— Не всех привёз? А где младший? — возвращаюсь к Ярославу.

— Сейчас у Смирновых.

Значит, у родителей жены.

— Там, видишь ли, странная и неземная, чистая и бесконечная любовь. Дед отменно балует его, а бабулечка души в младшеньком не чает. Глеб ревнует, а Яська хохочет, когда пытается своих братьев разнять и развести бойцов по сторонам. Не знаю, если честно, почему так произошло, да и не вдавался в особые подробности. Им нравится, да и Макс взрослому поколению своей подвижностью не досаждает.

Максим… Они назвали парня в честь прадеда Смирнова! Великолепный, кстати, был мужик. Там вся семья почти орденоносная.

— Хочу кое-чем похвастать, если ты готов порадоваться за меня. Поделиться счастьем? — он отставляет зад, затем неспешно, почти вальяжно наклоняется и упирается сначала локтевыми уголками, а затем предплечьями, в перила широкого балкона, выдающегося над скалистым обрывом.

— Конечно.

— Я ведь стал дедом, — прыскает, а затем заходится свистящим хохотом. — Ха! Прикинь, старик!

В сорок лет? Что за чертовщина?

— Не понял, — а я реально округляю помутневшие от усталости глаза.

— Кирилл назвался папой в первый раз. Три месяца назад, Костя. Внук уже и головку ровно держит. Иногда, конечно, водит тыковкой, словно выпил. Будто перебрал с бутылочкой. А так, конечно, богатырь! Весь в складках, складках, складках, как шарпей, — Яр распрямляет искусственную руку и показывает на ней приблизительный размер новорожденного мальчишки.

— Старший женился?

— Если бы! — ехидно хмыкнув, головой трясет. — Не знаю, как на ситуацию повлиять. И девочка хорошая, и у них как будто бы любовь, и даже предложение — если не врет, конечно, — сделал, но Соня…

— Отказала? — я настораживаюсь и принимаю ту же позу, что и Ярослав. — Это странно.

— Они на два горла заявляют, что законный брак, это, видите ли, вообще не главное и даже что-то старомодное. Мол, будем жить свободно и без штампа в паспорте. Дашка, как ни странно, поддержала подобное нововведение. Мы с ней повздорили немного, — уткнувшись носом в мое ухо, начинает вдруг шептать. — Я ей — бритый, а она мне — стриженый. Так к согласию и не пришли.

— Она? — киваю куда-то, через свое плечо, назад. — Не верю! — и даже тоном подтверждаю изумление. — Им, что, теперь неважно, носит ли она его фамилию, сверкает ли на пальчике кольцо, имеет ли он законные права, а главное, что она получит, если вдруг приспичит разойтись по сторонам?

— Я не вмешиваюсь! — взмахнув живой рукой, как будто отрезает ситуацию. — Помалкиваю и улыбаюсь, иначе рискую потерять связь с мелким внуком. Перестал быть главным. Так сказать, растерял авторитет. Слава Богу, что с гонками Кирилл закончил.

— Чем занимается?

— Помощник тренера.

Все ясно! Этот однорукий хрен держит взрослого мальчишку при себе.

— То есть он твой паж, Ярослав?

— Как угодно, — подкатив глаза, мне отвечает. — Паж, пацан на побегушках, младший помощник старшего конюха. Главное, что мать успокоилась и не устраивает долбаных истерик на пустом месте по поводу и без, да из разряда, что я, бросивший ее давным-давно покалеченный осёл, веду нашего ребёнка, у которого, между прочим, детишки позвякивают в тестикулах, за собой, и втягиваю его в религиозный орден с последующим закланием на алтарь.

— А что бывшая?

— Растворилась в мелком, будто бы внезапно стала матерью.

Да уж! Ярослав — сорокалетний дед, Дарья — тридцатидевятилетняя, если я не ошибаюсь, бабка, а моя жена лишилась правого придатка всего лишь в двадцать с лишним лет.

— Расскажи о себе, Костя. Долго ведь не виделись.

Глубоко вздохнув, почти смиряюсь с участью, которую он мне предлагает:

— Спрашивай. Что ты хочешь знать?

— Как здоровье?

Для сорока — неплохо, весьма посредственно, если вспомнить, в какой аварии я побывал.

— Проблем нет, но обследования прохожу регулярно, без выпендрёжничества и прочих проволочек. Голова болит. Но здесь, как говорится, не на что и не на кого пенять. Неоднократно предупреждали, что мигрень — мой вынужденный попутчик до конца отмеренных мне дней.

— Почему молчал?

— Пф! Яр-р-р-р… — по-моему, тут и без слов все ясно.

— Ничего не хочешь у меня спросить?

— Нет. Уволь. Пока вопросов не имею.

— Ладно. Черт с тобой! Тогда расскажи хоть что-нибудь про Тимофея и про Асю. Есть, кстати, её фото? А то как-то вчера не очень интеллигентно получилось, — добрый, но все же издевательский смешок скрывает, приставляя к своим губам живой кулак.

— Есть, — а я, не глядя, забираюсь в задний карман своих брюк, чтобы вытащить оттуда телефон. — Подробностей не будет, если что. Просто посмотри и познакомься виртуально. Договорились?

— Понимаю, что ситуация неординарная и не позволяет делать какие-либо скоропалительные выводы, но все же… Не расположен, да? — пока он говорит, потом заглядывает с интересом в осветившийся экран, я мельком отмечаю, как к нам подходит Даша, как сидящий на руках у посторонней женщины Тимошка, вращая головой, разыскивает среди всех кого-нибудь знакомого. — Блондинка?

— Да, — едва ли успеваю на вопрос ответить, как тут же прилетает мне.

— Привет, — Дари утыкается лбом в мою лопатку. — Словами не передать, как я тебе рада. Дать бы подзатыльник и шлепнуть по твоей здоровой шее, леща отвесить и отлупить ремнем по жопе да так, чтобы ты свиньей визжал. Отец и дядя с ума сходят. За что ты их наказал? А? Быстро отвечай, чертов Красов. На телефонные звонки не отвечаешь, только кратко — «нет» и «да». Это грубо, между прочим. И по-детски. Так взрослые дяденьки себя не ведут. Где-то, видимо, пробелы в воспитании. Я папе всё-всё расскажу. Игнор, да? Выкобенивание?

— Тишай-тишай, женщина, — хрипит, почти захлебываясь от смеха, Ярослав. — Чего ты? Плакать, что ли, надумала? Кумпарсита, прекращай. Он и без того очень редкий гость, а так ты его еще и отпугнешь своей истерикой.

— А что? Имею право. Сколько мы не виделись?

Года два? Возможно, больше! Мне бы, вероятно, извиниться за то, что вынужденно становлюсь предметом семейного раздора, однако настроение не то, поэтому Дашкины слова я просто мимо ушей пропускаю.

— У Юльки сын родился, Костя, — она вдруг шепчет, укладываясь на мое плечо щекой. — Трое деток у них. Ты знал?

Нет! Зачем сейчас об этом?

— Хочешь к папочке, красавчик? — теперь меняет тему, содержание и направление разговора, внезапно обращаясь к Тимофею. — Ну же! Вот и хорошо, вот и умничка. Замечательный ребёнок. Поздравляю! Но по-прежнему злюсь на то, что ты бесцеремонно бросил нас. Вы с ней расстались, но не мы! Слышишь?

— Угу, — отклонившись, издалека рассматриваю заспанную мордашку барбосёнка. — Ну, извини, рыбка, что был не в форме, — искоса поглядываю на Дашку, специально называя кличку, которой величал её отец. — Как они сына назвали?

— Олег, — Горовая задирает нос. — Я всем расскажу, что ты женился и уже имеешь сына. Жди гостей, Красов. Папа и дядя Серёжа не заставят себя долго ждать. Вот увидишь…

— Как поживает твоя младшая?

А я интересуюсь Ксенией, второй дочерью её отца.

— В положении, — подкатив глаза, Даша гордо задирает нос.

— Да ну? — осторожно подкидываю Тимку и прижимаю личиком к плечу. — Тише-тише, сейчас поедем. Эти злые дядя с тётей домучают нас и…

— Так уж вышло, — теперь она вдруг дергает руками.

— Дожала, что ли? — подмигиваю кучерявой кумпарсите, как называет её муж.

— Там свободные отношения, Костя. Мама, конечно, радуется, что Ксю не останется в гордом одиночестве на старости лет, но папа однозначно не в восторге. Она с ними больше не живет — ушла из дома, зато снимает гостевой домик на той здоровой ферме. Тётя Настя ее поддерживает, а он… Короче, сам не знает, чего хочет, и зачем к ней в трусы вообще залез! Р-р-р! Ну, что ты, маленький? — прищипывает ушко ворочающегося на мне мальчишки. — Так бы и съела сладенького. Боже мой, какие они хорошенькие, когда вот такие, на куколок похожие. А как ты познакомился с женой? Расскажи о ней. Товарищ, ты что-то успел разузнать?