Он раздосадованно рыкнул и пошел делать то, что собирался еще в самом начале раскопок — ставить видеоловушки. А ведь только недавно корил себя за то, что впустую потратил кучу денег, когда еще в своем мире собирал все необходимое. Из-за камер пришлось расстаться с украшениями, напоминающими о матери. Но это были тяжелые воспоминания и большую часть времени ценные вещи лежали в корпусе старого телевизора, выполняющего роль тумбочки.

Замаскировав камеры вокруг своего жилища, Игорь решил, что будет полезно расставить остаток у входа в галереи и напротив ловушек, которые ему надо было еще восстановить и зарядить на будущее. Охотиться постоянно с парализатором — не вариант. И сам факт ловушек помогал избежать расспросов от охотников. Но провозиться с ними пришлось до самого вечера. А потом еще и заниматься ужином.

Как ни странно, остались силы и на уборку. Вещи вернулись на свои места, а ревизия выявила целую пачку забытых макарон. Также на стол лег дневник в кожаном переплете, который Игорь сам перед собой обязался вести не реже одного раза в неделю. Он не любил писать. Но понимал, что так сможет лучше анализировать свои неудачи и недочеты. А за последние дни произошло много всего необычного. На старости лет приятно будет перечитать и вспомнить.

Слова ложились неуклюже. Хорошо, что кроме него никто не будет ковыряться в этой писанине. Да и почерк корявый — половины слов не разберешь. Он сам не единожды ошибался, перечитывая старые записи и долго смеялся над тем, как одна ошибка способна поменять значение целого текста. Но так даже лучше. Скрашивало... Ведь не все моменты приятно было вспоминать...

Два часа пришлось Игорю пробираться под ледяным дождем по раскисшей, вперемешку с грязным снегом, земле. Он промок насквозь и почти впал в отчаяние, с удивлением посматривая на убежавшего далеко вперед бродягу. В отличие от него, наставник от всей души наслаждался жизнью и даже разделся по пояс, словно не ощущал холода и дождя. Он весело помахал Игорю издалека рукой, что-то весело прокричал и легко побежал через поле в сторону небольшой рощи черных, сгибающихся под порывами ветра, голых деревьев. Оставалось только сжать покрепче зубы и идти следом.

В какой-то момент бродяга сжалился над ним, вышел на встречу и протянул руку. Игорь ухватился, словно утопающий, и благоговейно вынырнул в теплый летний вечер. От грязных полей не осталось и следа. Землю покрывал ковер из цветов, в листве деревьев играл ветерок, незнакомые птицы заводили причудливые серенады. Сил осталось только, чтобы скинуть с себя мокрую одежду и упасть на прогретую солнцем землю, жадно вбирая тепло всем телом.

—Как думаешь — в чем твоя ошибка? — спросил бродяга и увлекся разведением костра, не дожидаясь ответа.

Игорь без спешки проанализировал ситуацию и не нашел лучшего решения, чем самокритика.

—Я так и не смог поверить в себя?

Бродяга хихикнул.

—А мне кажется, что ты не веришь в Путь. По каким-то причинам ты считаешь, что не бывает легких троп и следуешь именно таким маршрутом. — Игорь не нашелся, что ответить. — Скажи, с чего ты вообще решил бродяжничать?

Ну вот... Он, конечно, готовился к этому вопросу, но надеялся его избежать.

—У каждого мужчины в жизни должна быть цель!

—И ты решил сделать ею жизнь бродяги?

Наставник огорченно покачал головой. Он чувствовал, что получил только часть правды, но решил повременить с нравоучениями. Быстро приготовил незатейливую сытную похлебку и разделил еду.

— А если я не знаю?.. — вдруг спросил Игорь.

—Сомнения преследуют нас всю жизнь, — успокоил бродяга. — В какой-то момент я тоже могу озаботиться недопустимым для Пути... э-э-э... мировоззрением. И тогда мне срочно придется уйти с него.

—А если не уйдешь?

—Как я уже говорил, нарушение правил Великого Пути чревато рассредоточением по всему его величию.

—Типа аннигиляции?

—Ага. Типа...

Оба резко замолчали. Игорь не боялся смерти. Он устал от неопределенности. Надоела глупая недосказанность. А что мешает рассказать наставнику все?

—Я, наверное, буду выглядеть глупо, — начал он. — На самом деле я здесь из-за сна. Вот ты веришь в сны?

Бродяга усмехнулся.

—В Пути начинаешь верить в любые невероятности.

—Ага. Наверное. В общем, однажды мне приснился сон, что я что-то ищу. Понятия не имею — что именно и зачем. И тут я искренен. Нас было трое. И своих спутников я тоже не знаю. Мужикам уже явно перевалило за шестой десяток. Мы сидели с ними посреди заснеженных камней и пытались отогреться у странного костра без единого полена. Но помогало мало. Мы явно замерзали и почему-то сильно от этого не страдали. Помню, что я достал тогда свой дневник, на первой странице которого было написано: «Призвать бродягу. Отправиться в Путь». Я тогда несколько раз перечитал эти слова и спросил у одного из своих спутников: "А что говорит Путь?" А он мне ответил: "Что пришло время расплаты".

—Путь никогда не говорит ничего подобного, — возразил наставник.

—Да. Наверное, — согласился Игорь. — Сон на этом прервался. И первое, что я сделал — это пошел и купил тетрадь для дневника. И она оказалась точь-в-точь как из сна. Я тогда понятия не имел ни о Пути, ни о бродягах. Но через сутки, после того, как я вписал те самые два предложения, за мной пришел ты.

Бродяга достал из кармана рюкзака пучок сухих палочек и бросил их перед собой на землю. Несколько штук зависли в воздухе. Остальные легли абстрактными узорами.

—Ты себе еще не подобрал векторники? — уточнил наставник у Игоря, внимательно изучая узоры, и тот покачал головой.

—Еще нет. А твои что говорят?

—Ничего особенного. Указывают на незначительные эфирные возмущения. И все. Завтра можем просто отдыхать и продолжать твое обучение.

И тут к костру вышел незнакомец. Крепкого телосложения, достаточно высокий, в черном плаще с капюшоном, хорошо скрывающим лицо. Он постоял, оглядываясь по сторонам и поочередно присматриваясь к бродяге и Игорю. Удовлетворенно кивнул и спокойным приятным голосом попросился на ночлег. А получив разрешение, избавился от плаща, кинул его на землю у костра и сел сверху. Было в нем что-то одновременно и привлекательное, и отталкивающее. По крайней мере, для Игоря, который совсем бесцеремонно уставился на гостя. Спустя пару минут тот удостоил ответным взглядом.

—Я тебя чем-то раздражаю.

Он не спрашивал — утверждал. И Игорь действительно ощутил внутри неприятный и даже враждебный комок эмоций.

—Ты не похож на бродягу, — не стал спорить он.

—Это потому, что я — не бродяга.

Удивительно раздражала и мимика и его манера говорить.

—И кто же ты?

—Некорректный вопрос! Кем бы я не являлся, ты обязан воспринимать меня, как обычного путника.

И он исподлобья смерил Игоря пренебрежительным взглядом. Казалось бы — наплюй и забудь. Но незнакомец внаглую нарушал правило о запрете превосходства на Пути и ничуть не боялся расплаты. Такая несправедливость еще сильнее заводила, приводя в бешенство.

—Тебе бы с таким гонором дома жену строить, а не по Пути шляться, — бросил в ответ Игорь и постарался взять себя в руки.

—Парирую, — согласился путник. — Тебе бы тоже пользы ради не фигней бродяжной страдать, а девушку умную найти и ребеночка с ней заделать. Гарантирую, что пользы больше будет, чем от гряземесения.

—Тебе-то откуда знать? — мысленно отмахнулся, взглядом ища поддержки у наставника.

—Уж он то знает! — вмешался, наконец, бродяга. — Он может сам Путь читать, Игорек. Не хочется тебя расстраивать, но, кажется, твоя учеба закончилась.

Смех самопроизвольно вырвался из груди. Естественный и некрасивый.