Я поднял бокал и поднес его к губам, гадая, не разобьется ли он в моей руке. Что-то мягкое коснулось моей кожи, прежде чем жидкость коснулась моего языка. Опустил взгляд и увидел Коннолли, которая держала свою ладонь поверх моей. Она улыбнулась и наклонила голову за спину. Я повернулся, чтобы посмотреть. Морин поставила пирог.

— Хочешь десерт?

Мой голос эхом отдался в бокале. Опустил его; я даже не отпил из него. Я взглянул на ее тарелку.

— Ты съела всю свою еду.

Наши с женой взгляды пересеклись, но на этот раз она не отвела своего взгляда в сторону.

Коннолли хихикнула и покачала головой, положив свою теплую ладонь на мою руку и придвинувшись ближе к моему уху.

— Счаст-лив, — прошептала она скрипучим, низким голосом.

Я прищурился, глядя на Коннолли, и она прищурилась в ответ. У нее в запасе еще была уйма времени на то, чтобы попрактиковаться — ее мужчина тоже когда-нибудь не будет знать, что с ней делать. Весь женский треп записан каким-то неизученным кодовым языком.

Вместо того, чтобы ждать, пока я пойму, она вскочила, потянувшись за пирогом на стойке. Кили последовала за ней, собираясь помочь. Это был единственный раз, когда она улыбнулась, когда делала что-то с одним из детей.

Книги. Фильмы. Бродвей. Стрельба из лука. Даже живопись. Ничто по сравнению с тем, когда она смотрела так на тех детей.

Улыбка Коннолли стала еще шире, когда она поставила тарелку передо мной, а затем погладила меня по голове. Может быть, она думала, что я здоровенный гребаный котяра.

— Счаст-лив, — повторила она, уставившись на меня.

Она продолжала смотреть на меня.

Я огляделся по сторонам. Все уставились на меня. Морин пыталась скрыть свою усмешку. Кили нахмурилась, как будто мне лучше что-то сделать прямо сейчас, или она припечатает мне этим пирогом мне прямо в лицо. Я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но прежде чем я успел это сделать, в мой рот уже забили ложку со взбитыми сливками.

Я никогда не слышал, чтобы ребенок так сильно смеялся. Коннолли согнулась пополам, все еще держа ложку в руке, и расхохоталась так громко, что все за столом последовали ее примеру.

Все, кроме меня.

Она просто кормила меня с ложечки, как пыталась проделать это со своим младшим братом.

Меня.

Взрослого мужика.

Пытался не обращать на это внимания, но смех моей жены перекрывал все остальное.

Секунду спустя Коннолли пристала ко мне с очередной ложкой, и на этот раз, когда она сунула ее мне в рот, я съел предложенное угощение. Я зарычал на нее, а она зарычала в ответ. Пирог летел во все стороны, и это было чертовски сладкое месиво, но малышка так сильно смеялась, что всерьез начал опасаться, что у нее не выдержат легкие.

Короче говоря, она наконец-то наслаждалась жизнью. Ей было комфортно в этом доме, с нами.

Я поднял голову, прежде чем она девочка засунула мне очередную ложку в рот, я встретился взглядом с Кили. Она все еще улыбалась, но ее взгляд теперь был другим. На ее лице было написано так много эмоций в тот момент. Она не могла скрыть бушевавшую в ней внутреннюю войну.

— Хорошо! — сказала она, когда поняла, что я это заметил.

Она подхватила Райана, заставив его рассмеяться, и прижала к своему бедру, как будто он был создан для того, чтобы сидеть там.

— Время купаться!

Коннолли дала мне еще один кусочек, а затем провела пальцем по губам, где у меня появились ямочки от ухмылки.

— Счаст-лив, — повторила она и побежала за Кили, поднимаясь за ней по ступенькам.

Морин появилась рядом со мной и забрала у меня пустую тарелку.

— Это не так уж и сложно, — произнесла она, погладив меня по голове.

Да, я был гребаным домашним животным, которое нужно было приручить.

— Если хочешь понимать наш язык, нужно просто быть внимательным. А теперь иди и отдохни. Потому что я тоже внимательна. Не только призраки ходят по ночам по этим коридорам.

Я проследовал за звуками смеха, доносившимися сверху. Кили и Коннолли готовили Райана банным процедурам. Кили помогала девочке держать Райана на руках.

— Вот так, Сиси, — сказала она, помогая ей усадить его на бедро. — Он тяжелый, но ты справишься, малышка.

Коннолли выпятила бедро, пытаясь распределить его вес, и широко улыбнулась. Пока Кили набирала воду для ванны, вся ванная благоухала цветами, Кили начала петь. Может быть, она могла слышать. А может, и нет. Но девочка напевала вместе с ней.

Перемена в Коннолли была шокирующей.

Жизнь. В ней была жизнь.

Кили повернулась, чтобы забрать Райана у его сестры, и застала меня стоящим там.

— Тебе что-нибудь нужно, Келли?

Ее голос звучал ровно, но она продолжала целовать пальцы малыша, пока он пытался засунуть их ей в рот.

— Ничего, кроме хорошего ночного сна, дорогая.

— Ты знаешь, в какой стороне кровать, — сказала она, поворачиваясь ко мне спиной. — И это явно не здесь.

А затем снова последовало это прикосновение. Опустил взгляд. Коннолли подняла на меня глаза. Она вложила свою ладонь в мою. Девочка потянула меня в сторону хозяйской спальни и кивнула на кровать. Я сел, гадая, что она собирается делать после того, как оставит меня в покое. Минуту спустя она вернулась с парой книг из библиотеки.

— Ты собираешься почитать мне, дорогая малышка? — вопросительно сказал я.

Она покачала головой и указала на свою грудь.

— Ты хочешь, чтобы я почитал тебе.

Она резко кивнула мне.

Я вздохнул, пристально глядя на нее в течение минуты. Смирившись, я забрал у нее принесенные книги и кивнул на зону отдыха в углу комнаты. Кили поставила там два стула.

— Выбирай место, — сказал я.

Она выбрала то, что с левой стороны, ее ноги были слишком коротки, они не доставали до пола. Но она устроилась поудобнее. Я прочитал ей четыре короткие книжечки… а потом понял, что мои глаза закрылись, и я заснул. Когда я проснулся, на улице было темно, и бессонница сильно ударила меня в то место, где обычно бывала. Но я поспал, пусть всего час или два.

И укрыт я был одеялом, которого раньше не было.

• • •

На следующий день я проверил часы на приборной панели. Ровно в двенадцать часов — обед. Я встречался с судьей в отставке, который дружил с моим стариком.

Парковщик вышел мне навстречу, и я бросил ему свои ключи, выходя из машины.

— Мистер Келли, — сказал он, поймав их. — Приятного вам аппетита за обедом, сэр.

Я кивнул ему, проходя через дверь и вдыхая прохладный воздух загородного клуба. Здесь витал запах замшелых толстосумов и всего того, что было свежим в меню. Может быть, какая-нибудь дорогая рыба.

Прошел мимо стойки регистрации. Работники знали, что лучше не останавливать меня. У меня не было ни терпения к ним, ни хороших манер, и я отказывался пересиливать себя, играя с ними в эту игру — они знали, что у меня назначена встреча, вот и все.

Судья Маклин встал, жестом приглашая меня к своему столу. Мы пожали друг другу руки, когда я оказался к нему достаточно близко.

— Рад тебя видеть, — сказал он, кивая на место напротив себя. — Я заказал тебе виски.

Я подтолкнул стакан обратно к нему после того, как занял свое место.

— Наслаждайся, — сказал я. — Я за рулем.

Он ухмыльнулся мне, прекрасно об этом зная. Было не так много мест, где я мог спокойно поесть или выпить, и его загородный клуб не входил в их число. Слишком много крыс на кухне в костюмах и галстуках, которые хотели смерти такому большому коту, как я.

— Я полагаю, ты уже поел?

Я кивнул.

— Плотно позавтракал.

— Ах, — сказал он, откидываясь на спинку стула, когда принесли его тарелку с рыбой.

Как раз вовремя. Они знали, что он хочет есть, и как его блюдо должно быть приготовлено.

— Не то чтобы брак имел какое-то отношение к завтраку, но я слышал, что ты женился. Поздравляю.

Он отсалютовал стаканом с виски, который я пододвинул к нему, а затем выпил одним махом его содержимое.