— Я бы и рад, да только… — пространно начинает, транслируя романтический настрой и какую-то слащавость, которыми Фролов отродясь не обладает.

— Пусть не лезет в мою семью. Это, если кратко! — грубо обрываю. — Слышишь? — теперь шиплю, активно раздувая ноздри.

— Она… — а он действительно не понимает. Достаточно посмотреть на его нехило обалдевший вид и выпученные глаза, стремящиеся выскользнуть из своих орбит.

— Мы не будем больше встречаться. Я с ней напрямую не намерен контактировать от того самого слова совсем. Больше никогда, ни при каких условиях и обстоятельствах! Надеюсь, ясно? Желания нет, да я и не обязан, по большому счету, этого делать. Пока мы выполняем контракт, я представляю ее, ее интересы и удовлетворяю хотелки заносчивого клиента, требующего от нас, как от подрядчиков, строителей, дизайнеров, монтажников и плотников, качественного и своевременного исполнения своих обязанностей. И на этом все! Магазин будет возведен, и мы расходимся по сторонам, подписывая акт-приемки выполненных работ, — ладонью со свистом отсекаю воздух. — Отныне любые просьбы, пожелания или еще что-то в этом роде она будет сообщать только куратору своего заказа, то есть Ольге Юрьевой. Уверен, что девочки быстро найдут общий язык и переведут в ближайшем будущем разговор в нужное рабочее русло…

— Если не поубивают друг друга, — перебивая, Фрол глубоко вздыхает. — Что случилось? Ты на себя сейчас не похож.

— Никаких личных встреч-свиданий со мной. Я не выезжаю на объекты вообще. У меня личные проблемы и я не хотел бы, чтобы моя жизнь хоть каким-то местом соприкасалась с рабочим временем, которое заканчивается в шесть вечера, а после я становлюсь недоступным человеком. Причем для всех без исключений. Меня нет ни для кого!

— Давно пора! — Сашок внезапно выставляет мне на обозрение зубы, ярко улыбается и подмигнув, скрипит вопрос. — Затянуло, да?

— И еще! — не прореагировав на его издевки, направляюсь к рабочему месту, наклонившись, выдвигаю первый ящик письменного стола. — Иди сюда!

Фролов, похоже, замер. Притворяется погибшим, изображает каменного истукана, считает меня тем, кто ни хрена не видит, если жертва будет сохранять неподвижность, при этом не моргать и не хихикать?

— Саша! — рявкаю, исподлобья поглядывая на смешную, черт возьми, картину. — Подойди, пожалуйста, ко мне, — прикрыв глаза, шумно забирая воздух, через зубы повторяю просьбу. — Ты оглох, козлина?

Я не хочу касаться того, что там сейчас лежит. Намерен от этого избавиться, забыть и больше никогда не вспоминать о том, как получил такой умопомрачительный и дорогой подарок в прошедший день рождения, когда мы поругались с Асей, недосчитавшись женщин, с каждой из которых я близок был.

— Что это? — Фрол глупо пялится на ювелирную шкатулку.

— Это запонки, подарок твоей Инги, который мне не подошел. Не знал, как вернуть дарителю, но вот нечаянно нашелся выход. Я не буржуй, с дырявыми манжетами, в отверстия которых продеваются подобные изделия. Подарок запоминающийся и восхитительный, подобран идеально, вероятно, сделан на заказ, но…

— Ты издеваешься? — Сашка вскидывается и отскакивает от меня.

— Забирай его к херам, Фролов. Если твоя Терехова не догоняет, что ничего не выйдет с этим Костей, и что ей следовало бы обратить внимание на изнывающего от безответности тебя, то думаю, это отрезвит ее и приведет в чувства моего друга. Считаешь, это подходящий подарок для человека, с которым у нее подписан строительный контракт?

— Котян, это невежливо и…

— Бери, сказал! — отхожу подальше от распахнутого ящика. — Передай ей и больше не скули в моем кабинете о том, как сильно тебя бедного корежит от того, что стерва в твою сторону не смотрит.

«Ни с одной из них — ни с Ольгой, ни с Ингой — у меня ничего не было. Наш разговор закончен, Ася» — тогда я прошипел в машине. Семь дней назад я пристыдил жену тем, что она мне не доверяет, зато, растопырив уши и высунув язык, прислушивается к сплетням, транслируемым в женском туалете на фоне двух фирменных толчков, на которых они рассиживаются, когда заняться нечем.

Я не соврал и всё сказал — я ей не изменял. Однако не уверен, что жена поверила моим словам — она косилась и сопела, но ни одного вопроса больше мне не задала. Аська, видимо, смирилась с тем, что более развернутого ответа не получит, поэтому затихла и ушла в себя?

Два дня мы сухо с ней общались: привет-пока, совместное сюсюканье с Тимошкой над его кроваткой и в ванной комнате, и непродолжительные встречи за обязательными трапезами на нашей кухне. Жена оттаяла только лишь на третий день и первая, как это ни странно, вышла на контакт. Разбудила нежным поцелуем, растормошила мои волосы, умостилась на моей груди и прошептала:

«Прости меня, прости».

Похоже, есть тайный смысл в обычном третьем номере.

— Еще раз повторить? — чеканю все слова. — Я доверяю Ольге, Саня. У нее личное горе и колоссальные проблемы, непростой характер Ромки и общественное осуждение — всё при ней. Но, что касается выполнения своих обязанностей, то никаких претензий и нареканий нет. Работая на удаленке, она делала больше, чем каждый, кто здесь просиживал штаны. Меня не устраивал такой график и режим работы, но я терпел эти закидоны из-за ее незаменимости и не хотел гадить другу, увольняя по статье его жену. Я топлю за Юрьевых, если что. И полностью полагаюсь на ее вкус и мнение. Она профессиональна, впрочем, как и ее муж. Каждый в своей области, конечно. Не смей выставлять свою пассию обиженной Ольгой.

Скрывать не стану, я убежден в том, что Юрьева погружалась с головой в работу, чтобы отвлекаться и не зацикливаться на том, что с ней случилось. Ольга знает и любит дело, которым не один день занимается. В конце концов, никто ведь не дает советы Инге по поводу того, что стоит продавать в этом сезоне, а что, наверное, стоит придержать или вовсе не отсвечивать попавшим в немилость каким-нибудь дешево скроенным товаром.

— Я и не говорил, что она непрофессиональна, просто они верещат там, как две идиотки, которые выбирают туфли на грандиозной распродаже. Размер один и скидка полностью удовлетворяет кошелек и тешит глаз, но, к сожалению, обувная пара попала под раздачу, потому что осталась в единственном экземпляре. Поэтому эти дамочки и устроили там дефиле-аутодафе, забыв прихватить коробку спичек. Там такая жара…

Не сомневаюсь! Ольга Терехову дожмет и сделает все исключительно по высшему разряду.

«Костя, я немножко задержусь» — привстав на цыпочки, замечаю всплывающее сообщение, только-только прилетевшее в семейный чат.

— Свободен! — обхожу раскрытый ящик. — Мне нужно позвонить, — поднимаю трубку и снимаю блокировку. — Это личное. Что-то еще? — поднимаю на него глаза.

— Нет.

Вот и хорошо! Становлюсь к нему спиной и прикладываю трубку к уху.

— Пиздец-ц-ц-ц, — присвистнув, Фрол пулей вылетает в коридор.

Хлопок моей двери и протяжные гудки на мобильной линии — вот все, что остается здесь после него…

— Ася, в чем дело? — влетаю с места сразу же в карьер, не давая времени ей на подготовку.

— Мы записались на массаж, — с глубоким вздохом произносит.

— Сегодня?

— Да.

— И все?

— У Тимки слабенькая правая сторона. Мышечный тонус ослаблен. Я не запомнила, как это по-научному называется, но, когда его положили на животик, чтобы посмотреть, какие навыки в ползании, то…

Блядь! Да я сейчас с ума сойду!

— … сказали, что он изображает раненого партизана, а не передвигается, как следует, по-пластунски. Так не должно быть, понимаешь?

— Это шутка?

— Нет, — она заметно убавляет звук и приглушает голос, лишая тембр ярких красок, шаловливых полутонов и грудного исполнения.

— Дальше! — схватив на своем затылке волосы, грозно отдаю команду. — Ася!

— Ему необходимы физические упражнения и массаж. Я не стала терять времени и…

— Умница, — выкрикнув, мгновенно осекаюсь.

— Первый сеанс сейчас, а потом…

— А потом — домой! Ася, пожалуйста, с клиентами разберешься в другой раз. Оставайся на месте, я заеду за тобой. Адрес скинь, пожалуйста.