— Я выпью чай и все, — заявляет, словно отрезает.

— Ася, мне не нужна прислуга в доме. Время не то, да и я такое не приветствую.

— Я не буду Вам мешать.

— Но ты уйдешь, когда встретишь молодого человека.

— У меня ребенок. Это отменяется. То есть…

Крест на личной жизни? Ни за что ей не поверю!

— Ребенок, который вырастет и которому в скором времени нужна будет другая женщина, уж точно не являющаяся ему матерью. Это естественный, чуть-чуть звериный эгоизм, синеглазка.

— Это испытание?

— Я пытаюсь разобраться в ситуации, но ты не идешь на контакт. Скажи, пожалуйста, на что ты рассчитывала, когда пришла сюда?

— На твою помощь.

— И все?

— Что еще?

— Я не могу жить в доме с женщиной, с которой у меня якобы ребенок. Просто так! Понимаешь?

— Я не уйду, — мотает сильно головой.

— Пожертвуешь собой? Возложишь жизнь на жертвенный алтарь?

— Я никем и ничем не жертвую.

Нет! Ни черта не понимает.

— Мой отец в одиночку воспитал меня. Я не знаю толком своей матери. По его словам, она бросила меня. Но…

— Мне очень жаль, — она протягивает руку, но прикоснувшись к моим волосам, внезапно одергивает ее резко, но не успевает отскочить сама. Обхватив ее за талию, рывком усаживаю себе на колени и вынуждаю смотреть в мое лицо.

— Брак не будет фиктивным! Поняла? — транслирую свое условие.

— Брак?

Если с первого раза все услышала, тогда какого черта переспрашивает. Что за бабское жеманство? Не верит собственному счастью? Считает, видимо, что ей приснилось?

— Если мальчик — мой, то мы поженимся и будем…

— Жить ради ребенка?

— Понимай, как хочешь. Или так, или проваливай. Я не доведу до состояния, когда он подрастет и не скажет мне «спасибо», наблюдая за тем, как я начну выпихивать тебя за дверь, толкая в спину проклятия тебе и твоему любовнику.

— Костя?

— Смотри на меня! — сдираю с головы косынку, впиваясь пальцами в основание косы, сжимаю волосы и тяну назад, как только вот мечтал, вкладывая в действо совсем другой контекст.

— Ай!

— Знаешь, что такое фиктивный брак?

— Нет! — громко восклицает.

Вот и хорошо.

— Мы будем мужем и женой…

— Это предложение?

— Нет.

— Я не понимаю, — отклоняет голову назад, уменьшая силу моего воздействия. — Что ты делаешь? Это больно! Мне больно, — жалобно пищит, но по-прежнему не плачет.

Ее положение сейчас жалко, но в то же время крайне вызывающе. У меня в штанах стояк, а яйца марш лабают.

— Мы будем спать в одной постели и заниматься сексом, когда я того захочу. Свободное время будем проводить вместе, а твои друзья, коллеги, бывшие отвалят и никогда не будут заявлять о себе. Я был первым…

— Да! — шипит.

— Буду и последним!

— Отпусти! — ногтями прошивает кожу на моей руке, удерживающей ее за талию.

— Я хочу семью, Юля. Нормальную, без твоих бывших и долбаных секретов за пазухой. Мы познакомимся, когда зарегистрируем отношения. Идет? Сколько тебе дать на адаптацию?

— Нисколько! — начинает вырываться, ерзая на моих коленях, при этом корчится от боли, то и дело прижимая локоть к животу.

— Что там? — ослабляю хватку и даже убираю вовсе.

— Ты знаешь!

— Не имею представления, — с ухмылкой отвечаю.

— Клялся, что проверишь.

Умыла, стерва! Я забыл, что говорил. Вылетело из головы намерение заехать в понедельник в клинику и обсудить с врачом ее диагноз, если он там, конечно, есть.

— Я доверяю тебе, Ступина.

— Ася! Ася! Ася! — хрипит, вцепившись мертвой хваткой в мои щеки. — Ты мне понравился, Костя Красов. Вот такая дура я! Что вылупился? Решил поступить благородно и жениться на кретинке, которой сделал сына? Спешу сообщить, что у тебя будет глупая, но послушная жена. Я умею вести хозяйство: стирать, убирать, мыть полы и красить ставни, варить супы и жарить мясо, еще умею печь блины, оладьи и, увы, отечественные вафли. Там, откуда я пришла… Это детский дом, Красов! Там не было роскошеств в виде навороченной бытовой техники и тому подобной лабуды. Но я разберусь с каждой штукой, которой ты напичкал эту кухню. Я сирота! Да! Не беспокойся, никто не будет претендовать на твое наследство, кроме Тимки. У меня никого нет, а у него есть я. Мы есть друг у друга. Попробуй опротестуй. Тогда я заявлю, что ты изнасиловал меня. Сволочь! Съел? Как благородно! Считал, наверное, что я охотница за богатством. Мошенница? Маньячка, насилующая несчастных сорокалетних мужиков? Так знай, все это даром мне не нужно. Все для него, для сына. Что улыбаешься? Прекрати! Черт, черт, черт! — хлопает ладонью по моим губам. — Тебе в любви признаться?

— Не стоит так выказывать благодарность. Но все-таки продекламируй на всякий случай. Авось понравится!

— Да! Люблю! Люблю! Люблю!

Бедненькая! Ни хера не понимает и принимает того, кто первым приласкает за то, чего на свете не бывает.

— Слабая, несчастная, неграмотная, бесхребетная. Вот такая я! Устраивает ТЗ?

У-у-у-у! И такие словосочетания знает?

— Лишь бы устраивала в постели, — надменно обрываю.

— Там тоже по нулям! — ногтями раздирает мою кожу.

— Совет бывалых — порнуха в помощь! Компьютером пользоваться умеешь, значит, без труда найдешь.

— Что?

— Разберешься, говорю.

— А если я не захочу? Если мне не подходит то, что ты предлагаешь? Почему ты мне не веришь?

— Верю, но настаиваю на своем. Повторим еще разок…

«Брак не будет фиктивным! Поняла?» — одно условие. Вот теперь она на все согласна. Итак, если мальчик — мой, то:

«Это Тимофей. Тимоша, Тимка» — смотрит букой исподлобья.

У «сына» смешное имя, почитающее и славящее грозного Всевышнего? Я это точно не забуду. Отлично.

А что там в личных сообщениях в папке «Входящие» на электронной почте? Компьютер, между прочим, жив и даже великолепно себя чувствует. Установил себе стандартное обновление, пока она ковыряла палочкой в носу. Хорошо выступила — мне все понравилось. По крайней мере, зло, однако я надеюсь осторожно, что честно и открыто.

«Модная модистка?» — глазею, как баран на новые ворота, просматривая историю в браузере, которым пользовалась Ася, и обалдеваю от «обилия» информации. Это что за черт? Похоже, соцсети — уровень не тот, а вот форумы любителей катушечно-ниточного искусства — ее фетиш и сладкая херня. Там, как оказывается, Ася стоит на вершине «пищевой цепочки». Она, черт возьми, «модератор» и даже долбаный «профессионал». Подкинуть информацию для Юрьева? Пусть дальше разрабатывает мою потенциальную жену?

Сворачиваю женское «окно» и направляюсь в царство нужной информации. Индикатор сигнализирует о том, что ящик переполнен ровно на одно входящее письмо.

Стандартное обращение, но без расшаркиваний. В теле сообщения ничего ценного я, откровенно говоря, не нахожу. Клиника еще раз приводит перечень и указывает стоимость оказываемых услуг, а вот то, чего я с нетерпением жду на протяжении сегодняшнего дня, находится во вложении к этому письму.

Таблица, в которой указаны мои данные — фамилия, инициалы, день, месяц, год рождения, — заканчивается одним предложением, содержание которого я все это время про себя твержу:

«Вероятность того, что Вы являетесь отцом, составляет девяносто девять и три девятки после запятой процентов…».

То есть? Смотрю, смотрю, смотрю… Прочитываю еще раз, и еще раз, и даже с выражением, и громко, и с придыханием, и с гордостью, и про себя. Нет! Суть содержимого никак не изменяется.

Я отец… Ему!

«Рома, добрый вечер! Еще одна просьба от беспокойного босса. Поможешь?» — отправляю личное послание Юрьеву.

«Я слушаю!» — всегда кратко и по делу.

«Мне необходимо зарегистрировать не только ребенка, но и брак с этой женщиной, с Асей. Как можно скорее!» — куда я, собственно говоря, лечу?

Сейчас у Ромки заклинило все шарниры, а в голове, вероятно, произошел пожар от замыкания, которым поглотило все извилины.

«Без проблем! Поздравляю!» — всегда хмурый друг добавляет нежный смайл с розовыми щечками. — «Пятница тебе подходит?».