— Нет. А ты?

Катастрофически, но с особым уточнением:

«Как зверь, истосковавшийся за чем-то между ног у нежной и прекрасной дамы».

— Предлагаю вырубить этот чувственный по описанию в искрометном превью сериал, тем более что и так уже понятно, чем всё закончится. Давай, наверное, избавим эту девочку от воплей, которые сорвут ей горло, но очевидно не приведут к оргазму. Так кричать и дергаться… Ей-богу, однозначно смахивает, если честно, на долбаное изнасилование. Да и мужик какой-то стрёмный.

— Это изнасилование? — жена как будто оживляется. — Господи! — всплеснув руками, вскрикивает, но тут же затихает. — Ей плохо? Он мучает несчастную? Нужно помочь!

Чего-чего?

— Скорее, это бездарная, чего уж там, игра на публику, но голосит, словно кто-то очень против. Ты хоть понимаешь, что это выдумка и обработка картинки? Ась? Это постановочный видеоряд, потому что ни один здравомыслящий человек не сделает подобное с объектом своего искреннего желания или тупого вожделения. Можно грубо, жестко, быстро, когда особенно невмоготу, но никогда с болью или неприятным послевкусием. Секс — это не про боль, а про удовольствие и единение душ телесным образом.

И где я, хотелось бы узнать, предусмотрительно сей пошлости набрался, а потом с почти педагогическим приемом, расшарив закрома, достал?

— Считаешь, это не по-настоящему?

— Хочешь досмотреть, чтобы убедиться? — прищурив глаз, ворчу. — Желаешь спойлер?

— Да! Да! Да, хочу! — вдруг грозно заявляет.

— Изволь. Сама напросилась. Итак, вспотевший, как козлина, мерзкий доходяга, конечно, кончит и вместе с этим плотно и конкретно накачает спермой эту даму. Не знаю, что они там в качестве последнего для правдоподобия берут. Может быть, зубную пасту в кипятке разводят или заваривают клейстер, или недоваривают куриные яйца, из которых мелкой ложечкой потом выскабливают нужный для эпичности белок. Не уточнял, к твоему сведению. Девица будет сильно содрогаться и до позвоночного хруста спину выгибать, после обязательно подергивать всеми четырьмя конечностями, тяжело пыхтеть и бесконечно повторять, что это был ее самый клевый раз; что она такого суперпарня в жизни, до сего момента, конечно, не встречала; что он ее дерет, как настоящий Бог по вопросам естественного совокупления; что у него такое бычье, черт возьми, хозяйство; что этот твердый член по мощи сравним лишь с каменным, возможно, даже холодным мраморным; а его хозяин, обладатель бесценного богатства — самый чистоплотный, конечно, чуткий и понятливый, а также замечательный и лучший на Земле из всех живущих, потрясающий любовник. В чем дело? Я обрисовал тебе среднестатистический финал подобной мелодрамы с плашкой 18+. Выберем другую категорию — получим то же влажное хозяйство, но в другом контексте, обстановке и, если предусмотрено сценарием, другой массовке. Что-то у меня нехорошее предчувствие, Асенька! У тебя проблемы с киской? Согласись, пожалуйста, что это однозначно нездоровое влечение. Ты сильно возбуждаешься от того, что видишь? Твои пальцы ведь были там, пока я не перебил тебе финал?

— Ни в чем. Я думала… — по тихому, дрожащему голоску, наполненному жалкими мелизмами, могу судить о том, что кое-кто чересчур стесняется того, что я привел ему в качестве возможного варианта для окончания почти карикатурной и однотипной порносаги.

— Ася, это не секс между мужчиной и женщиной, — хмыкнув основательно, язвительно хриплю. — Что угодно, но только не то, чем в реале, без подобной хрени, двое взрослых занимаются.

Мог ли я когда-нибудь подумать, что буду разъяснять такую чушь? Причем не кому-нибудь, а собственной жене, с которой, между прочим, регулярно сплю.

— Не секс? — мягкими губами задевает мою кожу.

Сейчас не понял! Ей, что, досадно и обидно? Типа маленькую обманули, когда принудили такую жесть смотреть? Она, по-моему, рассчитывала на нежное признание в глубоком чувстве, затем чуть-чуть надеялась на эксклюзивное кольцо с «вот такущим!» — а мне на это все не достает размаха сучьих рук, чтобы обогнуть искусно ограненный камень, — мать вашу, бриллиантом; уже читала про себя написанные собственной рукой кровавые клятвы верности у алтаря в ботаническом саду под цветочной аркой, грозилась предоставить «новоиспеченному папе» здоровый выводок детей, а после гарантировать всем смерть в один и тот же день, а также общую, одну на двоих, глубокую могилу, в которой эти два сцепившихся генитальным образом агукающих павиана могли бы на веки вечные обнять друг друга и сплестись, имитируя позу из до дыр зачитанного старого учебника под емким и многообещающим названием «Гибкая, е. ать, лиана».

— Будем дуться или говорить? — склонив пониже голову, пытаюсь заглянуть в ее лицо. — Про правила помним, Цыпленок, или стоит освежить?

— Помню.

— Вот и порядок, — шлепком придавливаю кнопку «Стоп» и, нажав на крестик, убираю полноэкранный режим и закрываю «нехорошее» окно. — Поставить «родительский контроль» на использование интернет-ресурса?

— Что?

— Заблокировать сайты для взрослых дядечек и тётечек, чтобы некоторым неповадно было? Что на тебя нашло?

— Я не понимаю, — упершись ладонью, отталкивается от меня и приподнимается, как зачумленная дудкой заклинателя, крупная змея. — Что-то не так?

— Помимо того, что это балансирует на грани извращения и специфических желаний, а также отдает срамной болезнью? Все отлично, синеглазка! Недостаточно позиций, по которым тебе запросто можно впаять какую-нибудь административную статью? Это настоящая и низкопробная порнография, Ася.

— Извращение? Порнография?

— Ты издеваешься или, правда, ничего не понимаешь?

— Это секс. Ты…

— Это порно, Цыпа! — округлив глаза, шиплю. — Причем дешевое. Тебя не смутило наличие всплывающих картинок такого же, не очень умного формата? Нехитрая реклама — соответствующее завлекалово для тех, у кого нехило там свербит. И потом, если ты считаешь, что просмотр подобного интерактива — обыденность и ничего особенного, то почему тогда предприняла отчаянную попытку спрятаться под этим одеялом, — хлопаю рукой по покрывалу, — а когда я тебя выкурил из норки и предложил устроить общественный просмотр, ты решила взбрыкнуть и боднуть меня своими козьими рогами?

— Дешевое?

— Слушай, — обняв ее за талию, приподнимаюсь вместе с ней, подтягиваю нас к изголовью и опираюсь своей спиной о мягкую обивку, — ты ведь не ребенок. Ты женщина, к тому же, мать, моя жена. Мы ведь занимаемся любовью, и ты уже немного в курсе, как у меня там все устроено. Я неоднократно видел твое тело, ты трогала меня. Есть вопросы по анатомическим особенностям?

— Нет, — мотает сильно-сильно головой.

— Отлично! Идем дальше. Меня все устраивает, жена: твои параметры, твои движения, то, как ты смотришь на меня, как тихо стонешь, когда стараешься подстроиться под нужный ритм. Есть проблемы? — спокойно задаю вопрос и замираю в ожидании ответа.

— Нет.

— Та-а-а-а-к! У нас уже есть сын, Мальвина! Блин, ведь дети по заветному желанию и ахалай-махалай бурде не получаются. Тебе и это, естественно, известно. А теперь переходим к основному. Итак, по-твоему, то, что делал этот хрен с женщиной на протяжении двадцати минут, можно считать страстным, настоящим, чувственным, грубым, жестким, ванильным сексом? Из всего, что тебе уже открылось за это время, ты решила, что этого как будто недостаточно и нужно кое-что почерпнуть на конченых по содержанию и сути порносайтах? У меня есть гордость, женщина, и чувство собственного достоинства, и, представь себе, вполне такой жизнеспособный здравый смысл, но дергаться в припадке, растирая твои внутренности, я точно не смогу. Есть проблемы с длительностью? Хочешь долго? Или нравится в какой-то эксклюзивной позе?

— Я… — она покручивает пальцы и, кажется, перестает дышать.

— Ты там жива? — щекочу ей левую подмышку. — Мне придержать коней? Я чересчур гоню?

— Ты так спокойно об этом говоришь, а я при этом чувствую себя какой-то куклой деревянной, у которой от услышанного лишь широко распахивается рот и запирает где-то здесь, — ребром ладони показывает на соответствующее место на подрагивающем горле, — дыхание.