— Месяц назад, — называю кругленькую дату, предпочитая не демонстрировать гнилую въедливость и скрупулезность в незначительных вопросах.

— Это отношения, проверенные временем?

— Оно же и покажет.

— Что?

Насколько правильным было мое решение. Я не спешу с ответом и низко опускаю голову. Уткнувшись взглядом в землю, рассматриваю носки модельных красных туфель, в которые обуты маленькие ступни Инги.

— Тридцать четвертый? — шепчу, посмеиваясь.

— Увы. Тридцать пятый. Костя, Вы ошиблись, — она цепляется за мой локоть и, прислонившись к моему бедру, вешается, как говорят, на шею. — Жутко неудобная обувь. Прошу прощения, но я еле на ногах стою. Жду отпуска, как праздника, который никак не наступает. Побудьте палочкой-выручалочкой — прошу-прошу-прошу — и проводите меня.

— Вы соблазняете меня? — рассматриваю свысока темную макушку, уложенную на мое плечо.

— У меня есть шанс? — внезапно отстранившись, уклончиво мне отвечает.

— Шанс?

— Я на него надеюсь. Вы завидный жених. Перспективный мужчина, к тому же, статный и богатый. Вы тот Костя Красов, который почти подряд два года заставлял нервничать местную богему. На Вас была объявлена охота. Знали об этом? Все сосредоточившиеся на квадратных метрах милые невесты готовы были друг другу вырвать волосы на всех местах, только бы непростой задумчивый мужчина в черном обратил внимание на них. А Ваш развод… Кому же сильно повезло? Она известна?

— Не знал, что попал на первые полосы желтой прессы. В любом случае, Инга, без шансов. Мне очень жаль, но Вы в пролете.

«Я не буду снимать видео» — гундосит сообщением Ася. — «Ты издеваешься надо мной. Устала печатать. Считаю, что такое общение не способствует сближению. Я не кукла, Костя. Хорошего дня. p.s. Ты приедешь через два дня? Не ошиблась?».

«Поговорим позже. Немного занят» — я точно нервничаю, потому что ощущаю, как сильно парусят мои щеки, а верхняя губа стремительно ползет наверх, насильно обнажая десны.

— Совсем-совсем? — Инга жалобно пищит, не теряя, видимо, надежду.

— Не буду добавлять «увы». А на случай неудобной обуви рекомендую брать всегда с собой кроссовки, тем более, когда выезжаете на подобные объекты. Итак…

— Вы грубиян, Костя? — убирает руку, распуская свой захват.

Не отрицаю, но:

— Я женат, — поднимаю правую ладонь, вращаю ею, демонстрируя Инге золотое доказательство. — У меня есть сын и я уверен, что не обязан перед вами извиняться за то, что кому-то из пускающих слюну на то, что странным образом освободилось, перешла дорогу моя жена и мелкий мальчик. Кстати, как наш Александр?

— Наш? Александр? — на ее лице играет красками недоумение, изумление и полный в понимании швах.

— Фролов и Вы? — похоже, мой черед выпучиваться, изображая задохнувшегося от душных выхлопов слепого червяка. — Вы с ним разве не встречаетесь?

— С кем?

Впору закричать:

«Неважно!».

— Перейдем, пожалуй, к делу, — вскидываю руку, чтобы свериться с часами на предмет оставшегося на работу времени. — Санитарные нормы здесь оставляют желать лучшего. Вернее, они полностью отсутствуют. Это первое…

— Все? — она закидывает ладонь себе на лоб.

— Пока нет. Я только начал.

— Извините. Нервы, видимо, шалят. Вообще ни к черту!

Да уж! Нелегко быть бизнес-леди в мире, где гигиена и санитария покупаются, а застройщик просто ждет, когда соответствующие органы выдадут разрешающую всё и вся бумагу.

— Пожарная безопасность хромает, причем на все конечности. Магазин будет расположен почти впритык к имеющимся зданиям. Небольшая этажность не спасет сложившееся положение. Как ни крути, но автолестница, например, не развернет стрелу, если вдруг придется ликвидировать большое возгорание. У Вас не вредное производство, но тем не менее…

— Какой выход, Костя? — не желает слушать, поэтому перебивает.

— Мы пересмотрим заново проект, на это, естественно, понадобятся дополнительное время и средства. Я намерен подключить геодезистов. Заново произведем замеры, посмотрим, что получится в итоге, если вклинимся, — указываю в нужном направлении вытянутой рукой, — между теми, например, громадинами.

— Но…

— Это место тяжело для исполнения, Инга. И у Вас, и у нас могут возникнуть непредвиденные проблемы, причем они будут предсказуемыми и обоснованными — я не оговорился — с точки зрения их одушевления. Пожарные не пропустят то, что мы тут соорудим — это сто процентов. А главный санитарный врач не даст добро. Что касается местных князьков…

— Я с ним поговорю.

С ним? У-у-у, ну-ну, ну-ну! Все ясно и понятно. Эх, Фролов, Фролов! А вот с этого момента, с ее почти признания в том, что у нее есть рычаги влияния и управления несговорчивыми градоначальниками, пошел, по-моему, другой и взрослый, почти мужской, почти на равных, разговор.

— Не стоит, — громко хмыкнув, отвечаю.

— Но Вы сказали…

— Я сказал, что первоначальное место было иным. Вы заказывали все то же самое, но на другом конце города.

— Вы очень деловой человек, Костя, — как будто назидательно качает головой. — И внимательный, но несговорчивый, да?

— Вы меня услышали?

— Да, — быстро отвечает.

— Это Ваш косяк, Инга. А значит… — замедляюсь, наклоняя голову, направляюсь к ней лицом, заставляя что-то там угадывать.

— Да-да?

— Вы будете послушным заказчиком, который не меняет планы по щелчку пальцев или под цвет своего платья, или еще чего.

— А как же две недели?

— Не тот, как оказалось, случай.

— Я где-то прокололась?

— Не стоило цеплять мою семью и упоминать прошлое.

— Прошу прощения.

— Увы-ы-ы! — плечами пожимаю. — Это были косвенные причины, но основной остается только то, что под застройку данная площадка совершенно не годится.

— Вы собаку съели на этом? — остановившись, Инга резко поворачивается, обращаясь ко мне лицом.

Невысокий рост, мелкие и острые черты, бегающие глазки и подрагивающая нижняя губа. Она похожа на мелкого зверька. Хорек, суслик, шиншилла, горностай или бобр, но только в женской шубке, покрытой липкой краской?

— Вам стоит прислушиваться к профессионалам. Я ведь не лезу в Ваш бизнес и не качаю там права, потому что проснулся в неподходящим настроении или с простым желанием охмурить того, кого уже нельзя одной постелью покорить.

— Что?

— Ничего не выйдет, — грубо отрезаю.

Уверен, что с выводами не ошибся!

— Вы назначили мне свидание, а после перенесли.

— Это смертный приговор? По нашему законодательству мне светит вышка с конфискацией имущества? Каторга? Химия? Рудники? Помилуйте, кто виноват в том, что встреча сорвалась. Я сообщил об этом, кажется, заранее.

— Она настолько хороша…

Что перешла дорогу хваткой бабе?

— Я правильно понимаю, что теперь мы с каких-таких делов будем обсуждать мою жену?

— Нет, — она внезапно осекается.

— Отлично! Мне подходит. Тогда закончим, пожалуй, на этом. Я все сказал: или мы поступаем так, как предлагаю я, или мы разрываем наше хлипенькое соглашение, при этом Вы объясняетесь с Сашкой, сообщаете ему, что погорячились, и продолжаете соблазнять главу района. Не хочу говорить «окей», но, видимо, другой язык Вам не совсем понятен. Итак?

— Извините меня, — шипит, потупив взгляд.

— Инга, у Вас недостоверная информация обо мне. Мне и лестно, и противно. И все, черт возьми, одновременно.

— Вы чересчур таинственный, Костя, — бухтит, не поднимая глаз. — Что такого? Это современное общество — здесь все равны. Пушкинские времена давно прошли. Признаваться женщине в том, что ей понравился мужчина, больше не стыдно. Да! Вы мне понравились. Я не ждала Вашего развода и отдаю себе отчет в том, что подобное событие — не праздник, не фестиваль и уж, конечно, не повод для скорейшего налаживания новых отношений, но…

— Я семейный человек и придерживаюсь очень жестких принципов в вопросах морали. Я больше несвободен, но и не обременен супругой, от которой можно откреститься, при этом заведя интрижку с деловым партнером, который как будто бы не против. Измены — не про меня, сударыня. И предвосхищая Ваш вопрос скажу, что мой развод произошел по обоюдному согласию. Люди перестали ценить то, что у них было в тот момент, поэтому предпочли расстаться, а не клеить то, что невозможно друг к другу поднести. Я ответил на все интересующие Вас вопрос касательно личной части?