— Холод помогает лучше дышать и спать.

Я не понимала, как мои зубы, стучащие всю ночь, помогут мне лучше дышать или спать — и моя кровь разгорячилась.

Может быть, он держал свое жилище таким холодным, потому что, если бы кто-то убил его во сне, его тело бы сохранилось лучше.

Посмотрев в его сторону, я вздохнула. По крайней мере, он отдал мне все одеяла. Я откинула их и направилась в ванную. Холод прилипал к моей коже, как и пот тоже. Волосы прилипли к голове, а рубашка Келли прилипла к телу.

Я включила прохладную воду в кране и, побрызгав на лицо, наклонилась над раковиной, давая воде стечь обратно в слив.

Может быть, меня сейчас стошнит.

Я почувствовала движение, а затем уловила его. Сердце заколотилось в груди, хотя я и не подпрыгнула.

— Ты слишком молчалив, — сказала я, сквозь стиснутые зубы.

Келли прислонился к двери ванной, без рубашки, в одних серых трениках, и наблюдал за мной. Его зрачки мерцали от маленького, мягкого света, который включался ночью, если кто-то входил в ванную.

— Съела что-то не то, дорогая?

— Можно и так сказать. — Я выключила кран и схватила полотенце, чтобы вытереть лицо. Повесив его обратно, я хотела проскочить мимо Кэша, но он поймал меня за руку, и я остановилась, глядя на него снизу вверх.

— Должно быть, это была действительно плохая еда. Ты бледнее гребаного призрака.

— Это явно не пошло на пользу моему желудку, — сказала я. — От этого у меня закружилась голова.

Он переводил взгляд, как будто пытался разгадать мою загадку.

— Дурной сон.

Эмоции в глубине моего живота подступили к горлу. Не была уверена наверняка, смогу ли ответить. Поэтому просто кивнула.

Кэш убрал пальцем прядь волос, прилипшую к моему лицу, а затем, взяв меня за руку, повел обратно в спальню. Однако на этом он не остановился. Кэш прошелся по затемненному дому, как будто мог видеть сквозь него, а затем приглушил свет, когда мы добрались до кухни.

Затем он подошел к холодильнику, открыл его так, что свет из него осветил его лицо и тело, и достал контейнер с супом. Он поставил его на стол, прежде чем пойти за сотейником.

Помешивая суп, он сказал:

— Все из-за выпивки.

— Что?

— Мой старик говорил, что если перепьешь, то сможешь вызвать черта. Ты слишком много выпила сегодня вечером.

— Я пила куда больше. — Пожала плечами, хотя он стоял ко мне спиной. — Твой дом для меня в новинку. Здесь всегда темно и холодно, и всякий раз, когда я через многое прохожу, моя сестра приходит ко мне.

Я никогда никому в этом не признавалась, и не была уверена, почему я призналась в этом Кэшу. Может быть, потому что у него был близнец, и он мог понять, что расстояние делает с душой другого.

Однако была одна вещь, в которой я отказывался признаваться даже ему, и это то, насколько сильно меня взволновали слова Ли Грейди на том мероприятии. Сделать вас вдовой, миссис Келли. Если кто-то и собирался убить Кэша Келли, то это должна была быть именно я. Не какой-нибудь панк с гребаной улицы.

Кэш кивнул.

— Тебе приснилась твоя сестра.

— Ага. — Мне потребовалась минута или две, чтобы успокоить учащенное сердцебиение. Всякий раз, когда я думала о ней, у меня болело сердце. И по какой-то причине, когда я подумала о том, что Келли могут убить из-за его дел, что-то внутри меня переворачивалось. Может быть, это было то место, где должно было находиться мое сердце.

— Она никогда не бывает маленькой. В моих снах. Не такой, какой она была, когда я видела ее в последний раз. Она всегда старше. Взрослее. Я могу почувствовать ее. По-настоящему почувствовать ее. Тебе снится твой брат? Я знаю, что он не умер, но любое расстояние — это тяжело.

— Нет, — произнес Кэш, а голос его при этом прозвучал отстраненно. — Мой старик. Он не дает мне спать по ночам.

Я наблюдала за ним с минуту. У Кэша была красивая спина. Когда он двигался, его мышцы перекатывались. Кожа была гладкой, за исключением всех тех шрамов, которые он заработал в бою.

— Это как-то связано с твоей привычкой к допингу?

— Это имеет к нему самое непосредственное отношение, — признался он. — Но это не дело привычки. Это то, что я выбираю сам.

— А головные боли, они тоже от твоего старика?

— Ты вспомнила.

— Я все помню, — призналась я. — Что касается тебя. Ты всегда должна быть хорошо осведомлена о том, что касается твоих врагов, причем знать о них куда больше, чем даже о своих друзьях.

Кэш ничего не сказал, пока разливал суп из сотейника в две миски. Я не была уверена, почему я вообще это заметила, но он дал мне пищу для размышлений.

Кэш поставил миску рядом со мной, а затем протянул мне ложку. Он спокойно выпил свой из чашки.

Мы ели молча, и после того, как мы закончили, я согрелась и почувствовала, что снова могу дышать. Я не думала, что это из-за супа. Дело было в Келли. Моем сопротивлении ему, всему этому, что изматывало сердце, но разум продолжал перетягивать канат.

Слезая со стойки, я чувствовала на себе его взгляд, когда двигалась к стереосистеме в зале. Я обратила внимание на все те старые пластинки, которые были у Кэша после того, как Морин уехала с Коннолли. Я прослушала несколько из них, пока готовилась к нашему вечернему мероприятию.

Я нашла одну из любимых папиных пластинок и поставила ее на проигрывание, после чего отнесла его миску и свою в раковину. Когда я начала мыть посуду, почувствовала, что он все еще наблюдает за мной. Келли взглядом сверлил мою спину, царапая, словно камень по стеклу. Мне стало интересно, какую часть меня он украдет на этот раз?

Я закрыла глаза, когда Кэш обнял меня. Я откинула голову назад, и прильнула к нему, впервые за долгое время, перекладывая на кого-то другого свои тяготы. Может быть, он украл и их, потому что я чувствовала себя легкой, как перышко. Даже больше, чем в тот момент, когда он вдыхал в мой рот пьянящий дым, а я вбирала его в себя.

— Есть одна вещь, дорогая, которая просто может иметь надо мной власть, — прошептал Кэш, а мягкий акцент убаюкивал меня в безопасности его объятий, затягивая еще глубже. Он крепко прижимал меня к себе одной рукой, а свободной рукой отважился коснуться моего тела. Прошелся по моей заднице, очертил бедро, а затем просунул руку мне между ног.

Я втянула воздух, выпуская его медленным потоком, когда дыхание Кэша коснулось моего уха.

— Я никогда не забываю. Ты заставляешь меня забыть. Когда мой член погружен глубоко в тебя, я не знаю ни как меня зовут, ни кто я такой, или что видит мир, когда смотрит на меня. Я просто мужчина внутри женщины, женщины, которая обладает силой заставить меня забыть все это.

— Будь осторожен.

Мое дыхание вырывалось с шумом, когда Кэш пальцами поднимал меня все выше и выше к краю желания.

— Ты выбрал опасное направление. Следование ему может привести тебя к потере жизненно важного органа.

Мои ногти впились в его руку, когда Келли усилил давление, когда начал двигаться быстрее, когда носом скользнул вниз по моей шее, губами посасывая мою кожу.

— Я уже украл твое сердце, дорогая. Нам больше нечего терять. Все, что тебе осталось, это сдаться.

Он произносил слова медленно, низким и соблазнительным голосом.

— Сдайся мне, Кили Ши Келли. Ты напрасно тратишь свое время, пытаясь сохранить то, что и так уже принадлежит мне.

Я издала сдавленный стон, когда Кэш отпустил меня, а свободной рукой стал расстёгивать пуговицы на рубашке — той, что едва прикрывала мое тело. Он начал дразнить мой сосок.

— Мы оба знаем… — Я застонала еще громче: —…что сопротивление тебе — моя самая большая слабость и моя самая большая сила.

— Будь ты проклята, если, блядь, облегчишь мне задачу.

— Так оно и есть, да. Ах.

Я втянула воздух, когда его поддразнивание стало грубым.

Кэш ухмылялся мне в шею, пока я не прижалась к нему задницей, и он с шипением выдохнул. Собиралась использовать все оружие из своего арсенала — мои глаза, мои губы, мои ноги, мою женственность, мое сердце — чтобы залезть ему под кожу. Собиралась заставить Келли забыть, что у него нет сердца, пока Кэш не вспомнит, что оно у него есть. Ситуация между нами была настолько паршивой, что я начинала рассматривать ее, как не лишенной некой прелести. Даже в какой-то мере считала ее неповторимо прекрасной.