и приложила браслет к сканеру. Желтый огонек сменился зеленым, Сигма вошла в аудиторию. Стандартная, на десять человек. Пять двухместных парт полукругом, в центре – пустое возвышение. Сигма села за центральную парту. Она любила сидеть в центре, правда, не на математике. На математике она бы забилась на последнюю парту, если бы здесь были последние парты. Но их не было.